Мужчина в полный рост (A Man in Full) - Вулф Том

Шепотом, как будто тема была не из тех, что обсуждают в присутствии гостей, дворецкий пробормотал:

— Покласть слишком много дров, кэп Чарли, станет слишком жарко.

И Крокер все понял. Дело было в том, что снаружи припекало, однако Вайн определил для залы камин размером в человеческий рост, и громадина требовала не просто огня, а настоящего пожара. Который в такую погоду можно было вынести, только включив систему кондиционеров на полную мощность. Что Мэйсон и сделал. То и дело сверху задувала струя прохладного воздуха — прямо в зубах ломило. Загрузи Мэйсон камин как положено, никакие кондиционеры не помогли бы. Но черт побери… в таком очаге должно реветь пламя!

Чуть смягчившись, Чарли сказал Мэйсону:

— Ну-ну, ладно… Давай принеси дров потолще.

— Да, сэр… кэп Чарли… вот только… ох, прямо даже не знаю… — Мэйсон сокрушенно покачал головой.

С противоположного конца стола заговорила Серена:

— Чарли, будет тебе…

И посмотрела на Мэйсона.

— Дров и так достаточно.

Мэйсон некоторое время смотрел на нее, потом — на Чарли; лицо его приняло страдальческое выражение. Чарли поймал на себе взгляд Уолли. Тот сидел через три места от Серены, между Дорис Басе и юной Лидией, гражданской женой Тэда Нэшфорда, переводя взгляд то на Серену, то на отца, то на Мэйсона; казалось, он съежился на своем стуле.

Чарли в негодовании воззрился на Серену. И было из-за чего. Во-первых, та оспорила указания, данные мужем дворецкому. Во-вторых, она запросто может раструбить о сути проблемы во всеуслышание, тем самым выставив его тщеславным дураком. И в-третьих, Серена поставила Мэйсона в неловкое положение. Дворецкий не любил, когда молодая хозяйка распоряжалась и вообще вмешивалась в управление плантацией. Мэйсон так и остался предан прежней хозяйке, Марте, хотя прошло уже три года. Чарли чувствовал это, стоило только Мэйсону и Серене оказаться в одной комнате.

Теперь же дворецкий стоял и ждал, чем разрешится разногласие, возникшее между кэпом Чарли и его новой женой, этой темпераментной штучкой. Крокер не решался отправить дворецкого за дровами — он боялся, как бы Серена не ляпнула что-нибудь про кондиционеры. Необходимо было перевести разговор на другую тему.

И вот ни с того ни с сего Чарли широко улыбнулся сначала Мэйсону, потом — Летти Уизерс и спросил:

— Летти, а ты ведь знакома с Мэйсоном, а? Помнишь, я представлял его тебе в прошлый раз?

— Да, конечно, — ответила Летти прокуренным баритоном, каким говорили многие южанки преклонного возраста из-за пристрастия к сигаретам. — Мэйсон, рада видеть вас снова.

— Отлично, миссис Уизерс.

У Мэйсона была привычка говорить при встрече с другими «Отлично» независимо от того, интересовался ли собеседник его самочувствием или нет. На Чарли же произвело впечатление то, что дворецкий запомнил фамилию Летти.

— Так вот, Летти… В жизни Мэйсона с тех пор случилось много чего хорошего.

Слова Чарли поставили дворецкого в тупик.

— Мэйсон, расскажи-ка миссис Уизерс о сыне и дочке.

Мэйсон всем своим видом выражал нерешительность. Видя это, Чарли прибавил:

— Скажи, где теперь твой сын?

— Учится в Технологическом, — ответил Мэйсон.

— Расскажи миссис Уизрес, что он изучает.

— Электротехнику, — ответил дворецкий. Теперь он переводил взгляд то на Чарли, то на Летти Уизерс. Такое выступление на публике смущало Мэйсона. Чарли чувствовал его смущение, однако вознамерился настоять на своем. Он затеял это вовсе не ради Летти Уизерс. Взгляд Чарли перескакивал с Мэйсона на Ричмана и обратно.

— И где он уже? — спросил Чарли. — Где именно?

— Где? — Старый дворецкий не понял, что имеет в виду Чарли. — В Технологическом? — неуверенно ответил он.

— Да нет, я про аспирантуру, — сказал Чарли. — Понимаешь, Летти, парень учится в аспирантуре. Бакалавра уже получил. Еще в прошлом году. Так, Мэйсон?

— Да, сэр.

— А теперь учится в аспирантуре, так? Трудится над крупным проектом. Самым крупным у нас, на Юге. А то и во всей стране, — пояснил Чарли. — Правильно я говорю, Мэйсон?

— Да, сэр.

— Я вот тоже закончил Технологический, — сказал Крокер, — но в аспирантуру меня бы ни за что не взяли! Спорим, Мэйсон, а? У тебя-то на этот счет сомнений нет, верно? — И снова метнул взгляд на Ричмана.

— Нет, сэр. — Лицо дворецкого исказила вымученная улыбка — гримаса неловкости. — То есть да, сэр, думаю, вас бы взяли. Если бы вы захотели.

— Э, нет, Мэйсон, — засмеялся Чарли, — ни в коем разе. Только не эти умники из Теха! Ну-ка, а теперь расскажи миссис Уизерс о дочке. Где сейчас твоя Верна?

— В Атланте.

— И что она там делает? Она ведь медсестрой работает, правда? И где же?

— В травме… Это в Эмори. — Мэйсон отвечал, выгнув плечи вперед и сцепив руки — прямо примерный ученик у доски.

— Отделение травматологии в Эмори, — повторил Чарли. — А ведь это чертовски серьезная работа… что скажешь, Тэд? — И посмотрел на Тэда Нэшфорда, хирурга, сидевшего слева от Летти. Потом перевел взгляд на Ричмана — удостовериться, что тот слушает. И снова на Тэда.

— Что правда, то правда, — подтвердил Нэшфорд, — работа действительно серьезная.

Чарли расплылся в улыбке — он торжествовал.

— Сдается мне, Мэйсон, это просто здорово, а? Ты небось гордишься?

— Да, сэр.

— И не только детьми, так ведь? А и самим собой. — Чарли пристально посмотрел на дворецкого.

Мэйсон понял, на что намекает хозяин.

— Да, сэр. Но я вот думаю… мне так кажется, что… без вас-то, кэп Чарли, я бы ничего не смог… Вы к нам так добры.

— Да ну, чепуха, Мэйсон, — великодушно отозвался Крокер. — Всего и делов-то позвонить человечку-другому. А вот дети у тебя в самом деле молодцы.

Чарли снова глянул на Ричмана. И в то же время заметил, что Уолли, его шестнадцатилетний отпрыск, сжался так, что едва выглядывал из-за стола. Он как будто пытался отстраниться от чего-то отвратительного и все беспокойно поглядывал на Серену. Та же смотрела на него, Чарли, и взгляд ее выражал отнюдь не гордость за покровительство, оказанное мужем преданному черному слуге. Более того, взгляд этот осуждал. Но с какой, черт возьми, стати? Ведь он, Чарли, всего-навсего хочет показать Ричману, какие теплые отношения сложились между хозяевами Терпмтина и работниками, как терпимо относятся первые ко вторым, какие они, хозяева, какие просвещенные, наконец. Что же в этом плохого?

И вдруг за столом раздался громкий хохот. Вне всяких сомнений, это… Билли Басе. Он откинулся на стуле всей своей неуклюжей тушей, запрокинув голову далеко назад. Билли смеялся так, что потом, задыхаясь, хватал воздух ртом. Этот жизнерадостный великан с внушительным брюшком всегда выглядел неряшливо. Обвисшие веки и бородавки придавали ему сходство с гончей; редеющие седые волосы постоянно торчали во все стороны. Глядя на него сейчас, когда Билли вот так откинулся на стуле в своем охотничьем костюме цвета хаки… толстый стареющий мужлан с сельских окраин (а он таким и был), трудно было представить его сорок лет назад, в прекрасной физической форме, старшекурсником Технологического, игравшим за университетскую сборную. Чарли, тогда первокурсник, стоял в защите. И этот самый мужлан теперь как сыр в масле катается. В 1987-м, на пике экономического подъема, он был одним из немногих застройщиков, кто догадался продать свои акции. В детстве Чарли еще не знал Билли, однако тот был почти что их соседом — жил в округе Догерти. Жили они тогда одинаково — та же безродность и беспросветная бедность. Вот уже много лет Билли был компаньоном Чарли по охоте, закадычным дружком, неистощимым на добрый старый босяцкий юмор. Завсегдатай Терпмтина, Билли неизменно присутствовал на всех шикарных вечеринках вроде той, какую Чарли затеял на этот раз. Внимание всего стола было приковано к Билли. Наконец, отдышавшись, он перестал раскачиваться взад-вперед и со слезами на щеках пробасил сидевшей рядом Ленор Нокс:

— Как… как вы сказали?… Бал в честь… больных СПИДом?

Ленор, когда-то первая леди штата Джорджия, в застольных беседах была незаменима, она справлялась с любой ситуацией, однако на этот раз попала в затруднительное положение. Склонив голову вбок, миссис Нокс приготовилась защищаться.

— Я, конечно, слыхал о таких балах, — не унимался Билли, — да только впервые вижу человека, который побывал там! — «Человека» вышло как «чека» — дома Билли говорил на привычном языке джорджийской глубинки, коверкая слова похлеще Чарли. Обычно Басе принимался хохотать еще до того, как заканчивал шутку; волна его смеха подхватывала других, и становилось уже не важно, что он там собирался сказать. — Я, Ленор, родился в старые добрые времена, черт меня дери! Мать честная, да когда я был мальцом, любой, подхвативший венерическую — вышло: «ве-е-ричскую» — болезнь, ходил все одно что с клеймом. — Билли обвел взглядом сидевших за столом мужчин, как бы призывая батарею отозваться залпом громкого хохота. — Если подцепил сифилис или там трипак, это же позорище! — Он поискал взглядом губернатора Нокса — старик не знал, как быть, поскольку предметом насмешки вроде как стала его жена — потом поочередно перевел взгляд на Хауэлла Хендрикса, судью Маккоркла, Ричмана, Чарли, Тэда Нэшфорда и Слима Такера. Чарли с судьей уже смеялись — обычно на таких вечеринках с попойкой они же и подначивали Билли, выдававшего свои фирменные остроты. — Могу припомнить кучу народу с ве-е-ричскими болезнями, а вот чтобы в их честь затевали мероприятия!.. — На Билли нашел очередной приступ веселья. — Да еще балы с танцами! С танцами, понимаешь ли! Что-то не слышал я чего-нибудь вроде: «Ночь трипака с рэпом до утра!» или «Выпьем рюмку коньяка за дорогого сифака!».