Между Явью и Навью - Владимир Орестов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А меня ромеи называют Сигмар, поскольку культурные люди. – Ератник с брезгливой мордой перешагнул какую-то старуху и принялся разглядывать развешенные в углу обереги. Были они непростые, с затейливой резьбой. Видно, жители заимки любили делать красивые вещи. Красивые и бесполезные, судя по тому, как равнодушно ератник покрутил и отбросил оберег с рунами, защищающими от зла. – У тебя есть лекарство?
– Нет, но могу приготовить.
– Сколько времени это займет? Осталось осьмнадцать дней, а мы не преодолели и половины пути.
– Если нам и дальше придется тащить волокушу, точно опоздаем. Главное – добраться до Смоленска, оттуда пойдем по воде.
Зорка поплотней прикрыла больную дохой и вернулась во двор. Вокруг успели собраться гончары. На обращенных к ней лицах чередовались недоверие и страх. И только в глазах Даньки светилась надежда на чудо.
– Приготовьте чеснок, березовые почки, кору от мертвого дуба и большой котел. К ночи разожгите огонь и сидите по домам, не высовывайтесь. Зелье варить буду.
– Всё сделаем, как скажешь, – за всех ответил Колыван. – А пока отдохни да поешь, чего Ярило послал.
Гостей разместили в летнике одного из домов на втором этаже. Принесли нехитрую снедь – пару луковиц, репу с конопляным маслом, свежих ржаных лепешек. Но после трех дней на черемше показалось, что пищи вкусней просто не существует. Карася устроили на лежанке, напоив подогретым молоком.
Зорка искоса глянула на занятого трапезой ератника. Ел он с обычным гадливым выражением лица, тщательно осматривая каждый кусок перед тем, как отправить в рот. Будто привык питаться с золотых блюд и никогда не рвал человечину зубами. В голове крутилась соблазнительная мысль – так просто подмешать в еду какой-нибудь дурман. Дождаться, когда враг осоловеет, и перерезать горло. Зорка почти воочию увидела алую черту ниже кадыка. Кровь заливает плечи и грудь, стекает на лавку, каплет на дощатый пол…
– Дыру не прожги, – буркнул ератник.
Травница поняла, что уже минуту пялится на его шею. Тряхнула головой, отгоняя видение. Рано. Вдруг перед смертью Жихан вернется в тело и посмотрит на нее с укоризной?
– Мне надо выспаться. Разбуди меня на закате.
С первыми звездами травница спустилась вниз, прихватив нужные ингредиенты и маленькую медную ступку. Ночь выдалась теплая и безветренная. Вот что она любила в своем ремесле больше всего: возможность сидеть в тишине, смотреть на костер и неторопливо перетирать пахучие травы. Впервые с тех пор, как отряд выехал из Изборска, по сердцу разлился покой. Слова заговора сами слетали с губ: «Посреди окияна остров стоит, а на том острове древо растет, а под древом семь девиц в хороводе кружат. То Трясовица, Огневица, Ледяница…» Зорка запнулась – взгляд ее упал на кусочки дубовой коры, сложенные в туесок.
– Что не так?
Из темноты выскользнул ератник, поднял кору и поколупал ногтем.
– Вроде дуб.
– Дуб, да не тот. Наверное, Колыван напугался слова «мертвый» и велел ободрать самый живучий дуб во всем лесу. Чуть зелье прахом не пустил… Пойду искать подходящее дерево.
Неприятно усмехнувшись, упырь двинулся следом.
Повезло, что небо было чистым, без облаков. Висела круглая и желтая, как масленичный блин, луна, далекими огоньками перемигивались звезды. Лес наполняла скрытая от человека жизнь: шелестела листвой, шуршала в траве, попискивала из темноты. Зорка ступала тихо, ератник и вовсе казался тенью среди теней. Даже его кольчуга удивительным образом не отражала, а словно впитывала лунный свет. Похоже, душа колдуна влияла на тело Жихана. Он прекрасно видел в темноте и двигался с невозможной для шестипудового сотника грацией. Но при этом забыл взять меч, чего не сделал бы ни один вой, хоть бы и десяти лет от роду.
Остроглазый ератник первым приметил дуб – старый, корявый и совершенно сухой. Зорка принялась отдирать ороговевшие наросты, выбирая места потрухлявей. Увлекшись, она не сразу заметила, как задрожал амулет.
– А давай-ка желудей наберем…
– Что? Нет, они не нужны.
– Держись!
Ератник схватил травницу и швырнул вверх. Тело сработало быстрей головы – пальцы ухватились за шершавую кору, Зорка подтянулась и оседлала ветку. Следом прыгнул лжесотник, забравшись ярусом выше. Сумрак под ногами вдруг ожил, загорелся десятками огоньков – дуб окружили волки.
– Сигмар, прогони их!
– Что я слышу? Ты вспомнила мое имя. И каким образом, по-твоему, я должен их прогнать?
– Ты же колдун! Вот и колдуй! – Ветка под Зоркой прогнулась с тихим треском. Снизу послышалось басовитое рычание.
– Видишь ли…
Зорка насторожилась, крепче уцепившись в насест. Обычно за этим вступлением следовали неприятные известия.
– Мои возможности пока ограничены. Удержание чужого тела забирает много сил. Могу убить одного-двух, но с целой стаей не справлюсь. Давай…
Отчаянно хрустнув, ветка переломилась пополам. Зорка ощутила, что летит вниз. Сердце попыталось выскочить через горло, но падение остановил рывок: Сигмар схватил ее за запястье. Ератник распластался на ветке, одной рукой держась за дуб, а другой пытаясь подтянуть травницу к себе. Волки оживились, глядя на мельтешащие на фоне звездного неба подошвы сапог. Самый крупный попытался допрыгнуть, но лишь вхолостую щелкнул зубами, промахнувшись на какую-то пядь. Рука травницы вспотела и начала медленно выскальзывать из ладони ератника. Да и ему приходилось нелегко – на скулах обозначились желваки, поперек виска проступила бьющаяся жилка. Он процедил сквозь стиснутые зубы:
– Не смей падать, ты мне нужна!
Внезапно лес наполнился топотом и стуком трещоток. Первым из-за деревьев показался Карась с мечом в руках. За ним – человек пять гончаров с рогатинами и факелами. Волки, оценив новый расклад, по одному исчезли в темноте. Очень кстати – травница рухнула вниз, больно ударившись о вылезший из-под земли корень.
Раненую ногу Карась старался не нагружать, стоял, перенеся вес на здоровую. Но меч, нацеленный на травницу острием, держал по-прежнему крепко. Глаза недобро сузились, превратившись в две раскосые черные щели.
– Ты вовремя. – Зорка потерла ушибленный бок и выразительно покосилась на людей за его спиной. – Нам надо поговорить.
…До рассвета оставалось несколько часов. Зорка и Карась сидели у костра. Вой нахохлился, сложив руки на груди, травница помешивала в котле загустевшую жижу. Оба говорили так тихо, что иногда приходилось не столько слушать, сколько читать по губам.
– Почему ты скрыл, что очнулся от забытья?
– Чтобы слушать, о чем вы говорите. Я не знал, на чьей ты стороне.
– Я бы никогда не предала Жихана. Он…
– Он тебе дорог, – закончил Карась. – Я догадался. Послушай… Я тоже
