И приходит ночь - Эллисон Сафт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рен готова была заплакать при виде него, такого совершенного, но такого сломленного. Его волосы были взъерошены, а губы покраснели. Должно быть, не осознавая этого, она расстегнула его рубашку и теперь позволила своим пальцам проследить линию его обнаженных ключиц. Хэл накрутил прядь ее волос на палец и наблюдал, как локоны отделяются, с таким восторгом, как будто они были сотканы из золота. Это было незнакомое блаженство – когда ты небрежно прикасаешься и к тебе прикасаются в ответ.
Волшебство не могло продолжаться вечно.
Рен потеребила одну из его расстегнутых пуговиц между подушечками пальцев, затем положила ладонь на его обнаженную грудь, чтобы почувствовать тепло.
– Я так боюсь.
Он не сразу ответил. Звуки разговоров вдалеке и ветер, сотрясавший дом, наполняли тишину. Наконец она почувствовала вибрацию его голоса под ладонью.
– Я тоже.
– Правда? Я все еще не могу поверить, что ты чего-то боишься.
– Когда-то я ничего не боялся. – Хэл рассеянно рисовал пальцем узоры на ее пояснице. – В Весрии говорят, что смерть – это благословение, что мы возвращаемся в пустоту, наши страдания заканчиваются. Что умереть за свою страну – большая честь. Когда-то я верил в это.
– А теперь?
– Теперь я верю, что смерть не такая уж и простая вещь. Я не могу перестать думать о том, что ты спросила. Что мы будем делать, когда наступит мир? Я не уверен, что хотя бы раз в жизни принял решение сам, до того, как оказался здесь. Я стал солдатом, потому что моя семья этого хотела. Я стану верховным магистром, потому что это мой долг перед народом. Это конечная точка моего пути, и я никогда не оборачивался назад. Мечты о том, что могло бы быть, не принесут пользы. Но выбрать что-то для себя? Надеяться? Это пугает меня.
– И чего ты хочешь? – прошептала она.
– Я не знаю. – Хэл закрыл глаза. – Разве я могу позволить себе стать эгоистом? Прямо сейчас я хочу только этого.
Рен попыталась не обращать внимания на болезненное чувство тоски в груди. Она уткнулась носом в его грудь, чтобы не видеть его лица, и сказала:
– Могу я поспать этой ночью с тобой? Пожалуйста. Я не хочу оставаться одна.
В этот раз он не мешкал.
– Конечно.
– Ты же понимаешь, что взял на себя серьезные обязательства? – Она обвила руками его шею. – Я могу не отпустить тебя.
– Действительно, ужасная судьба – быть твоим пленником.
Когда Хэл вновь поцеловал ее, Рен не смогла не улыбнуться ему в губы. Это чувство – что ты нужен, – слишком близкое к счастью, было опасным. Оно могло как исцелить ее, так и сломать. Учитывая все риски, шансы были примерно одинаковые.
26
Никто бы не смог обвинить Алистера Лоури в отсутствии чувства юмора.
На туалетном столике лежала маска с длинным крючковатым клювом из белого дерева. Казалось, будто ее привезли сюда из прошлого столетия. Однако, в отличие от масок, которые целители носили во время вспышки чумы, клюв был тонким и заостренным, оставляя открытой нижнюю половину лица. Подавив дрожь, Рен положила ее на стол. По ее мнению, эта маска портила красоту платья, которое ей сейчас зашнуровывала Ханна.
Хотя служанка ухмылялась, она все еще не смотрела Рен в глаза. Ранним утром стук в дверь разбудил Рен и Хэла. Прежде чем она успела жалобно крикнуть: «Подожди!», Ханна уже ворвалась в комнату.
– Доброе утро! Я не нашла вас в вашей комнате, поэтому подумала, что вы… – Она резко замолчала, когда мельком увидела Хэла с растрепанными волосами, пытающегося скрыться под смятыми одеялами. Ее лицо вспыхнуло. – Ох. Найдете меня, когда будете готовы.
Рен все еще хотела провалиться под землю от смущения, но Ханна вырвала ее из воспоминаний, когда туго затянула шнурки лифа.
– Богиня небесная, – пробормотала Рен. Она сделала несколько глубоких вдохов, пока ее ребра привыкали к давлению корсета. Никто не снял с нее мерки для платья, и портной Лоури явно переоценил ее худобу.
– Вы выглядите очаровательно. – Ханна сделала шаг назад, чтобы восхититься садистской работой, уперев руки в бедра. – И зажато!
– Чего еще я могу желать?
По правилам зимнего светского сезона, платье было черным и аккуратно ниспадало на пол шлейфом, похожим на масляное пятно. Рукава, однако, были абсурдным, непрактичным кошмаром. Они вздувались на плечах, затем сужались и ниспадали с локтей водопадом шифона и кружев. Если бы Рен вытянула руки, то стала бы похожа на ухоженную летучую мышь.
Ханна одобрительно кивнула ей. Однако вскоре ее воодушевление исчезло, и в комнате воцарилась мрачная тишина.
– Удачи вам сегодня вечером.
Рен она точно понадобится, хотя в теории план был простым. После того как Рен заберет ключ у Лоури, они с Хэлом отправятся в восточное крыло, найдут доказательства и незаметно покинут Колвик-Холл. Сегодня вечером они уберутся как можно дальше от этого адского места. Наступит утро, и их пути разойдутся. Хэл отправится в Весрию, Рен – в Дану. Об этой части она старалась не думать. Вместо этого она представила облегчение от того, что Хэл будет дома, в безопасности, – и триумф, когда она предоставит их находки королеве.
– Спасибо. – Рен встретилась с Ханной взглядом через зеркало. – Если мне не удастся…
– Не надо. – Служанка взяла маску с туалетного столика и задумчиво посмотрела на нее. – У вас все получится. Кроме того, вы будете не одна. Вы никогда не были одна.
Рен проглотила комок в горле.
– Верно.
– А если вы нервничаете, – продолжала Ханна, – поверьте, сегодня вечером не будет недостатка в жидкой храбрости. Я видела винные погреба, и они почти опустошены.
– Ох! – сказала Рен с наигранной радостью. – Как обнадеживающе.
Ханна приложила маску ей к носу и завязала ленты на затылке. Закончив приготовления, она хлопнула в ладоши.
– Теперь вы готовы. Вы выглядите пугающе.
Так и было. Маска просто ужасна. В зеркале из-за глубоко посаженных прорезей казалось, что у нее вообще нет глаз. Круглые пустые глазницы уставились на нее в ответ. Ханна приколола головной убор с черными перьями к ее кудрям.
– Все. – Рен отвернулась от своего отражения и посмотрела на Ханну. После нескольких напряженных секунд служанка взяла ее за руки. – Будьте осторожны,
