Путешествия Тафа - Джордж Мартин

— Его мотивы мне понятны.

— Блэксон стал моим союзником. На него произвело большое впечатление то, что вы нам дали, — омнизерно, рыба, планктон, илистая плесень, все эти чертовы грибы. И он понял, что происходит. Он сделал все, чтобы остановить биоиспытания и посеять все это на полях. Всех торопил. Громил каждого идиота, пытавшегося замедлить внедрение. Джозен Раэл был слишком занят и ничего не замечал.

— Умелый и энергичный политик — такая порода людей практически неизвестна в галактике, — заметил Хэвиланд Таф. — Видимо, Крегор Блэксон — счастливое исключение. Может быть, мне стоит взять у него соскреб для клеточного фонда «Ковчега».

— Вы опережаете события.

— Конец этой истории ясен. Хотя здесь и вмешался фактор тщеславия, я рискну предположить, что мои скромные усилия в области экоинженерии принесли плоды, а энергичная реализация моих предложений Крегором Блэксоном положительно сказалась на его репутации.

— Он назвал это Тафовым Расцветом, — сказала Толли Мьюн, скептически скривив рот. — Репортеры подхватили этот термин. Тафов Расцвет, новая золотая эра Сатлэма. В скором времени на стенах канализационных систем у нас уже росли съедобные грибы. Мы открыли огромные грибные фермы во всех подземных городах. Ковры из нептуновой шали покрыли моря, рыба размножалась с бешеной скоростью. Вместо неотравы и нанопшеницы мы посеяли ваше омнизерно, и первый же урожай дал нам почти втрое больше калорий, чем мы получали обычно. Вы сделали для нас первоклассную работу, Таф.

— Принимаю ваш комплимент с должной признательностью, — отозвался Таф.

— К счастью для меня, Расцвет уже был в полном разгаре, когда показали фильм «Таф и Мьюн». Это случилось задолго до того, как я предстала перед судом. Крег каждый день превозносил вашу гениальность в программах новостей, заявляя миллиардам людей, что с нашим продовольственным кризисом покончено навсегда. — Начальник порта пожала плечами. — Так что он сделал из вас героя в своих собственных интересах. Иначе он бы не сумел занять место Джозена. В результате из меня тоже сделали героиню. Все это сплелось в один огромный идиотский узел — ничего подобного вы наверняка не видели. Я не буду вдаваться в подробности. В итоге Толли Мьюн была оправдана и с триумфом восстановлена в должности. Джозен Раэл был опозорен, осужден всеми политиками и вынужден уйти в отставку. Вместе с ним ушли больше половины членов Высшего Совета. Крегор Блэксон стал новым лидером технократов и вскоре победил на выборах. Сейчас он Первый Советник. Бедняга Джозен два года назад умер. А о нас с вами слагают легенды, Таф, мы теперь знамениты, черт возьми, не меньше, чем все эти романтические пары древности — ну, вы же знаете, Ромео и Джульетта, Самсон и Далила, Содом и Гоморра, Маркс и Энгельс.

Дакс, устроившийся на плече Тафа, испуганно зарычал. Крохотные коготки проткнули ткань его комбинезона и вцепились в кожу. Хэвиланд Таф моргнул, поднял руку и погладил котенка, успокаивая.

— Начальник порта Мьюн, вы улыбаетесь, в вашей истории, похоже, должен быть хотя и банальный, но все же вечно популярный счастливый конец. Однако же Дакс встревожился, как будто внутри у вас все кипит, несмотря на внешнее спокойствие. Может быть, вы опустили какую-то важную часть своей истории?

— Помните, я назвала вам срок — двадцать семь лет.

— Помню. Перед тем, как я начал проводить свою экоинженерную программу, ваши расчеты предсказывали, что через двадцать семь стандарт-лет на Сатлэме наступит массовый голод из-за быстрого роста населения и истощения продовольственных ресурсов.

— Это было пять лет назад, — сказала Толли Мьюн.

— Несомненно, так.

— Двадцать семь минус пять?

— Двадцать два, — ответил Таф. — Полагаю, эти упражнения в элементарной математике имеют какой-то смысл?

— Осталось двадцать два года, — сказала Начальник порта.

— Да, но это было до «Ковчега», до того, как гениальный экоинженер Таф и бесстрашная «паучиха» Мьюн накормили народ, до того, как отважный Крегор Блэксон провозгласил Тафов Расцвет.

Хэвиланд Таф посмотрел на котенка, сидевшего у него на плече.

— Я слышу в ее голосе саркастические нотки, — сказал он Даксу.

Толли Мьюн, вздохнув, достала из кармана коробочку с информационными кристаллами.

— Вот вам, любовь моя, — сказала она и бросила ее в Тафа.

Таф поймал коробочку своей большой белой ладонью. И ничего не сказал.

— Здесь все, что вам нужно. Прямо из банка данных Совета. Совершенно секретные документы, разумеется. Все сообщения, все прогнозы, все анализы, и это только для вас. Понимаете? Вот почему я вела себя так необычно и вот почему мы возвращаемся на «Ковчег». Крег и Высший Совет решили, что наш роман — самое удобное прикрытие. Пусть миллиарды зрителей информационных программ думают, что мы занимаемся сексом. Пока они представляют себе соблазнительные картины нашей любви, им в голову не придет задуматься над тем, чем мы занимаемся на самом деле. И мы все проделаем тихо. Нам опять нужны хлеба и рыбы, Таф, но на этот раз на блюдечке, понимаете? Такие у меня инструкции.

— О чем говорит самый последний прогноз? — спросил Таф ровным, бесстрастным голосом.

Дакс поднялся, испуганно зашипев.

Толли Мьюн отпила глоток пива и откинулась в кресле, закрыв глаза.

— До голода нам осталось восемнадцать лет, — сказала она. Сейчас Толли Мьюн выглядела на все свои сто лет (обычно ей давали не больше шестидесяти), и в голосе ее звучала бесконечная усталость. — Восемнадцать лет, — уныло повторила она, — и отсчет уже идет.

5

Прожив всю жизнь на Сатлэме с его огромными континентальными городами, миллиардами жителей, башнями, уходящими на десять километров в небо, глубокими подземными поселениями, гигантскими орбитальными лифтами, Толли Мьюн была не из тех, кого можно поразить одними лишь размерами. Но в «Ковчеге» было что-то впечатляющее, думала она.

Она почувствовала это сразу же, как только они приблизились к звездолету. Под ними с треском раскрылся огромный купол причальной палубы, Таф провел «Свирепый Степной Ревун» вниз, в темноту, и посадил его среди челноков и дряхлых звездолетов на круглую посадочную площадку, приветственно засветившуюся слабым голубым сиянием. Купол над ними закрылся, и на палубу начал поступать воздух; чтобы быстро заполнить такое большое помещение, он накачивался с ураганной силой и скоростью, шипя и завывая. Наконец Таф открыл люк и свел Толли Мьюн вниз по изысканно украшенному трапу, спускавшемуся из пасти львинолета, словно позолоченный язык. Внизу их ждала маленькая трехколесная тележка. Они миновали группу безжизненных кораблей, некоторые не были похожи ни на один из тех звездолетов, которые множество раз видела Начальник порта. Таф ехал молча, не глядя ни вправо, ни влево, на коленях у него мягким меховым комочком лежал Дакс и мурлыкал.