Имею топор – готов путешествовать! - Евгений Шепельский

Прошло минуты три, и со стороны лагеря Свободных Охотников показались двое. Мозли Жукомор собственной персоной, главарь, и с ним еще какой-то хмырь.

От Ночной Гильдии выступил мой старый знакомый, декан Виллановус. Мерзавец сохранил голову в резне, учиненной Джабаром! Его сопровождал маленький зеленый гоблин в синих портках до колена, вооруженный счетами и грифельной доской. При виде этих предметов я насторожился. В моей голове, как грозовые тучи, начали сгущаться некоторые мысли…

Все шестеро висельников, шагая степенно, как и полагается уважаемым людям (и гоблину!), сошлись и затеяли разговор. Репликами обменивались Зузанка, Мозли и Виллановус. Маленький гоблин держал над головой грифельную доску, а Виллановус отбрасывал костяшки на счетах резкими умелыми движениями. Затем он намалевал что-то на доске мелом и показал в нашу сторону. Мозли всплеснул руками и стер написанное рукавом щегольской куртки, отобрал мел и нарисовал что-то от себя. Настала очередь Зузанки. По запрокинутой голове я понял, что она хохочет. Повинуясь ее жесту, помощник стер художества Жукомора и вручил Зузанке мел.

Она быстро, точно вскрывала вены очередному любовнику, черканула на доске, указала на гшаана, затем на нас, а после – на свой лагерь. Седовласый декан выразил протест, все стер и начал что-то горячо доказывать Зузанке. Вмешался Жукомор. Начались пылкие дебаты, впрочем, все держали руки подальше от оружия. Счеты переходили из рук в руки, а доска над головой гоблина то и дело покрывалась новыми записями.

Тут я кое-что понял и расхохотался во все горло. Потрясающие люди!

Скареди недоуменно пошевелил усами.

– Маленький бунт на корабле Фрея, – попробовал пояснить я. – Вожаки банд считают – Гритт, и это правда! – что мы почти в их руках. Одно усилие – и они нас зацапают. Не важно где, в Таргале или при подъеме на перевал. Мы в ловушке, гшаан тому свидетель.

– Святые небеса! Мы постоим за себя!

– Сказали комары лягушкам. Так вот: раньше банды действовали порознь, но теперь конкурентная борьба обострилась. Все банды на финишной прямой, и понимают, что так или иначе им придется действовать совместно, а значит, награда должна быть поделена на три части, смекаете?

Он не понял.

– Скареди, они решили заранее поделить пирог, обещанный Фреем за нас, чтобы избежать ссор и резни после нашего убийства!

Он сказал непечатное, извинился перед Атреем, и прибавил, что таким негодяям всенепременно воздастся на небесах. Святая наивность. Он мне все больше нравился, этот рыцарь. Его общество могло возвратить веру в человечество самому заскорузлому маргиналу.

– Это просто разумный способ ведения преступного бизнеса. Они деловые люди, хотя и узколобые в отдельных вопросах. Минутку, там что-то… Ха!

Дебаты о том, как верно разрезать пирог на троих, были прекращены. Все шестеро бок о бок направились в сторону лагеря Фрея, и я сомневался, что они идут туда, чтобы исполнить перед ним танец пастушков. Им понадобился судья.

Пока они пересекали ручей, полудемон слез с коня и выстроил за своей спиной Правдивых Магов. С флангов их прикрывали спешенные телохранители. Когда спорщики подошли к Фрею, путь к отступлению им отрезали пятеро серых. Я жадно приник к окуляру. Да, мои инстинкты не знали промашки: события только начинались.

– Скареди! – позвал я. – Отползите вниз и молитесь своему Атрею, святой Барбарилле и великой Друуне, молитесь так, чтобы небо заплакало!

– О чем молиться, мастер Фатик?

– О нужном моменте.

– Я не совсем по…

– Просто молитесь!

– Хоро… А кто такая великая Друуна?

– Не важно. Она не совсем святая, но облик ее способен возбуждать самые сильные чувства. Молитесь же, Скареди! Гритт, про себя!

Я вновь приник к окуляру. Маленькие фигурки напоминали солдатиков на листе зеленой бумаги.

Когда до альбиноса оставалось с десяток шагов, он выставил перед собой ладонь, останавливая поборников справедливости. Суть дела решил изложить Виллановус. В конце концов, именно он озаботился тем, чтобы захватить грифельную доску и счеты. Говорил он эмоционально, взмахивая рукавами плаща. Я ждал.

Мозли Жукомор и Зузанка Марви добавляли что-то от себя. Они, похоже, затеяли пикировку. Дорого бы я дал, чтобы услышать весь разговор.

Фрей допустил промашку, не обсудив вопрос награды всесторонне еще в Хараште. Видимо, очень торопился. И был уверен в своих силах. Он и сейчас был в них уверен, и эскапада главарей банд, которые, как он думал, полностью ему подчинены, не столько обескуражила его, сколько разозлила. Если я, конечно, правильно понимал этого, гм, нелюдя… Знакомый с обычаями Харашты человек просто спокойно выступил бы в роли судьи и уладил дело миром. Но в глазах имперского смертоносца это был бунт, и он собирался его подавить, чтобы продемонстрировать раз и навсегда, кто хозяин сборного стада.

Я ждал, сцепив зубы. Глаза слезились от напряжения. Полудемон сделал ленивый жест. Это вызвало волну оживления среди главарей. Они повернулись к доске, и начали что-то пояснять. В этот миг мои глаза уловили движение в строю Магов, их колпаки заколыхались, словно ветерок прошелся по верхушкам камыша.

Я ждал. Меня пробила нервная дрожь, и я начал считать про себя. Обычно, чтобы сплести толковое заклятие, магу нужно не меньше минуты. Круг магов, именуемый конвергентным склонением, ускоряет этот процесс. Но в любом случае, чем сильнее чародейство, тем больше сил теряет тавматург и те, кто ему помогает. А есть заклятия, что могут выпить из мага все жизненные соки. Впрочем, я повторяюсь, да.

Главари были настолько увлечены дележкой и взаимной руганью, что ничего не заметили. Думаю, Фрей мог бы запросто их прирезать, но он собирался преподать висельникам Харашты очень, очень жестокий урок.

Внезапно Мозли Жукомор странно скособочился. Затем его провернуло вокруг оси и вздернуло в воздух на высоту двух человеческих ростов, на всеобщее обозрение. Он всплеснул руками, словно хотел уплыть на закат. Затем его руки резко вывернулись под неестественным углом и обвисли, как лапы богомола. Я возблагодарил небо, что не могу разглядеть его лицо и расслышать хруст ломаемых костей.

Манипулируя телом Мозли, Фрей поводил руками, как заправский дирижер. На бис он сломал Охотнику спину, прогнув ее так, что Мозли коснулся затылком каблуков своих сапог. Даже с такого расстояния я различил, как выплеснулась изо рта Мозли струя крови.

Оставшиеся в живых набрались впечатлений на всю жизнь. Они расхотели искать справедливого суда и попытались бежать, но Фрей поймал Зузанку и Виллановуса в невидимые силки. Остальных перехватили серые из Аграбана, только юркий зеленый гоблин, хитрым бесом выскользнув из порток, за которые его словили, как есть голышом зашлепал в свой лагерь. Доску он, впрочем, не выпустил. Бухгалтерская душа!