Если он грешен - Ханна Хауэлл

— Призрак здесь, миледи? — спросил Добсон.

— Да, — кивнула Пенелопа, шагнув к столу. Она крепко держала Эштона за руку. — Он не понимает, что с ним произошло. Он плачет и просит меня о помощи.

Добсон со вздохом покачал головой:

— Ему уже ничто не поможет. Попытайтесь поговорить с ним. Пусть расскажет, что здесь произошло. Ясно, что тут орудовали не просто заурядные воры. — Добсон опустился на корточки рядом с трупом. — Обычный вор может всадить в тебя нож, забрать у тебя все ценное, а потом уйти. Но он не стал бы резать человека на кусочки.

Аргус тоже присел на корточки рядом с трупом и пробормотал:

— Да, верно. Смотрите, он первым делом занялся его лицом.

Желая прекратить эту жуткую беседу над трупом, Пенелопа повернулась к призраку:

— Мистер Эрншоу, вы знаете, что с вами случилось?

«Помоги мне».

— Не могу, к сожалению. Посмотрите на то, что от вас осталось, мистер Эрншоу. Я ничем не могу вам помочь. Разве что помогу вам обрести покой.

«Ублюдок».

— Кто? Кто сделал это с вами?

«Он нанял их мучить меня».

— Мистер Эрншоу, разве вы не хотите, чтобы тот человек ответил за свои злодеяния?

«Он смотрел. Наслаждался».

Пенелопа поежилась при мысли о том, что кому-то может доставлять удовольствие такое зрелище. Но как же разговорить призрака? Как вытащить из него необходимую информацию? Она прекрасно знала, что не так-то просто заставить привидение говорить именно то, что ты хочешь от него услышать.

— Мистер Эрншоу, вы знаете, кто я такая?

«Девчонка Солтервуд».

— И вы годами меня надували, так?

«Ради денег».

— Но вы ведь не в одиночку это делали, верно? Кто помогал? С кем вы делили деньги?

«Чарлз».

Пенелопа подавила желание издать победный клич. Но Чарлз — весьма распространенное имя. Требовалась дополнительная информация.

— Какой Чарлз?

«Ублюдок. Все хотел забрать».

— Все?.. Что именно?

«Состояние Солтервуда».

— А чего требовал Чарлз?

«То, что я припрятал».

— Где спрятал? И что именно?

«Бумаги. Под полом».

— Где, в каком месте?

«Доска. Третья слева».

— И Чарлз требовал эти бумаги?

Призрак кивнул: «Ублюдок».

— Мистер Эрншоу, вы обретете покой, если облегчите душу.

«Уже. Под полом».

Пенелопа увидела, что призрак вздрогнул и поежился. В следующее мгновение он исчез. Исчез с таким выражением лица, что сразу стало понятно: душа его едва ли готовилась отлететь в рай. Похоже, мистер Эрншоу при жизни не только обворовывал клиентов, но делал и кое-что похуже. Нечто такое, за что не так-то легко вымолить прощение.

Пенелопа посмотрела на Эштона, затем перевела взгляд на Добсона и дядю Аргуса. Те по-прежнему тихо беседовали, и если не прислушиваться к их словам, то вполне можно было подумать, что эти двое говорят о погоде или обсуждают последние сплетни. Но Добсон с Аргусом говорили совсем о другом. Склонившись над трупом несчастного нотариуса, они пытались установить, в какой последовательности от него, еще живого, отрезали кусочек за кусочком. Боясь, что ее вот-вот стошнит, Пенелопа отвернулась от мужчин и, взглянув на тетю, сказала:

— Виновника смерти нотариуса звали Чарлз. Но мистер Эрншоу не назвал его фамилии, так что это сообщение нам мало что дает.

Леди Олимпия кивнула:

— Да, ты права. Чарлзов в Лондоне великое множество. — Тетушка вздохнула и добавила: — Их было трое. Один из них стоял у письменного стола, а двое по его приказу пытали беднягу. Они заткнули ему рот кляпом, чтобы никто не слышал криков. Впрочем, в таком месте можно было бы обойтись и без кляпа.

Добсон выпрямился и с любопытством посмотрел на Олимпию:

— У вас тоже особый дар?

— Но не такой, как у Пенелопы. Я вижу лишь тени, смутные картины того, что происходило. Впрочем, картины эти гораздо ярче, если происходившее было сопряжено с сильными эмоциями, как это бывает при насилии например. К несчастью, лица людей я не могу разглядеть — у теней есть только силуэты. Мистер Эрншоу довольно долго держался, но сердце его не вынесло, когда они пригрозили, что кастрируют его. — Олимпия усмехнулась, увидев, что все мужчины болезненно поморщились. — А завещание где-то здесь.

— Да, верно, — кивнула Пенелопа. — Он мне об этом сказал. — Она указала на пол: — Третья доска от левой стены. Ищите под ней.

— Вы думаете, это тот самый Чарлз? — спросил Добсон.

— Чарлз — мой сводный брат, и я думаю, что с помощью мистера Эрншоу он годами меня обворовывал. Именно поэтому мы сюда и приехали. Чтобы встретиться с мистером Эрншоу. Чтобы заставить его сказать правду.

— Но если Чарлз не нашел то, что искал, то зачем же забрал все остальные документы нотариуса?

Пенелопа пожала плечами:

— Возможно, Чарлз посчитал, что может найти что-то для себя интересное в этих документах. Знаете, я бы не удивилась, если бы узнала, что мой сводный брат кого-то шантажирует.

Добсон почесал в затылке и кивнул:

— Да, верно. Шантаж — дело прибыльное. Жаль, что мы так и не узнали его фамилию. — Сыщик нахмурился, взглянув на Аргуса и Эштона, пытавшихся приподнять половую доску с помощью каминных принадлежностей. — Эй, парни, помогите им! — крикнул он своим подчиненным.

Пенелопа с Олимпией покинули кабинет нотариуса и вышли на улицу. Хотя лондонский воздух не отличался ни чистотой, ни свежестью, Пенелопа с величайшим удовольствием сделала несколько глубоких вдохов — здесь по крайней мере не воняло мертвечиной.

— Что ж, теперь мы точно знаем, что это Чарлз, — сказала Олимпия.

— Да, знаем. Жаль только, что Эрншоу так и не назвал его фамилию. Мог бы хотя бы произнести слово «барон». — Пенелопа вздохнула: — Впрочем, не думаю, что это очень помогло бы мне, если бы я захотела подать на Чарлза в суд. Я же не могу сказать судье, что о преступлении Чарлза мне поведал призрак покойного нотариуса.

— Как и я не могла бы сказать судье, что видела тени тех, кто совершал преступление. Пенелопа, а по поводу Радмура…

— Я люблю его, тетя. Даже если он смотрит на меня немного свысока, я все равно его люблю. Он не отходил от меня, когда мне было тяжелее всего. И он делает все, чтобы помочь мне. Он и его друзья.

— Я знаю. Я лишь вот о чем думаю… Если вдруг окажется, что у тебя достаточно денег, чтобы помочь ему и его семье решить все их финансовые проблемы, и он решит на тебе жениться, не станешь ли ты потом себя спрашивать, женился ли он на тебе по любви или все же ради твоих денег?

Пенелопа нахмурилась и пробурчала:

— Я об этом даже не задумывалась.

Тетя внимательно посмотрела на нее: