Конан и осквернители праха - Леонард Карпентер

Но обольщаться не следовало. Им удалось разметать лишь первую линию обороны стражников Хораспеса. За их спинами ждали свежие и лучше вооруженные выходцы из могил. Это были большей частью умершие аристократы из славного и богатого прошлого Абеддраха. Они были облачены в дорогие, красивые и весьма надежные латы, составлявшие когда-то их погребальное убранство. И отличались они от живых в основном неживой бледностью кожи да ярким гримом, которым покрывали лица умерших. Между ними виднелось несколько красивых, безупречно сложенных юношей, совсем недавно покинувших жизнь. Некоторые из их числа принадлежали к тем самым посмертным избранным стражам. Только сегодня их убили внутри пирамиды и подвергли тела спешному бальзамированию. Они вышли навстречу живым плотно сомкнутым строем, орудуя мечами с опустошительным искусством и нарушая стремительность их атаки.

Конан и Осгар были готовы как раз к такому случаю: теперь настал их черед. Ни один защитник Хораспеса, и даже двое сразу, не могли противостоять этой паре северных великанов, когда те действовали сообща.

Первым, с кем они сшиблись, был пышнобородый вельможа из какого-то минувшего века. Его лицо было бледно, точно акулье брюхо. Удар Осгара рассек на нем покрытый рубинами головной венец и череп под ним. Конанов меч отшвырнул в сторону украшенный самоцветами клинок и проткнул насквозь его обладателя, перерубив позвоночник. Когда Конан рывком высвободил меч, мумия невозможным образом перегнулась назад. Потом сложилась пополам, кровоточа песком из вспоротого живота, и наконец рухнула наземь, и сотни ног тотчас растоптали ее на камнях.

Следующим перед ними предстал юный офицер из числа кладбищенской стражи. Красивый парень – вот только выглядел он так, как всегда выглядят утопленники. Он, похоже, был из числа тех, кто утопился по собственной воле, желая последовать в Мир Иной за царем Ибнизабом. Мертвец занес кривой меч, уже замаранный человеческой кровью, и вознамерился ударить им Осгара. Мечи северян одновременно обрушились на его клинок и разнесли его вдребезги. Последующие удары отсекли руки, еще пытавшиеся замахнуться рукоятью. Выходец из могилы повернулся и, шатаясь, побрел прочь. Его глаза лезли из орбит, рот раскрывался в беззвучном вопле.

– ПОДДАННЫЕ! ГРЯДЕТ ВАШ ЦАРЬ! – вещал Хораспес, не обращая никакого внимания на столпотворение прямо у себя под ногами. – СКОРЕЕ ОТВОРИТЕ ВОРОТА И ПРИГОТОВЬТЕСЬ К ТОРЖЕСТВЕННОЙ ВСТРЕЧЕ!

Конан про себя полагал, что знать все же вряд ли послушается приказа пророка, но необходимо было спешить. Он рассек пополам тощего воина-жреца, размахивавшего топором. Осгар расправился с дюжим храмовым стражником...

И вот двое северян прорвались сквозь плотную линию обороны и оказались в гуще Детей Ночи; к сожалению, некому было последовать за ними в прорыв. Некоторое время они ожесточенно крушили направо и налево, рубя шеи и поджилки мумиям, среди которых очутились. Конан перерубил колено какому-то толстопузому бывшему придворному, еще не успевшему засохнуть в могиле. Тело завалилось со всплеском, и Конан, к своему изумлению, неожиданно обнаружил, что стоит по щиколотку в воде.

Вода плескалась повсюду! Она наступала пенящимся приливом, кое-где уже плавали обломки мумий. Среди сплошного гама сражения послышались возбужденные крики:

– Они разобрали дамбы!.. Отец Стикс спешит нам на помощь!..

Поняв наконец, чем занимались вдалеке рабочие, Конан обернулся через плечо. Там, еще видимый на фоне пунцового неба, согласно трудился народ. Мелькали черпаки, лихорадочно сновали лопаты. Даже сквозь рев и грохот сражения издалека были слышны крики восторга. Дети Реки сражались с Детьми Ночи, используя против них силу, с которой были знакомы накоротке.

Вот молодцы!.. Конан даже пожалел, что не сам додумался до такого блестящего плана. Хотя, правду сказать, этот план грозил им всем немедленным потоплением. Вода уже поднималась по икрам ног. Конан вброд добрался к Осгару, который как раз рубил вооруженную руку поверженной мумии.

– Крестьяне открыли шлюзы! – пропыхтел он ваниру в ухо. – Скоро река затопит все кладбище и смоет жмуриков!

– Во имя Митры!.. Так вот о чем задвигал Азрафель!.. – изумленно огляделся Осгар. – Парнишка, похоже, нашел таких же сумасшедших себе в компанию...

Конан лишь усмехнулся. Все правильно: Азрафель происходил из семьи земледельцев, и люди Ибнизаба утопили его отца. Однако рассуждать о смекалке юного шемита ему было некогда.

– Теперь займемся Хораспесом, – вполголоса сказал он Осгару. – Только не подходи к нему близко и смотри в оба! Он способен на лету расплавить металл, а его прикосновение несет смерть!

Он уже видел (насколько вообще можно было что-либо рассмотреть в сгущавшихся сумерках), что в общем сражении наступил перелом и достойное сопротивление оказывали лишь те Дети Ночи, которые стояли рядом с самим Хораспесом. Все они были богато разубраны и увенчаны коронами. Пророка окружали прежние цари Абеддраха. Их ногти и седые волосы неимоверно выросли в течение прошедших столетий. Двое мертвых царей все еще держали Хораспеса на щите, поднятом до уровня пояса. Остальные рубились с шемитами.

Сам Хораспес, казалось, только тут осознал, что нападение толпы и неожиданный потоп таили в себе нешуточную опасность. Он принялся отдавать приказания своей свите на каком-то резком, непонятном наречии и все бросал обеспокоенные взгляды в сторону великой гробницы. Судя по крикам, оттуда ему на подмогу двигалось новое войско мумий, а посередине его следовали носилки Ибнизаба.

Время настало! – решил Конан. Теперь или никогда! Издав яростный рык, киммериец бросился на телохранителей пророка. Его меч перехватил разящий замах какого-то мертвого царя. Одновременно Конан с силой пнул мумию ногой в грудь.

Пинок еще и облил его супротивника грязной водой, благо та уже достигала колен. Сломалась ли иссохшая шея, киммериец не понял. Неупокоенный монарх, пошатываясь, качнулся назад, и Конан, двинувшись следом, отсек сжимавшую топор руку еще более древнего царя, напавшего на него сбоку. Первый вновь попробовал замахнуться огромным мечом, но не успел. Удар Конана, который живому человеку непременно выпустил бы кишки, повытряс из мумии песок и швырнул ее в воду, где она и осталась беспомощно барахтаться.

Осгар тем временем поступал примерно так же с мертвой стражей по другую руку Хораспеса. Он яростными ударами загонял мумии в воду, к неописуемой ярости пророка. Однако его проклятия и яростные призывы к войскам неожиданно прекратились. И Хораспес, и напавшие на него северяне одновременно обернулись на лязг тяжелых цепей и увидели, что городские ворота Абеддраха начали открываться!