Эпохи Айры. Книга первая - Аксинья Лукриянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот день никто не мог предположить, что менее чем через три года тело Мирака найдут на крыше образория, точно на том же месте, где он когда-то говорил с Цефеей. Наинлар встретит смерть Мирака вместе с ним на восходе солнца. Созерцающий звезды навсегда запомнит слова, сказанные его умирающим другом перед тем, как разум отверженного канул в бездну забвения. Именно эти слова Наинлар дословно передал Цефее в письме:
— Так прекрасно, мой друг, это чувство… — сказал Мирак, улыбаясь, — удивительное и волшебное чувство… моя рука полна снежинок. Я чувствую холод снега и ледяные ладони ветра вновь обнимают меня… Мне холодно, но впервые за долгие года я ощущаю в сердце спокойствие и счастье…
Глава девятнадцатая
На обратном пути Эниф предложил Цефеи пожертвовать двумя короткими привалами и ускорить время возвращения в столицу. Избранница Хроноса, не имеющая опыта долгих переходов, переоценила свои силы и согласилась. Сутки они провели в седлах, держа лошадей в темпе легкой рыси. Остановка на короткий двухчасовой сон случилась лишь когда Цефея едва не повалилась на землю, задремав прямо в седле. Однако расчеты Энифа были верны: утром он и его ученица были в Алморре, чем немало удивили Рубина, встретившего друзей на пороге дома в переулке Асакар.
— Я ожидал вас не раньше ночи. — Признался он, помогая Цефее слезть с лошади. — Вижу, что вы не тратили время на отдых.
Цефея искоса взглянула на Энифа. Избранник Хроноса, кажется и вовсе не слышал замечания своего друга.
— Я вернусь вечером. — Произнес он и потянув узду, развернул коня в сторону Верхнего города. — Тогда все и обсудим.
Рубин не успел ничего ответить. Он со смятением проводил взглядом стремительно удаляющуюся фигуру всадника на белоснежном коне, после чего повернулся к Цефее, оглядел ее пыльную амазонку и бледное лицо, на котором тускло сверкали большие аметистовые глаза.
— Я видел тебя уставшей и прежде, — признался он, обнимая ее, — но сейчас ты выглядишь очень плохо. — Рубин заглянул в осунувшееся лицо девушки. — Ты дома. Отдохни. Я позабочусь о лошади и останусь здесь, если ты этого хочешь.
С этими словами он нежно забирал узду из ее рук. Хранящая с благодарностью взглянула на красноволосого мужчину и устало улыбнулась ему. Клубок сонных мыслей был обращен к воспоминаниям о словах Наинлара о появлении Альредиф более семидесяти лет назад. Цефея подбирала слова для начала повествования, но вязкие и тяжелые от усталости размышления не давали возможности заговорить. Прислонившись к стене дома она безучастно следила за тем, как Рубин отводит Алет к кадке с водой.
— Не разбуди Бриана, — попросил он, оборачиваясь и улыбаясь в ответ, — мальчишка весь вечер занимался домом и приготовлениями к предстоящему торжеству в твою честь. Пускай он отдохнет, а утром я попрошу приготовить для тебя сытный завтрак и горячую ванну. Набеирайся сил.
Кобыла жадно прильнула губами к воде, но Рубин позволил ей сделать лишь пару глотков, после чего отогнал Алет от кадки и принялся водить ее вдоль конюшни. Цефея, следившая за тем, как Рубин вышагивает Алет, присела на траву и вытянула ноги.
— Я узнала дату своего рождения, Рубин. — Неожиданно призналась Цефея. — Моя звезда называлась Альредиф. Наинлар показал мне как в день моего рождения, семьдесят девять лет назад, моя звезда взорвалась. Это случилось в двадцатый день второго месяца Морозов.
— Выходит, мы знаем день твоего рождения. — Рубин мельком взглянул на Цефею и продолжил водить кобылу вдоль конюшни. На его лице неожиданно появилась улыбка. — И до него еще не скоро…
— Кажется, без Пифии нам не обойтись. — Цефея закрыла глаза и откинула голову. — Звезда, о которой уничтожена запись в архиве, носит имя Этамин. Наинлара не интересуют Перворожденные, так что имя звезды — это единственное, что нам удалось узнать. Все еще остается неизвестным кто избрал Этамин для служения. — Цефея ненадолго замолчала и плдняла глаза на друга. — А еще я встретилась в образории с отверженным. — Неожиданно призналась она.
Взгляд Рубина задержался на лице девушки.
— Ты испугалась. — Понял он.
— Мой испуг был смешан с отвращением и брезгливостью, природа которых мне была долгое время непонятна.
— Что же сейчас? — Рубин остановил Алет и принялся снимать с нее снаряжение.
— Мне стыдно. Я предполагала, что мне уже известны все чувства, обыкновенно испытываемые человеком, но все оказалось сложнее. Я все еще испытываю новые и непонятные для меня эмоции. И тогда меня одолевает страх и безучастность. Я старалась дистанцироваться, подняться выше, быть сильнее…
— Получилось? — Рубин, оставив седло на земле, подошел к Цефее. Хранящая посмотрела в его глаза и прищурилась, ослепленная светом восходящего за спиной друга солнца.
— Я остановила это. Мой рассудок подсказал мне, что это реакция на неизвестность. Но, знаешь, что интересно? Лишь заглушив свою гордыню, я ощутила пустоту в душе Мирака. После этого я уже не способна поддержать мудрецов, твердящих о необходимости карать таких Хранящих. Я точно знаю, что страдания отверженных осязаемы и едва ли смогут сравниться с тем, что придумает совет.
— Мне вспомнилась недавняя история… — Рубин присел рядом с Цефеей. — В прошлом году в мой класс попал необычный ученик. Он был сыном одного знатного рода, его семья много лет была близка к Императору, имела связи с правителями других государств. Юноша уже проходил обучение у приглашенных наставников, но ни один из них не смог обуздать его нрав. Родители юноши обратились к Атаре и та предложила определить мальчика в мой класс. Так и случилось. Помню, как он пришел на свою первую тренировку в самом дорогом сюрко, которое я видел за всю свою жизнь. Он был надменен и горд, жесток и дольно циничен. Он предпочитал никого не подпускать близко и был избирателен к людям, желающим стать его друзьями. Он открыто использовал остальных учеников, помыкал ими, нередко был зачинщиком драк. Случалось даже, что я «ловил» его за нарушением распорядка Академии. Тогда я принял решение уравнять его с остальными учениками и приказал слугам забрать из его комнаты все наряды, оставив лишь несколько смен простой одежды для тренировки.
Рубин, ненадолго замолчавший, покачал головой, будто вспомнил почти забытый разговор и вновь ему удивился.
