Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн

Ференц недоверчиво посмотрел на него. Это было невозможно – со времени выпуска монет не прошло и года.

– Что? Вы уверены?

– У меня в кассе нет ни одной. Правда, я припоминаю, что видел такую однажды… Но это было три или даже четыре месяца назад.

– Хорошо, а в других кассах? Эта монета выпущена только для… То есть она совсем новая. У кого-нибудь она должна быть!

– Подождите минуточку, пожалуйста, – сказал кассир после недолгого молчания, отошел от своей бойницы и скрылся из вида. Женщина за спиной Ференца нетерпеливо вздохнула. Через две минуты кассир вернулся. – Очень жаль, сэр, но я опросил моих коллег в других окошках, и ни у кого нет монет, которыми вы интересуетесь.

Должно быть, это какой-то кошмар: ведь Ференц все заранее выяснил и точно знал, что, если где-то, в каком-то банке, в каком-то году могут быть такие монеты, то именно в этом и именно сейчас. Отчаяние и гнев охватили его, но в то же время он отчетливо понимал, что является чужаком в совсем чужой ему стране. Не стоит поднимать шум. Просто этот кассир – хренов лентяй, монеты есть где-то в банке, нужно только поискать.

– Благодарю вас за заботу, – сказал Ференц, чуть наклонившись вперед, – но я бы хотел поговорить с вашим управляющим, если вы будете так любезны позвать его.

Кассир взглянул поверх плеча Ференца, где уже собралась очередь из трех человек.

– Конечно, – сказал он и снова исчез.

Женщина снова вздохнула, на этот раз громче. Ференц, прикусив губу, смотрел строго перед собой.

Спустя две-три минуты кассир вернулся в сопровождении пожилого джентльмена с седеющей бородой. Он не носил козырька и был одет значительно лучше.

– Итак, – сказал он Ференцу, встав рядом с кассиром. – Чем могу быть вам полезен?

– Все очень просто, – ответил Ференц. – Я хочу обменять эти банкноты на четырехдолларовые золотые монеты.

Управляющий кивнул так, словно одобрял его желание.

– Боюсь вас разочаровать, сэр, но мой коллега докладывает, что мы не располагаем такими монетами.

Управляющий говорил вежливым тоном, но не таким услужливым, как кассир. Ференца это мало заботило.

– Быть такого не может! Как могло случиться, что у вас их нет? Они должны быть где-то здесь.

– Бог мой! – сказала толстая женщина за спиной Ференца.

Управляющий молча оглядел его, начиная со шляпы и заканчивая плащом и клетчатой рубашкой.

– У вас есть счет в нашем банке, мистер?..

Ференц лихорадочно соображал. План рушился на глазах, и нужно было спасать положение. Немедленно. Он гордо выпрямился.

– У меня нет здесь счета. Меня зовут… Марроу. Эдвард Марроу. Я репортер «Нью-Йорк геральд» и пишу статью о том, как красивы эти монеты… и какую роль они сыграют в развитии международной торговли. Моего редактора может встревожить то обстоятельство, что ваш банк – федеральный – не смог предоставить ни единого образца! Боюсь, что такая аномалия заставит газету провести расследование… – он на секунду задумался, – относительно ваших частичных резервов.

Управляющий чуть поморщился, несомненно представив, какой отток средств может вызвать такая статья.

– Подождите, пожалуйста, здесь, мистер Марроу.

Он удалился. Кассир неловко переминался с ноги на ногу по другую сторону мраморного стола. Стоявшие в очереди забеспокоились еще сильнее, но Ференцу было наплевать. Наконец он добьется хоть чего-то.

Управляющий отсутствовал дольше кассира. Вернувшись с обернутым в бархат футляром, он положил его на стол и сказал:

– Прежде чем мы продолжим, мистер Марроу, хочу заверить лично вас и вашу газету, что у Нью-Йоркского федерального коммерческого банка более чем достаточно наличности и других активов, чтобы покрыть любые потребности. Хочу еще раз подчеркнуть: более чем достаточно.

– Рад это слышать, – ответил Ференц, не отводя глаз от коробки. – Давайте завершим обмен, и я напишу статью, которая… э-э… удовлетворит все заинтересованные стороны.

Управляющий начал разворачивать футляр, но вдруг остановился и сказал:

– Кажется, вы неправильно меня поняли. У нас в наличии много золотых монет – двадцатидолларовые «Свободы», десятидолларовые «Орлы». Но те, о которых говорите вы, – особый случай. – Сняв бархат, он положил обе руки на лакированную деревянную крышку. – Однако, учитывая обстоятельства, я уполномочен передать вам вот это.

И он поднял крышку.

Ференц в нетерпении склонился над футляром… и не поверил своим глазам. В выстланных алым шелком ячейках лежали две золотые «Стеллы». Ференц уставился на них в ужасном разочаровании. На одной «Стелле» – с распущенными волосами, 1879 года, – были потертости и отметины от транспортировки. А на другой – самой редкой, с собранными в прическу волосами, 1880 года, – он заметил следы от валика и щербинки на монетном диске. Именно те дефекты, которые особенно не нравятся коллекционерам.

Ференц посмотрел на управляющего:

– И это все? Только две?

Он понимал, что даже самые дерьмовые «Стеллы» все равно можно продать за сто-двести тысяч. Но ведь он рассчитывал вернуться домой с двадцатью пятью монетами в состоянии «камео» или даже «ультракамео»… а этим вряд ли дадут категорию выше PF62.

Управляющий, все еще озабоченный возможной оглаской, в свою очередь наклонился вперед:

– Вы должны нас понять. У нас в хранилище тысячи золотых монет. Но именно эти… Ну хорошо, мы получили всего дюжину монет чеканки семьдесят девятого года, а тех, что выпустили в этом году, – только четыре, включая и эту, настолько поврежденную, что ее никак не получится считать монетой «пруф»…

Но Ференц уже не слушал. Он все понял… И был подавлен своим открытием. С самого начала он рассчитывал, что попадет сюда, в год, когда отчеканили эти монеты, и с легкостью приберет их к рукам… Не допуская и мысли о том, что коллекционеры того времени, привилегированные клиенты или директора банков могут опередить его. Редчайшие «Стеллы» были изготовлены в мизерном количестве… Ференц совсем упустил из вида, что люди веками коллекционировали редкие монеты, в том числе и современные. В 1931 году собирали даже центы с Линкольном, из-за того что их выпустили очень мало. Ференц слишком поздно осознал, что прихватить пригоршню «полированных» «Стелл» из 1880 года ничуть не легче, чем добыть стопку билетов на воссоединение «Лед Зеппелин» в 2007 году, когда за двадцать тысяч зрительских мест боролись двадцать миллионов фанатов.

В тот самый момент, когда Ференц согнулся под тяжестью страшного озарения, в разговор вмешалась стоявшая позади женщина:

– Если вы налюбовались на монеты, сэр, имейте в виду, что у остальных тоже есть важные дела.

Что-то оборвалось в груди Ференца. Он резко развернулся и сказал:

– Заткнись, сука! – А потом снова обратился к управляющему: – Я беру их.

Он протянул руку. Если очень повезет, он продаст их всего за полмиллиона, но укорять себя за глупость можно будет и потом, а сейчас нужно скорее уносить свою задницу…

– Сэр! Что вы сказали этой леди? – донесся откуда-то со стороны грубый голос.

Это был охранник банка, который видел, что произошло… и слышал.

Тяжелая рука опустилась на плечо Ференца, и тут управляющий проговорил:

– Боже милосердный!

Он уставился на запястье Ференца. Проследив за его взглядом, Гаспар понял, что пожилой джентльмен с раскрытым ртом смотрит на его дешевые японские часы «Касио Джи-шок», черные и изрядно оцарапанные. Ференц носил эти часы, не снимая, последние пять лет и думать о них забыл.

– Что это у вас за чертовщина? – требовательно спросил охранник, развернув Ференца лицом к себе и потянув за рукав. У него округлились глаза при виде светодиодных цифр, магически сиявших на черном фоне… и менявшихся с каждой секундой.

Воспользовавшись моментом, Ференц вырвал руку из хватки изумленного охранника и побежал к выходу. Но ему преградили путь два других стража, к которым присоединились с полдюжины добровольных помощников из числа простых горожан.

– Не уйдешь! – сказал один из них и схватился за часы, которые только что у него на глазах разглядывал охранник. При этом он случайно нажал одну из кнопок на ободке.