Опасный маскарад - Джорджетт Хейер

– О, вполне, сэр. Не может быть никаких возражений. Прошу вас, джентльмены, садитесь.

Все собрались вокруг стола, стоявшего посреди комнаты. Милорд уселся в самом конце, напротив старого мистера Клэпперли, вынул табакерку и раскрыл ее.

– Итак, мой кузен Ренсли хочет задать мне несколько вопросов, – мягко сказал он. – У меня нет причин не отвечать на какой-либо из них. Я официально являюсь Тримейном-оф-Бэрхем. Вы пытались доказать, что я присвоил чужие документы, это вам не удалось, джентльмены. Я сочувствую вам. Позвольте мне выслушать ваши вопросы; я постараюсь дать удовлетворительный ответ.

В комнате царила напряженная атмосфера, милорд явно чувствовал себя хозяином положения. Ренсли сидел справа от мистера Клэпперли и мрачно глядел в стол. Мистер Клэпперли до этого попросил его полностью довериться своим адвокатам, и он согласился не вмешиваться в споры. Он старался даже не глядеть на милорда; один вид этого улыбающегося лица приводил его в бессильную ярость.

Мистер Фонтеной сохранял суровую чопорность; милорд Клеведейл развалился рядом со старым джентльменом, не скрывая своего любопытства. Бартон с сестрой сидели по другую сторону стола и казались совершенно ошеломленными.

Мистер Брент сделал знак клерку, и тот подал ему кожаную папку. Мистер Брент открыл ее и извлек оттуда узкую полоску бумаги. По-видимому, она была вырезана из письма и исписана сверху донизу.

– Может быть, сэр, вы будете так любезны, чтобы сказать нам, узнаете ли вы этот почерк, – учтиво сказал он, подавая бумагу клерку, который понес ее к милорду.

Милорд протянул белую руку и взял ее. Он взглянул, улыбнулся и отдал ее обратно.

– Конечно, – сказал он. – Это рука моего отца.

Ренсли метнул на него быстрый взгляд и закусил губу.

– Благодарю вас, сэр, – поклонился мистер Брент. – Теперь эти.

Милорд взял три другие бумаги. Одну он сразу же отдал назад, сказав:

– Мой брат. Возьмите пожалуйста. – Он нахмурился над вторым листком и покачал головой. – Не имею ни малейшего понятия, – спокойно сказал он. – Не думаю, что когда-нибудь видел этот почерк. – Он занялся третьей бумагой и потратил на нее некоторое время. – Я склоняюсь к мысли, что это может быть моя тетя Сусанна, – сказал он.

– Склоняетесь, сэр?

– Склоняюсь, – кивнул милорд. – Насколько я помню, я ни разу в жизни не получал от нее письма. Но я вижу здесь слово «Тото». Моя почтенная тетушка, когда я ее знал – а видимо, ее уже нет? – имела собачку с таким именем. Вечно тявкающий, избалованный, довольно неприятный спаниель. Мистер Фонтеной, должно быть, его помнит.

Мистер Фонтеной кивнул. Адвокаты обменялись взглядами. Если это и обманщик, то он очень многое знает о семье Тримейнов.

– Но второе письмо, сэр? Милорд поднял брови.

– Я ведь вам сказал. Я совсем не знаю, чей это почерк. – Он посмотрел на письмо через лорнет. – Очень корявый, – заметил он. – Нет, я не знаю никого с таким дурным почерком.

Мистер Ренсли покраснел и открыл было рот, чтобы что-то сказать. Мистер Брент жестом остановил его.

– Не странно ли, сэр, что вы не знаете почерка человека, которого вы называете своим кузеном? – спросил он.

Милорд был в ужасе. Он взглянул на Ренсли.

– Боже мой, кузен, это ваша рука, в самом деле? Я поступил крайне неблаговоспитанно, виноват! Я просто убит, что так неудачно выразился о вашем почерке.

– Вы не отвечаете мне, сэр, – заметил мистер Брент.

Милорд повернулся к нему:

– Прошу прощения. Но разве тут нужен ответ? Я думаю, что сделал отношения между Тримейнами и Ренсли ясными для всех. Ничуть не странно, что я не узнаю этого почерка. Я его никогда не видел.

На это мистер Брент поклонился и вынул из папки миниатюру.

– Вам известно это лицо, сэр?

– Как не знать, – ответил милорд. – Но ради Бога, уберите его, дорогой сэр. У меня нет ни малейшего желания глядеть на портрет моего покойного брата.

Старый мистер Клэпперли издал сухое кудахтанье, отдаленно напоминающее смех. Молодой мистер Клэпперли сказал с укоризненным видом:

– Думаю, джентльмены, мы не можем считать этот ответ исчерпывающим. Покойный виконт был хорошо известен. Покажите ему второй портрет.

Милорд взял миниатюру темноволосой леди и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, критически рассматривал ее.

– Когда же это ее рисовали? – спросил он. – Совершенно не сумели передать ее очарования.

– Вам знакомо это лицо, сэр?

– Доротея, – сказал милорд. – Во всяком случае, я так полагаю, хотя это и очень плохой портрет. Скорее напоминает мою тетю Джоанну. В картинной галерее в Бэрхеме есть куда более удачный портрет. – Он показал миниатюру мистеру Фонтеною. – Вы знали мою сестру, сэр. Вы соглашаетесь, что совсем не передана ее прелесть?

– Мисс Тримейн была, несомненно, более оживленной, – ответил мистер Фонтеной.

Милорд отдал миниатюру обратно. В глазах у него появился блеск.

– Но почему бы не взять мой собственный портрет? – предложил он.

Мистер Фонтеной и старый мистер Клэпперли остро взглянули на него. Ренсли торжествующе сказал:

– На этом-то вы и поскользнулись, мой хитроумный друг! Здесь нет вашего портрета!

Милорд улыбался.

– Нет? А мой друг мистер Фонтеной согласен с этим?

Мистер Фонтеной молчал. Милорд постучал пальцем по крышке табакерки.

– Я говорю о карандашном наброске, сделанном с меня, когда мне было восемнадцать лет, – тихо сказал он.

Было очевидно, что Ренсли ничего не знал об этом, также было видно, что эти слова милорда произвели большое впечатление на двух старых людей.

– Это верно, когда-то был такой портрет, сэр, – сказал старый мистер Клэпперли. – Но он более не существует.

– Может быть, вы и правы, – вежливо ответил милорд. – Прошло много лет с тех пор, как я уехал из Англии. Но может быть, вы искали его не в том месте?

– Мы обыскали и этот дом, и дом в Бэрхеме, сэр. Его нигде нет.

– Я вижу, что могу помочь вам, – улыбнулся милорд.

Мистер Брент зорко смотрел на него:

– В самом деле, сэр? И вы знаете, где может находиться этот портрет?

– Надеюсь, мистер Брент. Но не будем спешить. Если портрет все еще лежит там, где я его спрятал, я могу его достать.

Мистер Фонтеной утратил свою чопорность. Все жадно смотрели на милорда.

– Где же вы спрятали его, сэр?

– Где я спрятал его?.. – повторил милорд. – Я слышал, мистер Фонтеной, что вы как-то охарактеризовали юного Роберта Тримейна как романтически настроенного юношу. Вы правы! Годы не угасили моего романтического пыла. – Он положил перед собой на стол табакерку и обвел присутствующих своим странным магнетическим взглядом. – Они только сделали еще более острым ум, который никогда не был ленив. Вы не можете не заметить во мне предусмотрительности, которая вызывает восхищение. Она была у меня даже в юности. – Он благодушно улыбнулся. – Даже в те далекие дни я уже смутно ожидал затруднений. Я знал, что может наступить день, когда мне захочется доказать, кто я. Этот романтический юноша, мистер Фонтеной, спрятал собственный портрет в этой самой комнате, чтобы он служил доказательством, если таковое понадобится.