Год 2077-й - Юрий Симоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Куда — не туда?
Старик пожал щуплыми плечами:
— Да хоть к тем же пендосам…
— Не. К пендосам не надо, — добродушно улыбнулся в бороду Кувалда. — Если сегодня в Америках какие пендосы и живут — это уже не те пендосы, что шестьдесят лет назад были.
— Вот-вот, — подтвердил Михалыч. — Сделать так, чтобы дура эта полетела точно в Ростов я не смогу. Да и, если честно, не хотелось бы мне этого, Ваня…
Кувалда на пацифистское признание хакера Михалыча лишь хмыкнул, почесал в бороде и посмотрел на хакерскую внучку.
— А ты что думаешь, Женя? — вдруг спросил он девчонку. — Запустила бы ракету по фашистам, если бы могла?
Женька, сидевшая тихо и с серьёзным видом выполнявшая какую-то понятную только ей и её деду компьютерную работу, вдруг вздрогнула, быстро взглянула на Кувалду.
— Да ты не стесняйся, дочка, — добро улыбнулся он ей. — Мне, правда, интересно мнение молодежи.
Девчонка посмотрела на деда, — дед коротко кивнул, — после чего снова, уже смелее посмотрела своими большими серыми глазами на «главного искателя», как Кувалду всё чаще звали за глаза, ответила:
— Нет. Нельзя так. Что мы, звери какие? Фашисты небось для того самого и искали бункер этот… чтобы потом ракетами из него стрелять по тем, кто им отпор даст… по таким, как мы — вольным людям, не выродкам! — Последние слова она произнесла громче, с отчётливым укором в голосе. Замолчала.
— Что ж, — снова улыбнулся Кувалда, глядя на девчонку. — Позиция твоя, девонька, правильная и неправильная одновременно.
— Это как? — Женька посмотрела на искателя недоверчиво.
Кувалда хмыкнул, снова почесал заживающую рану на плече, подобрал ноги и потянулся рукой к нагрудному карману, где у него был кисет с табаком, коснулся клапана, но доставать кисет не стал. Даже сидевший здесь практически безвылазно пятый день Михалыч ходил дымить в вентиляционную шахту рядом с неработающим лифтом. Убрав руку от кармана и положив ладони на широко расставленные колени, искатель заговорил:
— Вот смотри, Женя. Война была в каком году?
— В девятнадцатом…
— Верно. В девятнадцатом, — качнул короткостриженой рыжей головой искатель. Голова у него была крупная, подстать остальному телу, высокому, широкому и сложенному, как казалось окружающим, из одних мускулов. — А оружие, которым весь наш мир разнесли в труху, ядерное оружие появилось за семьдесят лет до того… за семьдесят четыре года, если точнее… В сорок пятом году прошлого века, у пендосов. И пендосы его сразу же применили. Вам ведь про это в школе рассказывали?
— Да, — ответила Женька. — И дедушка тоже рассказывал.
— Так вот… Сделали, значит, пендосы три бомбы тогда. Одну взорвали на полигоне… испытали, как она взрывается… а другие две скинули на японцев… Месяца не прошло после испытания. Шандарахнули сначала один город, посмотрели, как оно на людях сработало?.. а через три дня ударили по другому… уже зная, какие будут последствия… Почему, как думаешь, пендосы это сделали?
— Чтобы победить в войне с Японией?
— В войне они и так побеждали, — покачал головой искатель. — Это был сигнал всему миру, и в особенности — Советскому Союзу, который весной того же года одержал победу над фашистской Германией… Сигнал, что Америка теперь в мире главная, что у Америки есть оружие, способное уничтожать целые города. И вот, принялись тогда пендосы взрывать по всему миру свои бомбы… Одну, другую, третью… Пять или шесть штук взорвали, пока в СССР создавали свою атомную бомбу. А как Союз рванул свою… на полигоне, а не как американские вурдалаки… сначала атомную, а потом водородную, так пендосы и попритихли. До самого девятнадцатого года не осмеливались ядерное оружие применять. Но к девятнадцатому году СССР уже не было, тридцать лет как не было, а была Россия, в которой фашистам памятники ставили… Другим фашистам, не Гитлеру с Муссолини, а Солженицыну, Ильину, Колчаку… — Кувалда помолчал, задумавшись. Михалыч, смотревший в это время на экран своего ноутбука, коротко взглянул на искателя и вернулся к экрану. Женька со вниманием ждала продолжения. — В Новороссийске есть памятник… — продолжил наконец Кувалда. — Называется «Исход»… стоит на набережной… чуть-чуть оплавился с одного боку, но несильно, и табличка есть… Значит, поставили этот памятник за шесть до Войны, в честь бело-фашистов и буржуёв, которые драпали из Новороссийска на английских кораблях в двадцатом году прошлого века. У беглецов тех руки по локоть в крови были. Истребляли они простой народ нещадно за то, что народ этот у них землю и заводы в семнадцатом году отобрал и отдавать не желал. Не хотел народ назад под ярмо, под кнут, под барина и буржуя́… А когда народ собрался в Красную Армию и навалял бывшим господам, господа побежали как крысы от пожара… И вот тем крысам новая российская власть и поставила памятник… Тут, в посёлке, — Кувалда кивнул куда-то в потолок, — даже несколько улиц переименовали в честь некоторых особо отличившихся в гражданскую деятелей, что улепётывали тогда из Советской России… И таких памятников по всем странам, что появились после уничтожения Советского Союза, понаставили много. Памятников всякой мрази. И города переименовали, и улицы… Ленинград стал снова Санкт-Петербургом, Свердловск — Екатеринбургом, Краснодар — Екатеринодаром, Кропоткин — Романовым… Так вот, пришли в России перед Войной к власти те же фашисты. Назывались они либералами, демократами, православными монархистами, патриотами и всяко разно, но по сути своей, по делам, были — самыми настоящими фашистами. Оружие, что досталось им от СССР, позволяло некоторое время выё… — Кувалда осёкся, глянув на внимательно слушавшую его девчонку, — …в общем, важничать. Но важничанье это было важничаньем зарвавшегося холуя́ перед вчерашним хозяином, которого хозяин ни за что
