Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - Сергей Яров

Такова была «золотая середина» идеологии шестидесятничества, но само это движение выглядело отчетливо многослойным. Здесь выделялись и радикалы, подобные А. Солженицыну, и весьма умеренные деятели, как Р. Медведев. Но в целом, сознательно или бессознательно, шестидесятники восприняли ту концепцию противоположности Ленина и Сталина, которая получила свое законченное выражение в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Многие шестидесятники искренне считали себя коммунистами, а кое-кто даже обретался в «коридорах власти», — хотя здесь-то «шестидесятнический» протест и облекался в самые осторожные формы.

Центром литературного шестидесятничества стал возглавляемый А. Твардовским журнал «Новый мир». Бывший наиболее ярким выразителем антисталинских настроений в обществе, он пользовался определенной поддержкой Хрущева, придавшего в 1962–1963 гг. новый импульс борьбе против культа личности. После переворота 1964 г. «Новый мир» постепенно остается единственным изданием, авторы которого продолжали писать о сталинском произволе. Он становится главной мишенью критики, мало отличимой от политического доноса, — открытой со стороны враждебных ему «ортодоксальных» журналов, и келейной со стороны многочисленных литературных чиновников. Участь «Нового мира» была предрешена. В 1971 г. Твардовский, протестуя против смещения близких ему журнальных сотрудников и навязывания журналу чуждых ему взглядов, уходит с поста редактора «Нового мира». Антисталинское направление журнала изменилось: не столько потому; что власти ценили Сталина, сколько потому что они боялись любого «очернения» советского прошлого, с чем бы это ни было связано.

Преемницей литературы шестидесятников в какой-то мере можно считать «деревенскую прозу» 1960–1970-х гг. Левизна и революционный пафос здесь, правда, сменились нарочитым реализмом, имевшим определенный, хотя и неотчетливо выраженный «антилевый» оттенок.

Примечательно, что культурный подъем, подготовленный хрущевской «оттепелью», в ряде сфер искусства дал свои плоды уже позднее, при осторожных и осмотрительных преемниках Хрущева. В этой связи особого упоминания заслуживает кино. Такие шедевры, как «Иваново детство» и «Андрей Рублев» А. Тарковского, «Июльский дождь» М. Хуциева, «Журналист» и «У озера» С. Герасимова, «Гори, гори моя звезда» А. Митты, «Берегись автомобиля» Э. Рязанова, «Обыкновенный фашизм» М. Ромма, созданы после 1964 г., в условиях нарастающего идеологического консерватизма в стране.

Куда больший, чем в 1940-х и даже в 1950-х гг., художественный плюрализм характерен для искусства и литературы 1970–1980-х гг. Их жанровое разнообразие, пестрота художественных приемов, камерность тем, необычность сюжетов не были уже объектом мелочной опеки или «разгромных» постановлений ЦК КПСС. Здесь работали столь различные авторы, как Б. Ахмадулина и Л. Ошанин, Г. Марков и А. Битов, Ю. Трифонов и В. Кочетов. Каждый имел своих почитателей, но не мог претендовать на всеобщее внимание. Хотя руководители творческих союзов и были в большинстве случаев застрахованы от критики, их художественные пристрастия не становились правилами для других литераторов.

Власти внимательно следили за «корректностью» политических оценок в литературе и искусстве и жестко пресекали, даже уголовными наказаниями, попытки организации «самиздата». Правда, политическая цензура, хотя и медленно и непоследовательно, со временем немного смягчалась. Расширялся, конечно, в строго определенных рамках, круг неупоминаемых ранее тем и исторических персонажей.

Процесс переоценки литературно-художественного наследия прошлого не претерпел таких подвижек, как при перестройке, но все же в основном он наметился именно в 1960–1970-х гг. «Возвращение» культурных ценностей читателю и зрителю было ограниченным и строго дозированным. Многие из произведений М. Булгакова, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Платонова тогда так и не увидели свет, многие были напечатаны с купюрами. Литературная и художественная «реабилитация» проявилась в двух направлениях: публикация и демонстрация ранее замалчиваемых работ и более осторожные, взвешенные оценки их авторов, чей художественный опыт уже не подвергался огульному отрицанию. «Возвращение имен» образца 1960–1970-х гг. не вызвало ни социальных потрясений, ни духовной революции, но оно осторожно наметило будущие сдвиги в общественном сознании.

2. Наука и образование

Научно-техническая революция существенно обнажила технологическое отставание Советского Союза от развитых стран Запада.

Это сказалось прежде всего в космонавтике, первенство в которой ранее безраздельно принадлежало советским ученым. У советской космонавтики в это время были несомненные достижения (работа луноходов на поверхности Луны, создание орбитальной станции «Салют»). Однако высадку космонавтов на Луне тогда осуществили американские ученые.

Наиболее резким оказался разрыв между СССР и западными странами в области компьютеризации — а именно использование компьютеров было одним из главных ускорителей мирового технологического прорыва 1960–1970-х гг.

Тем не менее, советская наука этого периода внесла заметный вклад в сокровищницу человеческой мысли. Среди выдающихся ученых 1960–1980-х гг. — математики М.В. Келдыш, А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, Л.Д. Фаддеев, биолог Ю.А. Овчинников, физики Е.М. Лившиц и Ж.И. Алферов, литературоведы и культурологи Ю.М. Лотман, С.С. Аверинцев и М.М. Бахтин, медик Н.М. Амосов.

Вместе с тем многие разработки советских ученых, не имевшие аналогов в мировой практике, не шли дальше экспериментальных лабораторий.

В 1960–1980-х гг. расширились педагогические дискуссии, получили известность талантливые и смелые эксперименты отдельных педагогов (В.А. Сухомлинского, В.Ф. Шаталова и др.), хотя шаблон и рутина оставались неотъемлемой частью средней школы.

Особенностью 1960–1980-х гг. стало увеличение числа институтов и университетов, создаваемых, впрочем, и там, где для этого не было ни необходимых кадров, ни прочих условий.

3. Литература

В литературе 1960–1980-х гг. различные течения начали проступать более отчетливо. В их оформлении сыграли роль разнообразные факторы: стиль и художественные средства, избираемые авторами, их политическая позиция, групповые пристрастия.

Антисталинское звучание имели романы А. Солженицына («Раковый корпус»), Ю. Трифонова («Дом на набережной»), Ч. Айтматова («Белый пароход»).

Деревенская проза, представленная именами В. Белова («Привычное дело» и «Плотницкие рассказы»), В. Астафьева («Царь-рыба»), В. Распутина («Деньги для Марии»), В. Шукшина (рассказы 1960–1970-х гг.), — являлась одной из значимых художественных попыток реалистическими средствами оценить подлинную ситуацию в современном советском обществе.

Тяготевшие к типичности авторы исторических романов П. Проскурин («Судьба»), А. Иванов («Тени исчезают в полдень»), Г. Марков («Сибирь») подошли к разработке «деревенской» темы иначе. Не избегая показа теневых сторон советской истории, они описывали многие ее события не без изрядной доли романтизма.

Военная тема получила отражение в повестях и романах Ю. Бондарева («Горячий снег»), В. Быкова («Волчья стая», «Дожить до рассвета»), Б. Васильева («В списках не значился», «А зори здесь тихие»).

Литературное диссидентство, которое приобрело размах во второй половине 1960-х гг., фактически было разгромлено в середине 1970-х гг.

Самый выдающийся писатель-диссидент А. Солженицын; удостоенный в 1970 г. Нобелевской премии, в 1974 г. был выслан из СССР.

Той же участи подверглись и другие оппозиционно настроенные литераторы, среди которых — будущий Нобелевский лауреат поэт И. Бродский, прозаики В. Некрасов, В. Войнович, В. Аксенов, литературовед А. Синявский, поэт А. Галич.

4. Искусство

Несмотря на жесткие цензурные условия, говорить о силовой и художественной унификации сфер искусства в 1960–1980-х гг. уже невозможно.

Политика прямых и жестких запретов начала уходить в прошлое. Однако полностью от нее и не отказались: оказались на пресловутой «полке», например, такие кинокартины, как «Интервенция» Г. Полоки, «Комиссар» А. Аскольдова, «Скверный анекдот» А. Алова и В. Наумова, «История Аси Клячкиной» А. Михалкова-Кончаловского. Долгое время лежал под спудом знаменитый фильм А. Тарковского «Андрей Рублев», пропущенный в прокат лишь в сокращенном варианте. В меньшей степени этот процесс коснулся театра — в данном отношении наиболее знаменит запрет спектакля «Живой» в Театре на Таганке.

Причины запретов не всегда являлись политическими и зачастую не касались самого содержания критикуемых произведений. Могла иметь значимость чрезмерная независимость художника, его участие в диссидентском движении или просто подписание писем в защиту гонимых литераторов, его отказ следовать «правилам игры», установившимся в советском искусстве, наконец, опасение намеков и нежелательных «сближений», сопоставлений, которые могли бы вызвать фильмы или спектакли, даже если их тематика была далека от современной. «Комиссар» Г. Полоки был положен на «полку», поскольку касался весьма деликатной сферы межнациональных отношений и трактовал их довольно неоднозначно. В «Скверном анекдоте» увидели намек на послесталинскую «оттепель», в «Андрее Рублеве» усмотрели элементы русофобии, а в «Асе Клячкиной» — клевету на советскую деревню.