Двуликий Берия - Борис Соколов

Об операции по переселению чеченцев и ингушей Берия докладывал Сталину, что в ней участвовали 19 тысяч оперативных работников НКВД-НКГБ и Смерш и около 100 тысяч солдат и офицеров войск НКВД, «стянутых с различных областей». Вот откуда, вероятно, взялись цифры в 120 тысяч военнослужащих в дивизиях НКВД на Кавказе в 1942 году, фигурировавшие во время суда над Берией. Между тем Тюленев, как мы помним, говорил лишь о 15–20 полках войск НКВД, в которых, даже с учетом других отдельных частей, вряд ли насчитывалось более 40–50 тыс. бойцов и командиров.

Операция по депортации была проведена Лаврентием Павловичем по-чекистски грамотно. Накануне ее начала он сообщил Сталину основные идеи своего плана: «Было доложено председателю СНК Чечено-Ингушской АССР Моллаеву о решении правительства о выселении чеченцев и ингушей и о мотивах, которые легли в основу этого решения. Моллаев после моего сообщения прослезился, но взял себя в руки и обещал выполнить все задания, которые ему будут даны в связи с выселением. Затем в Грозном вместе с ним были намечены и созваны 9 руководящих работников из чеченцев и ингушей, которым и было объявлено о ходе выселения чеченцев и ингушей и причинах выселения… 40 республиканских партийных и советских работников из чеченцев и ингушей нами прикреплены к 24 районам с задачей подобрать из местного актива по каждому населенному пункту 2–3 человека для агитации. Была проведена беседа с наиболее влиятельными в Чечено-Ингушетии высшими духовными лицами Б. Арсановым, А.-Г. Яндаровым и А. Гайсумовым, они призывались оказать помощь через мулл и других местных авторитетов…

Выселение начинается с рассвета 23 февраля с. г., предполагалось оцепить районы, чтобы воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход, часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к местам погрузки».

На следующий день нарком внутренних дел с удовлетворением доложил Верховному Главнокомандующему, что «выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имели место 6 случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией арестовано 842 человека».

Выполнив незавидную роль козлов-провокаторов, ведущих стадо на бойню, религиозные авторитеты и представители партийно-советского актива разделили участь соплеменников, только неделей позже. 1 марта Берия доносил Сталину: «Сегодня отправлен эшелон с бывшими руководящими работниками и религиозными авторитетами Чечено-Ингушетии, которые использовались при операции».

Во время депортации войска совершали страшные преступления, но о них Берия предпочитал не докладывать Верховному. Так, 27 февраля 1944 года были заживо сожжены 700 жителей селения Хайбах Шатойского района — женщин, стариков и детей. Сожгли их в конюшне колхоза имени Берии. Руководил акцией комиссар госбезопасности 3 ранга Михаил Максимович Гвишиани, сват будущего председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина. Михаил Максимович отделался тем, что в 1954 году был лишен звания генерал-лейтенанта «как дискредитировавший себя за время работы в органах». Гвишиани за Хайбах и выселение чеченцев и ингушей получил полководческий орден Суворова 2 степени, а Круглов и Серов — 1 степени.

Насильственные депортации целых народов, безусловно, заслуживают осуждения. Однако не стоит закрывать глаза и на то, что среди некоторых народов СССР большинство действительно поддержало немецких оккупантов. Этому способствовала и расовая политика нацистов. Оккупанты рассматривали народы Кавказа, казаков, калмыков, татар, а также латышей и эстонцев в качестве арийских народов. На них не распространялся унизительный статус «недочеловеков». Более того, указанные народы получили право создавать на оккупированных территориях органы самоуправления и военные формирования под германским контролем. Столь же активно боролись против Советской власти большинство литовцев и жителей Западной Украины, которых немцы, правда, до 1943 года не считали «арийцами». Украинская повстанческая армия уже в 1942 году вела борьбу с немцами, а Литовская освободительная армия соблюдала по отношению к ним нейтралитет (немцы тоже предпочитали не трогать литовских партизан).

Реальный, но не осознаваемый выбор для народов СССР в годы войны заключался в том, чтобы сменить одну диктатуру на другую, некоторым казавшуюся менее жестокой. В этом отношении характерен пример северокавказских народов, искренне приветствовавших Гитлера и немцев как освободителей от векового российско-советского и большевистского ига. Не надо забывать, что Российская империя была колониальной державой. Многие ее народы ощущали себя такими же угнетенными и бесправными, как и народы английских и французских колоний в Азии и Африке. Народы Кавказа и Средней Азии, видя в Советской власти наследницу империи, не прекращали борьбу и в 20-е, и в 30-е годы, в основном под исламскими и сепаратистскими лозунгами. Закономерно, что германские войска кавказские горцы встретили как своих освободителей. Справедливости ради необходимо заметить, что о преступлениях Гитлера те же карачаевцы или балкарцы, преподнесшие Гитлеру золотую сбрую, не имели ни малейшего понятия. Издававшаяся в Берлине газета северокавказских коллаборационистов «Газават» выходила под лозунгом «Аллах над нами — Hitler с нами». И этот лозунг отражал реальные чувства кавказских народов. Аналогичным образом в Италии и Франции партизаны-коммунисты боролись и умирали с именем Сталина на устах, не ведая о его преступлениях. Для многих северокавказских народов вспыхнувшая с новой силой после начала войны партизанская борьба стала естественным продолжением восстания 1930 года, жестоко подавленного советскими войсками.

«Газават» публиковал очерки истории сопротивления Советам на Кавказе. Так, в номере от 11 августа 1943 года в передовице «Мы отомстим!» некто Гобашев задавал товарищам по борьбе риторический вопрос: «Не нам ли мстить, когда наш родной Кавказ за годы большевистской ежовщины похоронил в тюрьмах НКВД 46.000 лучших своих сынов, наших братьев и отцов».

В том же номере Н. Дербушев рассказывал о «народном герое Карачая» Кады Байрамукове, наделяя вождя карачаевцев всеми мыслимыми добродетелями: «В 1922 году восстание карачаевцев было подавлено, а его руководители и активные участники расстреляны. Погибли все братья Байрамуковы, кроме Кады, которому тогда было 12 лет. Джаутай Байрамуков погиб смертью героя во время перестрелки с большевиками в горах у Эльбруса, а Добай и Али были расстреляны в подвалах ЧК.