Дрожь - Мэгги Стивотер

После второго гудка в трубке послышалось:

— Да?

— Изабел, это Грейс.

— Я не дура. Я видела твой номер.

Мне захотелось ее придушить.

— Изабел, Джек запер Сэма где-то неподалеку от вашего дома. — Я перебила ее, не дав задать вопрос. — Я не знаю зачем. Но Сэм превратится в волка, если похолодает, а выбраться оттуда, где он находится, самостоятельно он не может. Пожалуйста, скажи мне, что ты дома.

— Дома, дома. Только что приехала. Я в доме. Но я не слышу ни шума, ничего.

— У вас есть какой-нибудь сарай или что-то в этом роде?

Изабел раздраженно фыркнула.

— У нас на участке шесть построек.

— Он должен быть в какой-то из них. Он звонил из какой-то сараюшки. Если зайдет солнце, там в два счета станет холодно.

— Без тебя понимаю, — огрызнулась Изабел. Послышался шорох. — Сейчас, пальто только надену и выйду. Ты меня слышишь? Я на улице. По твоей милости я отморожу себе задницу. Иду через двор. А сейчас я иду по той части газона, куда выбегала пописать моя собачка, пока мой придурочный братец не съел ее.

Пол слабо улыбнулся.

— Ты не можешь поспешить? — подогнала я ее.

— Я бегу к первому сараю. Зову его по имени. Сэм! Сэм! Ты там? Ничего не слышу. Если он там превратился в волка, я его выпущу, а он изуродует мне лицо, мои родные тебя засудят.

Я различила какой-то слабый треск.

— Черт. Дверь заклинило. — Снова треск. — Сэм? Мальчик-волк? Ты там? В сарае, где мы храним газонокосилку, его нет. Кстати, а где Джек, если он это сделал?

— Здесь. С ним сейчас все в порядке. Ты что-нибудь слышишь?

— Сомневаюсь, чтобы с ним все было в порядке. С ним совсем беда. С головой, я имею в виду. Нет, я бы сказала тебе, если бы что-нибудь услышала. Иду к следующему.

Пол приложил тыльную сторону ладони к оконному стеклу над раковиной и поморщился. Он был прав. На улице стремительно холодало.

— Перезвоните Сэму, — попросила я Бека. — Пусть покричит, чтобы она его услышала.

Бек взял телефон, нажал кнопку и поднес его к уху.

Изабел, похоже, слегка запыхалась.

— Я у следующего. Сэм! Ты там? Приятель? — Послышался еле различимый скрип: дверь открылась. Молчание. — Если только он не превратился в мотоцикл, его и тут тоже нет.

— Сколько у вас еще сараев?

Мне мучительно хотелось оказаться там вместо Изабел. Я бы действовала быстрее. Я бы кричала до потери голоса, лишь бы найти его.

— Я же тебе сказала. Еще четыре. Но поблизости всего два. Остальные далеко в поле, за домом. Это конюшни.

— Сэм должен быть в каком-то из ближних. Он сказал, что он в сарае.

Я взглянула на Бека; тот все так же прижимал к уху телефон. Он посмотрел на меня и покачал головой в ответ. Дозвониться не удалось. Сэм, ну почему ты не берешь трубку?

— Я у сарая для хранения садовой утвари. Сэм! Сэм, это я, Изабел. Если ты волк, не надо уродовать мне лицо. — Я слышала, как она дышит в трубку. — Дверь снова заклинило, как в самом первом. Я пинаю ее моей дорогушей туфелькой, и это меня бесит.

Бек с грохотом опустил телефон на стол и отвернулся от нас с Полом. Он сцепил руки за головой. Этот жест так напомнил мне Сэма, что у меня защемило сердце.

— Ну вот, открыла. Ну и вонь. Тут повсюду дерьмо. Никого здесь... Ох.

Она осеклась, и в трубке было слышно лишь ее дыхание, внезапно ставшее еще более тяжелым.

— Что? Что?

— Секундо... заткнись... я снимаю с себя пальто. Он здесь, слышишь? Сэм! Сэм, посмотри на меня. Сэм, я сказала, посмотри на меня, придурок, не вздумай превратиться в волка. Не смей так с ней поступать.

Я медленно сползла на пол, прижимая телефон к уху. Лицо Пола не изменилось; он все так же смотрел на меня, неподвижный, безмолвный, мрачный, вылитый волк.

Я услышала какой-то хлопок и произнесенное вполголоса бранное слово, потом в трубке заревел ветер.

— Я веду его в дом. Слава богу, родители сегодня не ночуют. Я перезвоню тебе через несколько минут. Мне сейчас нужны обе руки.

Телефон у меня в руках умолк. Я вскинула глаза на Пола, который все так же смотрел на меня, и задумалась, что мне ему сказать, однако у меня было такое чувство, что он уже знает.

Глава 51

Грейс

38 °F

Я свернула с шоссе на дорожку, ведущую к участку Калпеперов. Мокрый снег с шуршанием ложился на лобовое стекло, свет фар терялся в стволах сосен. Огромный дом был практически неразличим в темноте, если не считать немногочисленных огоньков в окнах первого этажа. Я направила на них «бронко», как будто вела корабль по огням на берегу, и остановилась рядом с белым джипом Изабел. Больше машин не было.

Я схватила с сиденья запасную куртку Сэма и выскочила из машины. Изабел встретила меня у задней двери, провела сквозь пропахший дымим тамбур, заваленный сапогами, собачьими поводками и оленьими рогами. Запах дыма стал только сильнее, когда мы прошли из тамбура в нарядную пустынную кухню. На столе лежал недоеденный сэндвич.

— Он в гостиной перед камином, — сообщила Изабел. — Его только что перестало рвать. Заблевал мне весь ковер. Но это не страшно. Я люблю бесить родителей. Не стоит нарушать эту традицию

— Спасибо, — сказала я, испытывая к ней куда большую благодарность, чем подразумевала эта формальная фраза. Запах дыма привел меня в гостиную. К счастью для Изабел с ее полным неумением разводить костры, потолок здесь был очень высокий, и большую часть дыма вытянуло наверх, Сэм, закутанный как капуста, сидел перед камином, накинув на плечи флисовый плед. Перед ним дымилась нетронутая кружка с чем-то горячим.

Я бросилась к нему, вздрагивая от жара, и остановилась как вкопанная, почуяв его запах, терпкий, земной, неукротимый — до боли знакомый запах, который я так любила, но сейчас я не была ему рада. Впрочем, лицо, которое он повернул ко мне, было человеческим, и я, присев перед ним на корточки, поцеловала его. Он осторожно обнял меня, как будто боялся, что кто-то из нас сломается, положил голову мне на плечо. Его тело периодически сотрясала дрожь, несмотря на то что в камине потрескивало дымное пламя, которого, однако, оказалось достаточно, чтобы я чуть не обожгла себе плечо.

Мне хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Эта мертвая тишина пугала меня. Я отстранилась от него и гладила его по волосам, прежде чем собралась с духом и спросила:

— Все плохо?

— Это как американские горки, — негромко сказал Сэм. — Я поднимаюсь, поднимаюсь и поднимаюсь встречу зиме, и пока я не очутился на самой вершине, еще можно откатиться назад.

Я отвела взгляд в сторону, на огонь, глядя в самое сто сердце, туда, где жар был сильнее всего, пока цвета и свечение не утратили своего смысла и перед глазами у меня не заплясали одни белые огоньки.