«Дневник эльфийского сутенера» - Николай Туканов

Через час друзья передали стряпчему его гонорар, получив взамен официальные документы, скрепленные печатью градоначальника. Заплатив за обед (Асвиг ел за троих, словно хомяк перед голодной зимой), Кархи показал Моргалику сдачу в виде восьми серебряных монет и сказал:

— Это все, что у нас осталось. — Асвиг, ты не одолжишь нам несколько монет?

— Весь мой гонорар уйдет на покрытие долгов, — пропыхтел стряпчий, с трудом вставая из-за стола. — Не берите в голову. Скоро дела у вас пойдут в гору, какой-нибудь дурак обязательно клюнет на башню Шутника. Некоторых не корми, дай только сказать, что его проблемы решают бывшие телохранители короля или головорезы Кривого Пальца. Уверен, и ваша башня ничем не хуже.

— Спасибо за поддержку, — буркнул Урр-Бах. — Только мы со всякой шушерой дел иметь не будем. Пусть ею занимается Кривой Палец.

— Вы хозяева, вам и решать, с кем иметь дело, — безразлично отозвался Асвиг, вставая из-за стола. — Что же, приятно было с вами работать. Если возникнут вопросы по части закона, вы знаете, где меня искать.

— Кархи, я свою часть уговора выполнил, — заявил газетчик. — Теперь ваша очередь. Эркалонцы желают знать всю правду о призраке, башне и как вам удалось с ним столковаться.

Гоблин переглянулся с Урр-Бахом. Вчера они вместе обсудили, что можно рассказать газетчику, а о чем лучше умолчать. Остаток выглядел пресновато, поэтому Кархи предложил разбавить его полуправдой.

— Только постарайся не переврать, что я тебе расскажу, — предупредил строго Кархи приятеля. — Значит, о башне Шутника мы узнали в городской библиотеке, где расширяли свой кругозор историческими трудами и мемуарами известных сыщиков.

Моргалик хотел было спросить у гоблина, сколько этажей насчитывает здание столичной бесплатной библиотеки, но решил, что не стоит перебивать Кархи. В конце концов, он на то и репортер, чтобы преподнести историю так, чтобы прочитать ее было интересно не только читателям, но и самим рассказчикам. Репортер достал перо и принялся строчить в записной книжке, делая непонятные пометки.

Гримбольд с проклятьем швырнул газету «Один эльф сказал» на пол и залпом выпил кружку «Дыхания горна», настоянного на синей камнеломке. В отличие от обычной камнеломки, неприметная травинка с крошечными синими колокольчиками помогала восстановить здоровье после магических заклинаний, нейтрализуя чужеродную магическую энергию. Вообще-то гном чувствовал себя здоровым настолько, что был готов лично задушить грязного тролля и гоблина, а заодно и целителя, присланного Казотруэлем. Когда очнувшийся Гримбольд узрел семейного целителя партнера, то испугался до полусмерти, решив, что лекарь уже влил в него нужный яд. Одеревеневший язык усилил подозрения. И даже когда целитель избавил гнома от неприятных последствий заклинания парализации, Гримбольд неотрывно следил за эльфийским целителем, боясь отправиться к предкам в любой момент. О способностях целителя гном был наслышан, и эти слухи держали его в страшном напряжении все время, пока не удалось выпереть молчаливого как дерево эльфа. Это произошло сразу после визита партнеров. Гримбольд, наступив на свою гордость, хмуро пообещал Арзаку и Казотруэлю оставить в покое двух негодяев и вообще, полюбить грязные расы как любимую собаку. Напуганный таким вниманием, гном клялся весьма правдоподобно.

Теперь, со стыдом вспоминая те минуты, Гримбольд поднял газету, раскрыл ее на статье о башне Шутника и с ненавистью произнес: «Вас, ублюдки, я в покое не оставлю, и не мечтайте! В Эркалоне достаточно народу, чтобы пустить вам кровь. Я постараюсь, чтобы вы мучались подольше, грязные животные!». Гном зло плюнул в газету, скомкал ее в тяжелый шар и вышвырнул в окно. Внизу грохнули ведром и заругались.

Требовалось разработать тщательный план, чтобы никто и не подумал, что он причастен к мучительной смерти этих животных. Времени у него было предостаточно. Для начала можно их выпереть из башни Шутника, благо, знакомых в магистрате у него хватало. Тогда посмотрим, как будет скалиться Арзак, притащивший ему эту газетенку. Пусть работают ищейками у себя на помойке, пока он не придумает, как покончить с этими крысами. «Никто не сможет похвалиться, что оставил Гримбольда в дураках!», — гном вытащил кинжал из спрятанных в широком рукаве ножен, с хеканьем вонзил его в столешницу и плотоядно обнажил зубы в недоброй улыбке.