Венец всевластия - Нина Соротокина

Улочка была узкой, изгибистой и крутой, как бывает в Ялте, Лиссе или Лиссабоне. Потоки воды, урча, пенясь и завихряясь, неслись по брусчатке вниз к океану. Водосточные трубы низвергались водопадами. Каменные аканты над головой образовали кисею из струй. Небольшая ступенька в изножье ниши казалась маленьким неустойчивым плотиком, который вот-вот уйдет под воду. Волны лизали ноги.

Все отдано дождю: и пальмы, в четыре ряда обрамляющих бульвар, и апельсиновые рощи, и низкорослые пробковые дубравы, и прочие экзотические растения. Дождь идет на всем Пиренейском полуострове. Струи колотят и по черепичным кровлям жилищ обывателей и дворцов сильных мира, по маякам и длинным, как жизнь, песчаным пляжам, и по глади залива, в котором океанские воды смешиваются с водами полноводной Тежу.

Юлии Сергеевне все еще хотелось видеть поэтическую изнанку происходящего, но реалии брали за горло. Никого и ничего козырек в изголовье ниши не защищал. Бедной женщине казалось, что ее выполоскали в Тихом океане, а потом, не отжав, выставили на всеобщее обозрение. Одно утешало, переулок был пуст, никто не видит ее унижения, но зато холодно, черт подери! Дождь и не думал кончаться. Юлия Сергеевна стала нервно похохатывать. Нелепо придерживая ручку зонта ногами, она полезла в сумку за сигаретами. Удивительно, что в этой субстанции: не воздух — водяная пыль, робко вспыхнул и не сразу исчез огонек зажигалки.

Когда куришь, окружающее воспринимается в облегченном варианте, достает сил поднять уроненное достоинство и вспомнить, что на свете есть чувство юмора. Кто она? Лягушка-путешественница в чужом болоте, старая курица, потонувшая в водах Тежу, московская бабушка, орнаментированная под вазу в стиле «мануэлино». Кстати, про «мануэлино». Не забыть бы написать Киму, что это весьма распространенный в Португалии декор, названный по имени короля Мануэла I. Она тут же стала сочинять письмо: «Это — смесь готики и барокко, воспевающих морскую тему: якоря, паруса, канаты и астролябии и прочие астрономические инструменты. Всмотрись внимательно в любой старый особняк, и ты найдешь на стенах его или на кровле маленькую каравеллу, якорь, ветку коралла или, на худой конец, просто рыбу и крест. В этом городе даже Христа изображают не в яслях, а в рыбной корзине».

И вообще… Как там? «На полярных морях и на южных, по изгибам зеленых зыбей…» Дальше что-то про базальтовые скалы и… «шелестят паруса кораблей». «Мальчик мой, когда-то Португалия была самым богатым государством в мире. Но потом Лиссабон был полностью разрушен землетрясением. Город восстановил маркиз Памбал. Смешная фамилия…» Дождь этот окаянный когда-нибудь иссякнет? Похоже, обещанное сыну письмо она сегодня не пошлет.

Уже в такси, которое везло Юлию Сергеевну по Авенидо да Либердади к гостинице «Астория», расположенной неподалеку от памятника незабвенному маркизу Памбалу, она поняла, что компьютерное письмо в Москву не будет послано и завтра. Наверняка в интернет-кафе нет кириллицы, а рядить сокровенное в латинский шрифт — что за странный маскарад! «Tvoy otech» — уже идиотизм, а прочее может вообще выглядеть, как издевка. Можно послать по интеренету: «My putechestvuem zamechatelno. Vysylau tebe posylky. Ranche ne bylo okazii» (Мы путешествуем замечательно. Высылаю тебе посылку. Раньше не было оказии), ну и так далее… Но этот воляпюк совершенно не пригоден для семейной тайны, которая не то, чтобы скрывалась, о ней просто не говорили, как обо всем, что касалось Кимова отца.

Аккуратная двуспальная кровать, зашторенные веревочками из непонятного материала окна, на самой Юлии Сергеевне — безукоризненная шелковая пижама, купили по случаю на распродаже в Вене. Горничная уже забрала ее мокрую одежду, к утру все будет выстирано и выглажено. И план на завтра сочинен — они едут в Синтру осматривать королевский дворец. Там, в Зале лебедей, а также в Зале сирен находится великолепная коллекция португальских изразцов. А «если Юленька пожелает», они поедут еще на мыс Кабу да Рока — самую западную точку Европы. Там, как пишут путеводители, кончается земля и начинается океан. Фантастика, да? Отчего же Юлии Сергеевне так «tosklivo», почему ни с того ни с сего она вдруг начинает клясть себя, что сделала «etot zigzag», выкинула «kolenche», выйдя замуж.

Оказывается, это совершенно разные вещи — пить чай, с интересом, да что там говорить — взахлеб, беседуя в течение двадцати лет, и жить в одной комнате в течение месяца. Семен был капризен и мелочен, но она и раньше это подозревала. Все мужчины капризны, но чтоб так! Положим, утром было тепло, и Юлия Сергеевна отсоветовала мужу брать с собой на длительную прогулку плащ. И если потом выяснялось, что ветер свеж и солнце переменчиво, Семен Львович не уставал пилить жену в течение всего дня. И не интересовался, холодно ли ей. Главное, что ему было зябко и неуютно, и он мог бы это предусмотреть, и предусмотрел бы, конечно, если бы она не вмешалась со своими советами. Мелочи, конечно, но ведь бесит! С его точки зрения Юлия Сергеевна неправильно укладывала чемоданы. Ответ естественный: «Укладывай сам!» Пожалуйста, он сделает эту заведомо женскую работу, и сделает ее хорошо, только при этом обидится и перестанет разговаривать. Гордое молчание мужа в такие минуты особенно раздражало. Сама Юлия Сергеевна принадлежала к тому типу людей, которые сразу выплескивают обиду: покричит минуты три и успокоится — все, забыто! Беда только, что в эти три минуты она успевала выкрикнуть что-нибудь обидное для мужа. Но нельзя же из-за ехидной фразы: «Конечно, ты всегда лучше всех!» — видеть целый день его нахмуренный лоб и поджатые губы.

Смягчался Семен Львович только в музеях, здесь они всегда находили общий язык, но если они отходили от культурной программы и начинали обсуждать ее работу, друзей и «как у нас, то есть в России, все будет», то есть получат ли люди достаток, заработает ли промышленность, очухается ли наука, Семен Львович вежливо, но неукоснительно давал ей понять, что она ничего не понимает в жизни. И не энтузиазм, и не любопытство, и не желание улучшить двигают прогресс. Людьми руководит корысть и особые отношения, в которых главное связи, а попросту говоря блат. «Юленька, так это не делается!» — этой фразой он буквально загонял ее в угол. И не надо выплескивать эмоции, и не надо говорить лишнего, потому что правильные поступки делаются «по умолчанию», а языком балаболят только непрофессионалы и праздные дураки. Но за границей, где главная работа Юлии Сергеевны состояла в выборе блюд в кафе, все прочее — маршрут, гостиницы, покупки — он выбирал сам, здесь-то как раз находилось место сакраментальной фразе — «так это не делается»? А он находил, и попрекал, и обижался. Но самое ужасное, что она стала вдруг откровенничать про ее отношения с Кимом. Ну и получила сполна. В чем-то, пожалуй, Семен был прав, она избаловала сына, привыкла подставлять плечо по первому его требованию, но если ты призываешь «не говорить лишнего», так смолчи! Мне ведь от тебя не советы нужны, а просто чтоб выслушал.