Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

— Это так называемый уриезский умный камень, — сказал мне Супал.

— Продолжай, — позволил я. Название не вызвало никаких ассоциаций.

Он протянул его мне и предложил:

— Потрогайте его.

Я потрогал, отметив, что поверхность гладкая и слегка теплая. Это было все, что я заметил. Я был раздосадован этой маленькой шарадой и мое явное раздражение заставило Супала потупиться и он как-то странно уставился на мою перчатку.

— Простите, лорд, но до камня следует дотрагиваться голой кожей, — пояснил он несмело.

— Твоя дерзость граничит с непристойностью, — я гордился этой фразой.

Супал побледнел, но не убрал камень. Мгновение спустя я взял камень из его рук и осторожно дотронулся до кожи над виском. И поразился чистому потоку мысли, который полился из камня прямо в мой мозг, и многоцветием, что предстало моим глазам. Некоторое время я просто смотрел, и видения болезненной красоты плясали передо мной. Затем я убрал камень от виска и видения исчезли.

— Это контрабанда, — добавил Супал.

Об этом я и сам догадался.

— Это экстрасенсорный кристалл… — стоило мне произнести это слово, как я тут же пожалел об этом — никто, за исключением специально подготовленного экстрасенса не понял бы, что означает вторжение потока мыслей. К счастью для меня мой спутник, казалось, приписал мое понимание всезнанию браксанов и ничего дурного не подумал.

— А он… заинтересовал лорда? — вкрадчиво спросил он.

Я внимательно посмотрел на Супала.

— Ты имеешь в виду, хочу ли я его купить?

— Я не буду настолько смел, чтобы назначать цену на такой…

— Сколько?

— Может, лорд согласится предоставить кое-какую информацию?

— Что ты хочешь знать?

— Говорят, лорд Феран хорошо знает азеанский образ жизни, наших врагов, поскольку много лет жил среди них.

Я выглядел разозленным. Я и на самом деле разозлился.

— Я — браксан, — заявил я самым холодным тоном, на какой был способен. Он подразумевал, что мой спутник перешел дозволенные границы.

— Я — писатель, лорд. Мне пришло в голову, что в ваших воспоминаниях об Азее может найтись материал для интересной статьи по культуре… Сагдальское агенство новостей из Ганос-Тагата проявило большой интерес к моей работе и, если вы согласитесь поделиться со мной своими воспоминаниями об этом народе, то, я уверен, мне удастся написать что-то интересное.

— И прибыльное.

— Конечно, часть прибылей я передам вашему Дому, хотя этот доход и покажется ничтожным в сравнении с вашим богатством.

Так и есть, но традиция есть традиция.

— Половину, — сказал я.

Идея проекта заинтриговала меня. Конечно, будет опасно вспоминать многое, поскольку большая часть моего прошлого связана с экстрасенсорикой, и если я его раскрою, то меня могут привлечь к уголовной ответственности. Но после стольких лет на Бракси будет приятно вспомнить прошлое и посмотреть, какие эмоции оно во мне разбудит теперь, когда я стал настоящим браксаном. Я чувствовал бы себя неуютно, если бы сам по себе углубился в воспоминания подобного рода, но поскольку это будет интервью, то вопросы придадут моему прошлому опыту какую-то форму.

— Половину, — согласился Супал.

Я решил, что это несколько поспешно, учитывая, что я потребовал половину его доходов, но в то время я списал такое быстрое согласие на его почтение к моей расе и желание снискать мое расположение. (Как мало я знал!). Супал отдал мне умный камень и я снова спрятал его. Хотя мне хотелось еще раз им воспользоваться, я не знал, какие эмоции отражались на моем лице, когда камень исполнял свою экстрасенсорную песню у меня в сознании. К сожалению, имидж — это все. Я с сожалением убрал камень.

Мы договорились о встрече у меня в Доме через три дня. Я ушел, очень довольный собой, убежденный, что выиграл при заключении сделки по всем статьям. Как я был слеп! И как быстро мне предстояло узнать правду!

Вторая звуковая дорожка

Проблем с получением информации об Ури, умном камне, или Ганос-Тагате не возникло, и в дни между первой и второй встречей с Супалом я получил все, что мне хотелось, из Центральной Компьютерной Системы. Ури — небольшая планета с браксинской стороны Военной Границы. На ней нет гуманоидов, а то, что там живет, не обладает стоящим внимания интеллектом. Единственное, что может заинтересовать на Ури (за исключением поразительных закатов), — это жизненный цикл так называемых алмонджеддеев, часть которого они проводят в кристаллическом контейнере, формируемом выделениями из половых органов. Этот кристалл защищает джеддеев-метаморфов от опасностей внешнего мира, и не позволяет им вступать в половой контакт. Микроскопические трубочки нервных волокон кристаллического панциря время от времени достигают поверхности и позволяют экстрасенсу-человеку разделить цветные сновидения этого существа. Очевидно, у тех, кто не обладает экстрасенсорными способностями, появляется только чувство беспричинного наслаждения. (Прочитав это, я очень обрадовался, что ничего не сказал в ресторане насчет истинной природы моего видения). Как и со всеми экстрасенсорными вещами, импорт алмонджеддеев в любой форме карается смертной казнью.

Учитывая специфику атмосферы Бракси, маловероятно, что это существо выживет, пробудившись от спячки, но это вряд ли могло случиться на протяжении по крайней мере десяти местных лет. Камень приносил мне удовольствие. Он позволял спокойно входить в экстрасенсорный контакт, без каких-либо усилий с моей стороны, и риск того, что кто-то обнаружит мои способности в связи с его использованием, был ничтожен. Я был очень благодарен Супалу за камень, и собирался обеспечить его в ответ полезной информацией.

Ганос-Тагат — город на реке Дипа, объединенный из двух других, ранее существовавших по отдельности, — располагался в дальней части планеты. Как я и подозревал, там по большей части жили представители третьего класса. Поэтому я не удивился, когда писатель — Супал — явился передо мной в одежде всех цветов радуги. Подобный наряд могла бы вызвать мозговые проблемы у любого гиперчувствительного к цвету существа.

Я приветствовал его и предложил выпить вина. Супал заколебался, но вскоре понял, что предложенное вино из Тагатанской винодельни, и охотно согласился. Я подумал вдруг, что может его беспокоить в браксанском вине.

— Я готов ответить на твои вопросы, — настроен я был особенно дружелюбно и хотел, чтобы мой гость почувствовал себя свободно.

Он достал ручку и блокнот и, сделав последний глоток вина для стимуляции творческого процесса, начал задавать вопросы, в лучшем случае предсказуемые, а в худшем — исключительно нудные. Только я засомневался, стоило ли мне на это вообще соглашаться, когда Супал наконец подошел к тому, что, как я понял, являлось основной целью интервью.

— Имеется большой интерес к вопросу об азеанской сексуальности, — говорил он. — Мы знаем, какую они ведут пропаганду — мы знаем их идеалы и во что они хотели бы верить относительно себя. Но сколько из всего этого — правда?

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Они моногамны?

— Абсолютно.

— Думаю, вы понимаете, что большинство браксинцев находят это невозможным. У азеанцев только один партнер на всю жизнь. Вы можете с полной уверенностью заявить, что он ими никогда не овладевает скука?

— Ну, наверное, иногда, — я пожал плечами.

— Но они не ищут сексуальных контактов на стороне?

— Сексуальных — нет, — понимаю, к чему он клонит, но, как видно, есть что-то еще, к чему Супал подводит разговор, а это — так, для затравки.

— Простите, лорд, но как так может быть? — возмутился писатель. — Мы ведь представители одного вида, не так ли? И ни один браксинец не сможет терпеть такое постоянное раздражение.

Я улыбнулся.

— Они не находят это раздражающим. Ты должен вспомнить, что они изменили свою расу. Сексуальное желание может легко контролироваться через генетические манипуляции еще внутриутробно. У них на самом деле не возникает сексуального желания вне надлежащих обстоятельств.

— Но у них должен быть некий… особый выход в рамках пары.

— Я на самом деле не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — по правде говоря, чем глубже мы погружались в предмет, тем вопросы становились более расплывчатыми и туманными. Или писатель хочет попробовать секс с азеанкой — в этом все дело?