Трилогия: Небо Титана, Небо Земли, Небо над моим домом - Макс Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Такое сжатие может быть лишь в том случае, — начала рассуждать Катя, — если Сфера сейчас находится в центре Земли и увеличиваясь поглощает материю, а потом начинает сжиматься, и планета обрушивается на Сферу. Потом Сфера снова раздувается, впитывая вещество, и снова сжимается, и планета опять обрушивается.
Гречкин достал из рюкзака весы и положил на них не начатую литровую бутылку воды. Весы показали 1154 грамма.
— Все стало тяжелее на пятнадцать процентов! — констатировал Саша.
— Даже если мы сбились с курса, в любом случае надо двигаться хотя бы примерно на север, — сказала Катя, — иначе мы дождемся, что вообще не сможем пошевелиться.
Саша снова прочертил фонарем круг — руины города, метровым слоем уходящие во тьму, и ничего больше.
— Сейчас… — сказал Гречкин. Он достал свой личный телефон и попытался его включить. Промокший телефон приказал долго жить.
— Так… произнес космонавт, — минуту…
Юра снял с телефона крышку и положил ее на плиту.
— Саш, дай-ка свой нож.
— Вот.
Ножом Гречкин выковырял из корпуса микросхему. Добравшись до динамика, Юра извлек оттуда маленький магнитик и отложил его в сторону. Далее он аккуратно срезал ножом шлейфы, идущие по микросхеме. Шлейфы эти представляли собой тонкие металлические проволоки. Юра смотал между собой несколько этих проволочек в один вытянутый кусок, превратив их в подобие швейной иголки. Иголку эту он положил на магнит.
Тут Васечкин и Катя поняли инженерный замысел Гречкина.
— Бумага нужна? — спросила Катя.
— Да, — Юра задумчиво оглядел себя, а потом спутников.
— Можно кусочек ткани, — сказал Саша.
— Да, давай со шнурка твоего.
Гречкин отрезал конец шнурка кроссовка Васечкина, а точнее, того бедолаги, кому эта обувь принадлежала ранее, и распорол этот конец вдоль. Получился кусок ткани со стороной два на два сантиметра.
— Держи, Кать, — Юра дал девушке крышку от телефона, — заткни ладонью или пальцами дырку, где была камера.
Гречкин налил в крышку немного воды. Катя старалась держать ее горизонтально. Юра положил ткань на воду, а сверху на ткань положил намагниченную металлическую проволоку-иголку. Иголка тут же начала медленно поворачиваться в направлении магнитных линий Земли. Остановилась она, когда один ее конец указывал на магнитный северный полюс, а второй — на южный.
— Нам туда, — Юра, впервые улыбнувшись (очень скупо), показал рукой во тьму.
* * *
— Кать, — Юра, перелезая через стоящую на боку машину, обернулся к девушке.
— Да?
— Тут она качается. Осторожнее. Давай руку, я тебе помогу, — сказал он, когда перелез.
— Спасибо, я сама.
— Хорошо, — Юра кивнул и замолчал, на мгновенье глядя девушке в глаза, а потом резко сменил тему, — слушай, ты правда веришь в то, что кто-то в космосе перехватит сигнал с кодом нашего ДНК?
— Понятие “верю” или “не верю” тут не совсем подходит, — ответила девушка, встав на камнях, держась руками за машину, которая разделяла их с Гречкиным. — По расчетам, только за следующую тысячу лет зонды пролетят суммарно мимо двадцати семи тысяч звездных систем. И будут лететь дальше, пока радиация не уничтожит их.
Юра обернулся к ней, тоже стоя. Васечкин уполз вперед метров на пятьдесят, и было видно лишь огонек его телефона.
— Ну а вероятность встречи там с разумной жизнью по той же формуле Дрейка мы все равно посчитать не можем, так что остается или верить или не верить, так ведь? — ответил Гречкин.
— Сейчас мы точно знаем, что разумная жизнь есть не только на Земле. Элли тому подтверждение, — рассуждала Катя, глядя на запыхавшегося Юру, — а значит, мы неуникальны. Если разумная жизнь зародилась независимо в двух разных звездных системах, значит шансы, что она зарождается регулярно везде, где есть условия, огромны.
— Логично, — космонавт кивнул, — я тебе забыл сказать кое-что для тебя важное.
— Что же?
— Когда Луч скопировал нам Элли, он сказал, что подбирал подходящую цивилизацию, чтоб с нее скопировать этот корабль.
— Серьезно?! — Катя немного вытянула голову вперед.
— Да.
— Ты специально говоришь так?
— Зачем?
— Не знаю. Может я тебе понравилась, и ты хочешь сказать мне что-то приятное.
— Понравилась? С чего ты взяла?
— Сразу тебе говорю, на корню, так сказать, — Катя сделал серьезное лицо, — меня никакие отношения не интересуют, никакое кокетство, заигрывания и прочая чепуха. Если ты там что-то себе надумал…
— Сама вцепилась там в меня… на матрасе.
— Это чтоб не упасть.
— Ага, а теперь бредит тут сидит…
— Я не брежу. Я прекрасно подмечаю даже самые малейшие намеки на подобное. Мне никто не нужен. Это ясно?
— Мы, может, скоро умрем, а ты говоришь о таких глупостях.
— Я бы о них не говорила, если бы не заметила твои совершенно идиотские намерения, в том числе и там наверху, на шпиле.
— Я вообще не понимаю, о чем ты.
— Хорошо, если так.
— Вот… ты… ненормальная дама, — Юра смутился, почесал затылок и начал заикаться, — я… что это вообще сейчас было? Я… я тебе хотел сказать, что… ты молодец, твой проект возможно сработает, в отличие от других проектов, потому что цивилизаций на самом деле много в космосе, ну… в общем… ладно… пошли…
— Я нормальная, — тихо произнесла она.
— И вообще… если бы не я, то… — недовольно пробубнил Гречкин.
* * *
К четырем часам утра слабый рассеянный свет подарил возможность разглядеть в сумраке без фонаря хотя бы свои руки. Юра еще раз соорудил компас, чтобы скорректировать путь на северо-восток.
В пять утра, когда появилась возможность выключить фонари, они в пепельной дымке заприметили стоящую на колесах машину со вмятой крышей. На ней и решили сделать привал. Из-за увеличения силы тяжести на пятнадцать процентов передвигаться стало ощутимо сложнее. Проползти при такой гравитации метров сто еще можно, не ощутив ее, но когда ты ползешь по руинам километры, то даже такое несущественное увеличение силы тяготения сказывается на мышцах.
— Можно хоть примерно понять, где мы сейчас? — спросил Васечкин.
Руины вокруг теперь уходили не во тьму, а в серый пепельный туман. Но радиус обзора увеличился — можно было рассмотреть силуэты некоторых устоявших монолитных строений приблизительно в пятидесяти-семидесяти метрах. Один дом левее маршрута, второй правее.
— Н-да… — протянул Гречкин, оглядываясь, — единственное, что у нас есть, это иголка, магнит и вода. Сколько мы проползли… пять километров, или три… или один… да черт его знает.
Юра глотнул воды. Пепел сыпал все сильнее. Макушка и плечи всех троих были покрыты грязно-серым вулканическим “снегом”.
— По идее мы должны увидеть МСД, его не должно было смыть. Даже если и смыло сами опорные пролеты, то столбы, на которых была дорога, должны остаться. МСД пересекал Проспект
