Альманах гурманов - Александр Гримо де Ла Реньер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если же на пирушках присутствуют красавицы столь же любезные, сколь и снисходительные (а общество бы несомненно выиграло, будь таковыми все красавицы без исключения), тогда дело идет еще веселее и живее; впрочем, женское присутствие не позволяет сотрапезникам пуститься во все тяжкие. Если за столом есть дамы, приходится вести себя прилично и не превращать ни обед, ни ужин в оргию. Вид женщин воспламеняет сердца, распаляет умы, будит воображение, развязывает языки, однако чувственности в застолье подобает оставаться покойной. Горе мужчине, которого винные пары заставят перепутать столовую с будуаром…
Истинные Гурманы в подобных случаях являют собой образцы благопристойности, осмотрительности и сдержанности. Доказано, что человек, чей желудок щедро ублаготворен, хмелеет гораздо медленнее, нежели тот, кто под предлогом умеренности оставляет едва ли не все кушанья нетронутыми. Посему Гурман не боится хорошего вина, каким бы хмельным оно ни было, и, выпив на четыре бутылки больше, чем человек, не находящий вкуса в еде, будет судить обо всем более здраво, чем скучный трезвенник.
Вдобавок, если одни от вина становятся злее, другие – грубее, третьи – печальнее, четвертые – сумасброднее, Гурману вино идет только на пользу, а поскольку не бывает Гурманом тот, кто не отличается острым умом, веселость вдохновляет его на любезные речи, тонкие комплименты, нежные признания. Дамам это прекрасно известно; поэтому, когда они вправе сами выбирать место за столом, они, как мы заметили, неизменно усаживаются подле Гурмана, ибо знают наверное, что этот сосед будет их занимать, забавлять, веселить без всякого ущерба для их чести; речи, которые донесутся до их слуха, могут прозвучать двусмысленно, но ни в коем случае не обидно и не оскорбительно, все же остальные их чувства пребудут в совершенной безопасности. Зато окажись дамы подле мрачных любителей пить воду, людей без аппетита, сатиров без узды, они не выиграют ровно ничего, а потерять могут решительно все.
Воротимся к нашему рассказу и согласимся с настоятелем Домеврского аббатства регулярных каноников в том, что, если вокруг слишком много вина для того, чтобы причащать верующих, и слишком мало для того, чтобы приводить в движение мельничные жернова, нам не остается ничего другого, кроме как его пить.
Чтобы пить вино, ничем не рискуя, нужно выбирать вино, во-первых, хорошее, во-вторых, выдержанное, в-третьих, натуральное, а сочетание этих качеств, как известно, встречается в Париже очень редко, ибо здесь торговлю вином взяли в свои руки люди алчные, бесчестные и невежественные, превратившие один из прекраснейших даров Провидения в опаснейший из ядов.
В первом томе нашего сочинения мы уже рассказывали о погребах господина Тайёра, где можно приобрести вина самого высшего сорта. Ради того, чтобы их отыскать, этот замечательный виноторговец обрыскал едва ли не все старинные парижские погреба; однако сможет ли он и в дальнейшем поддерживать свое собрание на прежнем уровне? Вряд ли. На создание превосходного погреба требуется тридцать лет неустанных трудов, безоглядных трат и неусыпного внимания; людей, способных на это, найдется немного, особенно среди богачей. Революция изгнала из Парижа всех владельцев винных погребов, а сами эти погреба отдала на растерзание слугам, соседям и революционерам; старинные вина были распроданы, и счастливы те, кто, подобно господину Тайёру, сумели их раздобыть и сохранить до нынешних времен. Однако после того как сокровищам этим придет конец, пополнить запасы будет уже неоткуда, и это, увы! одно из величайших несчастий, которые принес с собой новый порядок вещей. Наши республиканские Мидасы привыкли пить всякую бурду, а содержать погреб, не говоря уж о том, чтобы его создать, они не в силах.
Зато погреба господина Тайёра просторны, глубоки и до сих пор скрывают в своих недрах запас превосходнейших вин. Высокая их цена отпугивает толпу, и только истинные любители, сохранившие кое-какое богатство, могут позволить себе вкусить этого нектара. Посему можно предположить, что чудесный этот источник иссякнет еще не скоро. Станем же пользоваться им сегодня, не тревожась о том, что случится завтра; когда дело идет об удовольствии, настоящее – все, ибо прошлое зачастую оставляет в душе одни лишь сожаления, а грядущее сеет одни лишь страхи. Жизнь так коротка, что тому, кто хочет быть счастливым, не стоит заглядывать ни слишком далеко назад, ни слишком далеко вперед. Позаботимся о том, чтобы счастье плескалось в нашем стакане и благоухало на нашей тарелке, и, положившись на всеблагое Провидение, которое никогда еще не бросало в беде детей своих, отдадим должное сегодняшнему обеду, не заботясь о завтрашнем. На одного человека, умирающего с голоду, приходится тысяча, гибнущих от несварения желудка,– вот вечный источник спокойствия и даже надежды для Гурмана![426] […]
Тонкие вина за столом – не более чем предмет роскоши; куда важнее запастись для первой перемены блюд хорошим ординарным вином. Меж тем именно оно-то в лучших парижских домах встречается очень редко, а у рестораторов – почти никогда[427]. В Париже ординарными винами чаще всего служат вина из окрестностей Орлеана, тяжелые, камнем давящие на желудок, и вина из Нижней Бургундии, которые продаются под именем маконских, хотя происходят по большей части из Осерра и его окрестностей. Эти последние – если они выбраны тщательно,– как правило, совершенно безвредны, не слишком тяжелы и не слишком хмельны, хотя и достаточно крепки. Как мы уже сказали в первом томе нашего сочинения, хозяин дома обязан непременно раздобыть к столу превосходное ординарное вино. Ведь трапеза начинается именно с него; нёбо каждого гостя в этот момент еще свежо и готово к восприятию впечатлений; поэтому Амфитриону так важно с самого начала убедить гостей в совершенстве его погреба; меж тем многие люди этим условием пренебрегают. Они покупают ординарное вино у соседнего кабатчика, а покупку тонких вин поручают так называемым друзьям; в результате, отравленные первым и обманутые вторыми, они подносят своим гостям гибельные напитки, которые, вместо того чтобы способствовать пищеварению, его затрудняют, а вместо того чтобы возбуждать аппетит, его усыпляют. Доказано, что две трети несварений желудка происходят не от чего иного, как от скверного вина.
Устрицы, как правило, едят только с белым вином, чаще всего с тем, что производят в Шабли, но разве можно после этого напитка травить гостей посредственным ординарным вином? В таком случае приходится подавать
