Владимир Ленин. На грани возможного - Владлен Логинов

Собравшиеся утром 29 июля делегаты прочли в газетах постановление правительства и поняли, что над съездом нависла угроза разгона. Решили вновь, как и перед первым заседанием, провести совещание президиума съезда и руководителей ряда делегаций. Позднее в анкете Истпарта Сталин назвал это совещание «пленумом съезда». На нем был сформирован «Малый съезд со всеми правами пленума, который, как помнится, и произвел выборы ЦК по тайному голосованию или, кажется, наметил кандидатов». Малый съезд лишь наметил кандидатов в ЦК. Но он обсудил и два других вопроса: о переносе заседании съезда с Выборгской стороны за Нарвскую заставу, а также о «Тезисах доклада о политическом положении» Ленина[747].

Необходимо отметить, что само существование этих тезисов долгое время подвергалось сомнению, хотя на сей счет имелась и записка самого Владимира Ильича, и прямые указания целого ряда делегатов (Джапаридзе, Ровинский, Подвойский, Ашкенази, Скрыпник и другие). Лишь анализ обширного круга источников позволил Александру Совокину установить и сам факт существования, и содержание данного документа[748].

Тезисы, или – как их еще называли – «Основные мысли» доклада, были розданы участникам Малого съезда утром 29 июля. Возможно, что до этого, как и обещал на первом заседании Свердлов, с ними ознакомили «отсутствующих товарищей» – тех, кто сидел в тюрьме. Так что изменения и поправки в данном тексте могли быть внесены и на этом этапе. Важнее другое: судя по всему, именно здесь, не мудрствуя лукаво, порешили – в докладе Сталина о политическом положении держаться ленинских «Основных мыслей», а сами тезисы сделать проектом съездовской резолюции.

После этого на утреннем заседании съезда провели выборы ЦК: 21 члена ЦК и 10 кандидатов. В списке претендентов на членство в ЦК оказалось 40 человек, а кандидатов – 22. После обсуждения каждого остались 31 и 19. Делегат от Гусь-Хрустального К. А. Козлов записал: «Закрытое заседание… Кандидатуры в ЦК… Присутствуют 148 делегатов с решающим… 72 человека с совещательным. Результаты выборов не оглашаются. Подсчет поручается президиуму»[749]. Однако после подсчета голосов президиум на последнем заседании все-таки огласил состав четверки лидеров. Из 134 бюллетеней, признанных действительными, Ленин получил 133 голоса, Зиновьев – 132, Каменев – 131, Троцкий – 131. Как видим, в отличие от выборов на Апрельской конференции, Сталин в состав «четверки» не попал. Но вошел Троцкий, лишь на этом заседании принятый – вместе с другими «межрайонцами» – в большевистскую партию.

Кроме Ленина, Зиновьева, Каменева и Троцкого, в ЦК избрали: Артема (Ф. А. Сергеева), Я. А. Берзина, А. С. Бубнова, Н. И. Бухарина, Ф. Э. Дзержинского, А. М. Коллонтай, Н. Н. Крестинского, В. П. Милютина, М. К. Муранова, В. П. Ногина, А. И. Рыкова, Я. М. Свердлова, И. Т. Смилгу, Г. Я. Сокольникова, И. В. Сталина, М. С. Урицкого и С. Г. Шаумяна. Кандидатами в члены ЦК стали: П. А. Джапаридзе, А. А. Иоффе, А. С. Киселев, Г. И. Ломов, Е. А. Преображенский, Н. А. Скрыпник, Е. Д. Стасова, В. Н. Яковлева. Фамилии двух кандидатов в члены ЦК установить не удалось.

Средний возраст членов ЦК составлял 35 лет. Моложе было лишь 9 человек. От 36 до 40 лет – 8 человек. Свыше 40 – четверо, в том числе самым старшим – Коллонтай 45 лет и Ленину – 47. Большинство – 14 человек – вступили в РСДРП до 1903 года. Даже у самого молодого – двадцатипятилетнего Ивара Смилги был десятилетний партийный стаж.

Среди 29 членов и кандидатов в члены ЦК большинство – 20 человек – имели высшее и незаконченное высшее образование, полученное на юридических, философских, экономических, инженерных, сельскохозяйственных, физико-математических факультетах университетов и других высших учебных заведений Петербурга, Москвы, Киева, Берлина, Цюриха и Парижа. Трое – Киселев, Муранов, Ногин являлись рабочими. Более половины – 16 человек – были русскими, 7 – евреями, двое – латышами, двое – грузинами, один – поляком и один – армянином.

Таким образом, увеличившийся более чем вдвое состав членов ЦК включал представителей не только Петрограда и Москвы, но и Центрального и Южного промышленных районов, Урала, Прибалтики и Кавказа. Все они за годы подполья и в послефевральский период 1917 года приобрели общепартийную известность и пользовались авторитетом в большевистской среде.

Уже после окончания съезда Пленум ЦК избрал «узкий состав ЦК»: Сталин, Сокольников, Дзержинский, Милютин, Урицкий, Иоффе, Свердлов, Муранов, Бубнов, Стасова, Шаумян (а до его приезда – Смилга). В отличие от Бюро ЦК, сформированного после Апрельской конференции, которое – в определенной мере – могло претендовать на политическое руководство, этот «узкий состав» должен был функционировать как организационный центр. Поэтому часть членов и кандидатов ЦК была тут же распределена для кураторства регионов. Но все это произошло позже, после съезда, 4 и 5 августа[750].

А тогда, 29 июля, вопреки ожиданиям, день закончился благополучно. И на 9-м заседании 30 июля приступили к обсуждению текущего момента. Первым, с докладом о международном положении, выступил 29-летний Николай Бухарин. Он отметил, что после вступления в 1917 году в войну США и Китая она действительно стала мировой. Война повсюду передала власть в руки милитаристских клик. «Корнилов окреп на фронте, крепнут Корниловы и в тылу… Сейчас в России царит такая же военная диктатура, как в Англии, Франции и во всех остальных странах». Поэтому «перспективы заключения мира действительно демократическим путем стали исчезать». Выход из войны теперь может дать лишь пролетарское восстание.

«Победа контрреволюции у нас в России, – продолжал Бухарин, – победа временная… И мы будем иметь новый большой подъем революционной волны». Если «наша крестьянско-пролетарская революция победит раньше, чем вспыхнет революция в Западной Европе… Если нам удастся починить разрушенный хозяйственный организм, мы перейдем в наступление. Но если у нас не хватит сил… мы будем вести революционную войну оборонительную… Такой революционной войной мы будем разжигать пожар мировой социалистической революции… скольких бы жертв она нам ни стоила»[751].

Пыл молодого Бухарина пытался остудить еще более юный Смилга. «Борьба у нас, – сказал он, – и борьба у западноевропейских интернационалистов – две вещи разные». И стремление к нивелированию «неверно по существу». Харитонов добавил: «Получается впечатление… как будто над нашей революцией ставится точка, и остается только возможность международной пролетарской революции». Об иллюзорности надежд на скорый «всемирный пожар» сказал и костромич Николай Растопчин: «Перед нашей революцией 1905 г. нам казалось часто, что Европа задыхается в обстановке капитализма. И тем не менее наша революция не дала толчка развитию революционного движения в Западной Европе, а, наоборот, разрядила атмосферу».

Инесса Арманд предложила: поскольку Бухарин затронул «весь политический момент… удобнее было бы заслушать сперва второй доклад и потом открыть прения»[752]. После нескольких выступлений объявили перерыв на 10 мин. и потом предоставили слово Сталину.

А. М. Совокин доказывает, что Сталин положил в основу доклада тезисы Владимира Ильича и фактически выступил лишь в роли ретранслятора. В том, что он действительно использовал тезисы, сомнений нет. Мало того, по ходу доклада Сталин зачитывал их как проект резолюции. Но текст доклада все-таки принадлежит ему и ленинские идеи он излагал своим языком, в свойственной ему манере и стилистике.

А специфика его стилистики состояла в том, что любой сложный вопрос Сталин стремился максимально упростить. К этому, в частности, его приучила работа в «Правде», где за послефевральские месяцы им было опубликовано около трех десятков популярных статей и заметок. Желание сделать понятными для масс сложнейшие вопросы политики более чем похвально. Надо лишь помнить, что упрощать их можно лишь до известного предела. Сталин, к примеру, правильно изложил в докладе мысль Ленина о том, что в России, в силу условий, созданных войной, революцией и разрухой, рабочему классу придется брать на себя контроль за производством и решать другие задачи, которые на Западе решала буржуазия. «В этом, – говорил Сталин, – реальная основа постановки вопроса о социалистической революции у нас в России». Но его вывод о «необходимости перешагнуть через революцию буржуазную к революции социалистической» – никак не соответствовал постановке данного вопроса Лениным.

После сформирования нового коалиционного правительства Ленин пришел к выводу: «Если мы скажем только то, что в России наблюдается временное торжество контрреволюции, это будет отпиской». Он анализирует первые шаги бонапартизма как особой формы власти, опирающейся на военщину и лавирующей между уравновешивающими друг друга силами[753]. Размышления о бонапартизме, видимо, показались Сталину излишне сложными и он сформулировал проще: Временное правительство «это – жалкая ширма, за которой стоят кадеты, военная клика и союзный капитал – три опоры контрреволюции». И все. Будто накануне и не было ленинской статьи. Вопрос о лозунге «Вся власть Советам!» он вообще решил обойти. И лишь комментируя резолюцию, заметил: «Теперь, после того как контрреволюция организовалась и укрепилась, говорить, что Советы могут мирным путем взять власть в свои руки, – значит, говорить впустую»[754].