В финале Джон умрет - Дэвид Вонг

— Это не важно! — завопила Эми. — Я никуда не по…

— Эми, прошу тебя. Это безумие. Когда открылась эта дверь, я думал только о том, что буду проклят — за то, что позволил убить тебя той твари, которая войдет сюда. Пока ты жива, у меня есть шанс, и поэтому я хочу сделать доброе дело. Хотя бы для того, чтобы перед смертью — а я, черт возьми, уверен, что в течение часа умру, — чтобы перед смертью я мог сказать, что сделал в жизни хотя бы одно доброе дело.

Я попытался вложить пистолет в другую руку Эми, понял, что другой руки у нее нет, и поэтому засунул оружие в карман ее пальто. Эми хотела что-то сказать, но ее прервали: металлическая дверь взорвалась, пролетела по комнате и врезалась в противоположную стену. Мы пригнулись. В облаке пыли я разглядел что-то размером с человека, но совершенно неправильной формы: вывернутые задом наперед суставы, крошечная головка, кожа из крокодильей шкуры. На секунду мой мозг оказался парализован, и я не мог понять, что вижу. С этим существом я уже встречался — в подвале Джима. Только теперь оно двигалось словно хищник — и заметило нас.

Эми, стоявшая на коленях, открыла рот, чтобы что-то сказать, и в эту секунду мимо ее лица пролетела струя пламени.

— ЛОЖИСЬ! — завопил Джон — на полсекунды позже, чем мне бы хотелось. Оранжевый огонь облизал существо и стену позади него. Мне показалось, что я чувствую запах своих опаленных волос. Тварь закрутилась, забилась — но, похоже, ее шкура была огнеупорной: когда Джон прекратил стрелять, остались только крошечные язычки пламени на плечах существа.

Чудовище разозлилось.

Джон стал подкачивать в огнемет топливо для следующего выстрела. Я бросился на пол, сунул руку в карман и вспомнил, что десять секунд назад отдал пистолет Эми. Поэтому вместо оружия я вытащил ключи от машины и бросил их в тварь; они врезались ей в грудь и, зазвенев, отскочили.

Стремительно, словно кто-то включил режим перемотки вперед, монстр пробежал мимо Эми и бросился на меня. Я попытался встать. Внезапно мою шею обхватили когти, а секунду спустя я, пролетев по воздуху, ударился спиной о стену и оказался в маленькой круглой кабине лифта: тварь отшвырнула меня, словно игрушку. Надо мной стоял Джон. Я вскочил; тварь появилась в дверях, перекрыв нам выход, и снова бросилась на меня. Молли, стоявшая рядом со мной, обнюхала лапу монстра и решила, что есть ее не стоит.

Джон что-то закричал, но тут существо вонзило когти в мое плечо, и половину тела накрыла волна боли. Я вытянул шею, заглянул за плечо твари и завопил:

— Э-Э-Э-ЭМ-М-МИ-И-И!!! БЕ-Е-ГИ-И!!!

Эми очень долго стояла за спиной монстра, словно окаменела. Он, кажется, замахнулся второй лапой, изготовившись раскроить мне череп. Я почувствовал, как Джон неуклюже пытается вытащить из меня когти монстра. Морда чудовища нависала надо мной; его глазки бегали, а из пасти почему-то пахло «Олд спайсом». Краем глаза я увидел, что число на стене изменилось на «3».

Эми повернулась к выходу, и внезапно у меня появилась новая задача — задержать монстра здесь, до предела увеличить время, которое понадобится чудовищу на то, чтобы сожрать нас.

Там, где была дверь в комнату, появилась еще одна тварь — такая же, как и первая. Она пошла на Эми, и на секунду в моей голове возникла безумная мысль — показалось, что к промежности этого монстра прилип снег.

Число на стене исчезло. Призрачная дверь закрылась.

Все замерло. Стена снова появилась там, где и была всегда — прочная, как… ну, как стена.

Внезапно голова, плечи и когти монстра повисли на стене, словно охотничий трофей. Призрачная дверь прищемила гада: одна его половина осталась с этой стороны, другая — снаружи. Секунду спустя куски тела посыпались на пол, оставляя за собой красные пятна на стене.

— Что за… Интересно, сколько работников завода гибнет подобным образом? — пробормотал Джон.

— Эми! — крикнул я, с отвращением отдирая от стены лапу и бросая ее на пол. Пальцы с когтями еще дергались. Рядом лаяла и взвизгивала Молли. С другой стороны не доносилось ни звука. Я забарабанил по стене ладонями, почувствовал, что поверхность скользит под пальцами.

— ЭМИ!!! Э-Э-М-МИ-И!!!

Я ударил по стене, и, кажется, сломал себе руку. Потом я почувствовал движение и понял, что мы движемся наверх — хотя у торгового центра не было второго этажа. Я снова выругался и положил ладони на колени. В голове промелькнула мысль о том, что все близкие мне люди умирают страшной смертью.

У ног заскулила Молли. Джон сказал что-то вроде «подъезжаем» и «приготовиться», и я, в общем, его понял. Я встал и, дрожа, взял у Джона пилу, осмотрел ее, пытаясь понять принцип ее действия. Более дурацкого оружия в данной ситуации нельзя было и придумать.

Я огляделся и увидел, что магнитофон в лифт не попал. А, какая разница!

Мы поднимались все выше, выше и выше. Может, лифт летел по воздуху сам по себе? Джон взял огнемет на изготовку, продолжая что-то говорить — типа, мы ничего не могли поделать, нужно побыстрее закончить с этим делом, мы непременно должны выжить, бла-бла-бла. Не важно.

Подъем занял целых двадцать чертовых минут. Сотни футов. Наконец лифт резко остановился, и в стене появилось отверстие. Перед нами протянулся длинный коридор из гладкого камня — мрамора или полированного гранита с полукруглым потолком, флуоресцентными лампами и надписями о необходимости соблюдать стерильность и носить с собой пропуск.

Я ухватил пластиковую рукоять пилы покрепче и шагнул в коридор. За мной по пятам двинулась Молли, а за ней — Джон. Рядом с дулом игрушечного огнемета плясал огонек. Я шел и думал о том, как громко завоет пила, когда я дерну за шнур. И о том, есть ли в ней бензин.

Пройдя четыре-пять кварталов, по городским меркам, мы обнаружили дверь — обычную металлическую дверь с ручкой. Мы приготовились к бою. Джон распахнул дверь, и мы метнулись внутрь.

Пол превратился в металлическую решетку: мы оказались на мостике. Я посмотрел поверх ограждения и увидел, что под нами — огромное пространство размером с ангар для самолетов, только темное. По этажу вокруг столов и приборов бойко, словно на рынке, расхаживали люди в белом. Шум стоял адский: гудение машин, лязг, шарканье ног.

Сделав пару шагов вперед, мы поняли, что не одни: на мостике, футах в десяти от нас стоял человек в стеклянной маске и в белом комбинезоне с капюшоном. Его костюм напомнил мне стерильную одежду, которую носят в чистых помещениях — в лабораториях, например. В одной руке человек держал бумажный пакет из кафе «Сабвей», а в другой — пачку сигарет. Он долго смотрел на нас — на Молли, на пилу, на язычок пламени, вырывающийся из инструмента, который не мог быть не чем иным, как огнеметом.

— Мы из пожарной службы, — сказал Джон.

Человек развернулся и помчался прочь; его ботинки лязгали по металлической решетке. Мы бросились за ним. Он прошмыгнул в дверь, мы побежали следом и очутились на винтовой лестнице, идущей вниз. Все это время Джон кричал, требуя от человека разрешение на работу с горючими материалами.

Мужчина спрыгнул вниз и забежал в еще одну дверь. Мы помчались за ним и оказались на первом этаже завода (или что уж там это было), в окружении людей в белых комбинезонах. У этих людей прекрасно получалось игнорировать нас. Они не носили масок и, похоже, все до единого были абсолютно лысыми.

Темнота, темнота, темнота. Кое-где, на каких-то незнакомых механизмах горели красные огоньки, но никаких потолочных ламп — ничего, кроме крошечных островков света, тени от которых оказывались перевернутыми вверх ногами. Человек, за которым мы гнались, растворился в темно, те, и мы не последовали за ним.

Слева стояли ряды из сотен синих пластиковых бочек. Две бочки с краю, не закрытые крышками, наполняла багровая жидкость, похожая на жидкость для коробки передач. Два человека разливали жидкость в пузырьки. Один из этих людей повернулся ко мне, и я увидел, что у него нет лица.

Или, скорее, у него была половина лица: закругленный лоб, нависавший над тем местом, где располагаются глаза, и сливавшийся со щеками. Широкие и плоские, как у африканца, ноздри, тонкий безгубый рот и огромные уши. Второй человек выглядел точно так же. Такими же оказались и четверо, стоявшие в том же ряду чуть поодаль. В руках они держали огромные полупрозрачные пластиковые вакуумные упаковки, в которых находилось нечто, похожее на говяжью грудинку.

Я глазел по сторонам, словно малыш на экскурсии. Слева от меня находились высокие — размером с дом — стеклянные баки, вроде тех, что можно увидеть в городском океанариуме. В баках, наполненных мутно-розовой жидкостью, плавали бледные смутные тени, которые, возможно, когда-то были людьми, собаками и белками. Я потрясенно шагал мимо баков, моргая, отчаянно пытаясь привыкнуть к темноте и увидеть все. Неудивительно, что они не тратились на освещение. Глаз почти ни у кого нет, так зачем увеличивать счет за электричество?