Чай с лимоном - Дмитрий Васюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Никакой философии. Математика.
— Печенюшки будешь? — спросил Роман.
— Давай, — согласился Алексей.
Парни съели пачку печенья и полпачки чипсов, Роман допил чай, Алексей сделал пару глотков воды: она была противная и с привкусом хлорки.
Где-то в коридоре зазвонил телефон, который Алексей оставил на тумбе при входе в квартиру. На дисплее высветилось «Иришка».
— Да, алло, — сказал Алексей в трубку.
— Извини, что отвлекаю, — сказала Ирина, — просто хотела сказать, что у нас всё отлично, мы у Паши с Леной. Пообедали. Дети играют, мы болтаем. Ребята тебе привет передают.
— Спасибо, им взаимный привет. Скажи Пашке, что я к нему в офис заскочу на неделе.
— Хорошо, передам. Ты ещё у Романа?
— Да, у него в берлоге. Тебе привет.
— И Ромке привет передавай. Давно его не видела. Надо будет пообедать вместе как-нибудь.
— Да, надо. Ладно, мы ещё посидим, у нас разговор есть, я тебе позвоню позже, как освобожусь.
— Хорошо. Люблю.
— И я тебя люблю, — ответил Алексей и повесил трубку.
Роман внимательно слушал разговор Алексея с Ириной, после чего спросил:
— А как тебе удаётся такие отношения с Иркой поддерживать, да ещё и налево бегать?
— Сложно. Семья — это же отдельная работа. Думаешь, Ирка моя идеальная? Хрен там! У неё не меньше заёбов в голове, чем у других. Просто я научился фильтровать шлак и расставлять приоритеты.
— И долго учился?
— Три жизни. А может, пять.
Алексей улыбнулся во весь рот.
Роман сначала задумался, переваривая шутку друга, затем улыбнулся в ответ.
— Буддизм? — спросил Роман.
— Хуизм! — ответил Алексей.
Глава 29
— Ты никогда мне не рассказывал о том, что у тебя любовница есть, — сказал Роман Алексею.
— Нет у меня никакой любовницы!
— Сам же сказал, что налево бегаешь.
— Ааа, ты об этом. Она не любовница. Там другое.
— Расскажи.
— Сложно объяснить, — начал Алексей. — Она как бы девушка лёгкого поведения, но у нас с ней всё сложнее.
— Не понимаю.
— Да был у нас корпоратив пару лет назад, и я в холле ресторана девушку приметил. Молодая совсем, лет девятнадцать-двадцать. Сексуальная — капец! Оказалось, что проститутка. Я сам, если честно, не ожидал. Но она в первый же вечер со мной такое вытворяла в постели, что я забыл, как меня зовут!
— Круть! — сказал Роман.
— Ну да, она прям на сто баллов девушка! По всем параметрам. У меня от неё головокружения и мурашки по всему телу. Ну и стал я к ней заезжать периодически.
— А Ирка?
— А что Ирка? Ирка не знает ничего. Я пораньше из офиса выезжаю, на пару часов к Алине и домой.
— Алина? Имя такое говорящее. Снежана, Марьяна, Алина… Они же псевдонимы берут?
— Да мне пофиг. Ты бы её только видел! Фигура, как с картинки! Гибкая, ловкая, вообще без комплексов!
— Давай без подробностей, а то я возбуждаться стал, — сказал Роман и покраснел.
— В общем, лучший секс в моей жизни! Говорю же тебе, без этого никуда. Главное — приоритеты.
— Я ж влюбчивый, Лёх, я так не могу. Мне каждая девчонка нравится. Во всех есть свой кайф, каждая по-своему сексуальна.
— Ну, не все! — возразил Алексей.
— За редким исключением, — согласился Роман.
— Я тоже романтик, Ром, ты же меня столько лет знаешь. Думаешь, я когда с Алинкой трахаюсь, не думаю о том, чтоб пригласить её куда-нибудь? В ресторан там сходить или хотя бы погулять вечером. А в идеале — в отпуск с ней полететь. Я как представлю её в купальнике рядом с собой на пляже, так сам себе завидую!
— Да, дилемма…
— Никакой дилеммы. Я тебе по секрету скажу, я однажды чуть предложение этой Алинке не сделал.
— Да ну на хуй! — выпалил Роман и засмеялся. — Вот это номер! Представляю Иркины глаза, когда ты ей заявишь, что к шлюхе уходишь!
— Проститутке, Ром. Давай поуважительнее.
— Извини. Вижу, что у тебя к ней чувства. Так что с предложением?
— Сдержался в последний момент. Всё взвесил, оценил, расставил приоритеты и сделал единственно правильный выбор.
— Красавец! Я бы, наверное, всё-таки поддался чувствам.
— И что тогда? Считай, что весь проделанный путь коту под хвост. Нужно развиваться, постоянно двигаться вперёд, научиться управлять чувствами, использовать разум, развивать самоконтроль в стремлении к гармонии с жизнью и достижению высшей цели — передачи опыта и знаний своим детям.
Роман зааплодировал.
— Тебе с этим на сцене выступать надо, Лёх, — сказал он.
— Мне без сцены хватает, кому это рассказывать. Вот, сегодня тебе.
Алексей улыбнулся и снова подмигнул Роману:
— Серёгу помнишь?
— Ежова? Помню. Как он?
— Он совсем потерялся. Мы с ним встречались пару недель назад. Он жену с ребёнком бросил, сначала к начальнице ушёл жить, а ей лет под семьдесят!
— Пиздишь!
— Ну, не под семьдесят, но шестьдесят уже точно есть. Люблю, говорит, ни о ком другом думать не могу! Причём до этого никаких сигналов не подавал, жил в кайф, с женой всё ровно, сына родили, дом на Истре достраивал. А потом башню снесло по старухе. Но это фигня! Его старуха эта поиспользовала пару месяцев и выгнала, так он с испугу в Рязань уехал в монастырь, грехи замаливать.
— Вот это поворот!
— Ага! У него жена дома в истерике с ребёнком на руках, вся родня на валерьянке, с работы выкинули, половина родственников от него отвернулась, а он, сука, душу свою израненную лечит, разбивая лоб о картину с мужиком распятым. Нормально?
— Тяжёлый случай. И чего дальше?
— Нашёл я его в этой Рязани. Мозги вправил. Он домой вернулся, с женой помирился. Пытается на прежние рельсы жизнь поставить. Думаю, всё будет хорошо. Он парень классный, неглупый. Просто сбился с ритма.
— Да это всё из-за баб!
— Совершенно согласен! Но обсуждать их мотивы бессмысленно, мы их не разгадаем. Говорю же тебе, помни о том, что мы — мужики, и что у нас свои жизненные функции. Без женщин мы прожить не можем, но и поддаваться на их уловки нельзя.
— Я вот, видимо, поддался, — сказал Роман.
— Похоже на то, — согласился Алексей. — Как тебе в голову-то пришло залезть в постель к замужней бабе?! Это же величайшее преступление!
— По какой статье? — подколол Роман.
— По статье «Антисистемный мудак».
— В смысле?
— В смысле, что за такое тебя накажут, и придётся вечно по кругу бегать, меняя баб, пока спидоз не поймаешь. А потом на стульчик посадят в углу тёмной комнаты и будешь ждать смерти в одиночестве.
— Не будь я атеистом, я бы капец обосрался от страха!
Глаза Романа светились улыбкой.
