Марьград (СИ) - Юрий Райн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5.4. Обеспечить заместителя начальника отдела 31/3 Голову-3 и старшего группы Братана всем необходимым для исполнения обязанностей, определенных настоящим приказом.
5.5. Предоставить заместителю начальника отдела 31/3 Голове-3 данный экземпляр настоящего приказа для ознакомления.
6. Начальнику отдела 31/3 Коммодору и заместителю начальника отдела 31/3 Голове-3:
6.1. По ознакомлении с настоящим приказом уничтожить данный экземпляр, о чем составить Акт за соответствующими подписями.
6.2. Об исполнении п/п 6.1 настоящего приказа доложить мне.
Директор департамента 31: /Иванов И.И./
***
Подпись и печать были на месте. Все законно.
— Приказано предоставить вам для ознакомления, — сказал Коммодор. — Прошу.
— Я в общих чертах в курсе, — сообщил Голова-3. — Но приказы подлежат исполнению.
— Точно-точно, — рассеянно подтвердил Коммодор.
Ну что ж, подумал он, мне так даже лучше, с одной-то стороны: бардак с продолжающимися задержаниями кого попало перекладывается на плечи этой Головы. С другой стороны, ситуация, по военным меркам, дикая: единоначалие похерено. Вроде как в Древнем Риме бывало — правда, там командовали попеременно, через день, сегодня один, завтра другой, послезавтра снова первый… Еще вернее аналогия с первым периодом Красной Армии, когда комиссар мог помыкать командиром… да тоже не совсем то… Больше похоже на Аустерлиц: один командует своими войсками, другой своими, координации нет, итог известен…
Есть и третья сторона, понял Коммодор: двоевластие — ненадолго. Фактически на смену мне прислали эту Голову, ясен красен. Только не сразу, не одномоментно, а чтобы вникла Голова, освоилась и все такое.
Пора, пора… Хотя и силы еще есть, а один хрен пора. Жаль только, разгадку загадки Маньяка моего не узнаю… если будет она, разгадка.
— Ознакомились? — спросил он.
— Точно так.
— Сейчас распечатаю Акт об уничтожении, он стандартный, только заполнить нужное. Приказ с конвертом — в шредер, Акт подписываем с вами — и в сканер, и отправляю в департамент. Оригинал в сейф вот этот. Возражения, дополнения?
— Не имею.
По окончании процедуры Коммодор поинтересовался:
— А почему у вас, Валентин Валерьевич, такой позывной?
— Не могу знать.
— Неужто не спрашивали у начальства?
— Зачем? — удивился тот. — Позывной как позывной, какая разница.
— Добро… Ну, пойдемте вниз. Представите мне вашего Братана, а я вызову сотрудника, он вас обустроит. Он же и накормит. И кабинет ваш отопрет, будете в этом же коридоре, через две двери отсюда. Или через три, сотрудник уточнит.
Связался с Соней, приказал: «Свистать тебя ко входу в главный корпус».
Спускаясь туда с новоявленным замом, поиграл в уме его позывным. Получалось смешно. Например: голова принимает пищу. Или что-нибудь про естественные отправления.
Между прочим, осознал Коммодор, это уроки Маньяка. Вспомнилось, как выпал свободный часик, трепались о том о сем, и тот изгалялся — над кем?! — над самим Толстым Львом Николаевичем! Цитировал из «Воскресения»: мол, «председатель склонился к члену». Коммодор тогда рассердился, сказал Маньяку, что маньяк он и есть; а сейчас поблагодарил начальство — лучше уж Головой назвать, чем Членом… а ведь могли бы… был бы какой-нибудь Член-Пятнадцать…
Напомнил себе: на патрулирование периметра отобрать самых толковых, с Упырем да с Борзым надо посоветоваться, они уже более-менее знают контингент. А по Городу и окрестностям — за это теперь Голова-3 отвечает, вот и пусть обходится теми, кто ему останется.
Принял доклад Братана о прибытии. Плотный такой Братан, на вид — то ли убийца, то ли бухгалтер. Свел новеньких с Соней, поставил тому задачу. Условился с Головой о встрече через полтора часа. Пошел к себе. Тоже бы пообедать, но с Головой да Братаном — что-то не хотелось.
Глава 38. По замкнутой прямой. Дата: неопределенность / 16.06.49, среда
Разные люди по-разному переносят горе. Самая естественная и, наверное, самая распространенная реакция — нескрываемые тяжелые переживания. Слезы, отчаяние, депрессия; чернее тучи — как раз об этом.
Некоторые же, наоборот, вызывают у окружающих недоумение, а то и осуждение: другой словесный шаблон — как с гуся вода — именно об этих некоторых.
На самом деле такой человек страдает не меньше. И дело даже не в том, что он интроверт или что он зачем-то скрывает свои переживания. Тяжесть, легшая (или обрушившаяся) на его душу, вызывает у нее, у души, противодействие — душа в ответ тоже как бы каменеет и не прогибается. Это не осознанное и даже не подсознательное — это внесознательное.
Позже все-таки приходит оно: и осознанное, и невозможное быть скрытым. Камень души оказывается не камнем, он утрачивает прочность и твердость, он проседает под грузом горя. И тогда человек, если он действительно интроверт, пытается как можно меньше общаться, а если общаться, то с малознакомыми, лучше — с совсем чужими; водка в этот период и спасает от полного саморазрушения, и к нему же ведет, только другими путями…
К числу таких людей принадлежал и Игорь.
Он пробудился рывком, и лютая тоска скрутила его беспощадно. Что объяснял Коммодору? Что втолковывал Анциферову и прочим? Иду туда к ней, за ней, жить без нее не могу, то есть могу, но не знаю зачем жить. Вот, пришел. А ее нет.
Сколько прошло с того момента, как узнал? По календарю — неделя, даже вторая началась. Всю неделю что-то делал, с кем-то спорил, с кем-то соглашался, шутить изволил, и куда-то ходил, и куда-то возвращался, и где-то потерял двое суток, и ничего не понимал, и старался понять, и что-то постепенно понимал, и строил какие-то планы, и казалось — нет ничего важнее.
И только теперь пробило до самого донышка.
Он подавил рвущийся наружу вой, прихватил зубами подушку, пожелал себе немедленно сдохнуть, ибо всем весом накрыло его то самое: не знаю зачем жить.
Через некоторое время — он не мог бы сказать, минута это была, или час, или полжизни — безумие черной тоски двинулось немного на спад. Сначала вспомнилось любимое пушкинское:
Твоя, краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья…
Но жду его; он за тобой…
Нет. Не то. Чтобы так ждать, нужно много веры.
Потом вернулась способность воспринимать хотя бы себя самого более-менее рационально.
Эгоизм, покаялся он. Зациклился на собственной персоне, а она значения не имеет. И как оценивают эту персону «умники» — тоже не имеет. Речицын, Вялкин — уверен, всё понимают или, по крайней мере, чувствуют, но и это не имеет значения. Маринка-маленькая… С ней надо будет поговорить, потому что она-то значение имеет! Не дай Бог, чтобы она
