Вампиррова победа - Саймон Кларк

— Ну, — начал он, умышленно пытаясь придать своему голосу приземленность, — думаю, мы заслужили хороший день сна после всех этих событий.

Бернис кивнула, но лицо ее оставалось напряженным.

Он улыбнулся:

— Посмотрим, удастся ли мне разыскать Электру, чтобы рассказать, что произошло. Она, наверное, удивляется, что с нами случилось.

— Дэвид?

— Да.

— Та книга, которую ты упоминал, — история твоей семьи. Могу я взять ее ненадолго?

— Да, конечно.

— Сейчас?

— Разумеется, — улыбнулся он. — Я подсуну ее под дверь твоего номера. Не такой уж это толстый том.

Она не улыбнулась в ответ. Напротив, лицо ее стало еще более серьезным. Как будто ей предложили разрешить головоломную задачу. И как будто от правильного ответа зависит ее жизнь. Что, черт возьми, происходит в этом городке, подумал он, выбираясь из машины. Как будто эксцентричность внезапно стала заразной; все здесь, похоже, решили относиться к какому-то обрывку семейного фольклора со смертельной серьезностью.

В сером утреннем свете ночные события и поток воспоминаний — ложных воспоминаний, поправил он себя, — казались всего лишь бессвязным и странным сном.

Так оно и есть, принялся урезонивать себя Дэвид. Синдром ложной памяти — аккуратное всеохватывающее объяснение. Обвяжи это все разумными ленточками современной науки с ровненьким двойным бантиком сверху: синдром ложной памяти. Чистой воды воображение. Какой-то вылезший не к месту детский кошмарный сон. Ничего более.

И тем не менее, когда он следом за Бернис шел по двору к заднему входу в гостиницу, в его голове продолжали вертеться слова: чудовища пробуждаются.

4

Дэвиду хватило десяти минут, чтобы передать Бернис книгу «Род Леппингтонов: легенды и факты» у двери ее комнаты, потом он удалился в постель. Плотные шторы почти не пропускали дневной свет. Черт, немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз не ложился всю ночь. Он все еще чувствовал себя... странно; только так и можно это назвать.

Чудовища просыпаются...

Электра оставила на кухонном столе записку, в которой просила не беспокоиться о паре из 101-го. Но Дэвид почему-то сомневался, что парочка, сконфуженно улыбаясь, объявилась у стойки портье; скорее это походило на мастерски выполненный маневр замалчивания происшедшего. Постскриптум в конце записки добавлял, что Электра легла спать.

И что это Бернис так заинтересовалась историей моей семьи? В какой-то момент Дэвид заколебался, стоит ли давать ей книгу — ее напряженное поведение наводило на мысль о том, что девушка на ранней стадии развития самого настоящего синдрома навязчивой идеи.

Он повыше натянул простыню. Быть может, после нескольких часов сна после этой бурной — нет, поправил он себя, самой что ни на есть идиотской, ночи все, что случилось с ним, перестанет казаться столь странным. Он зевнул. Дорожный будильник у кровати показывал семь семнадцать утра.

В семь восемнадцать Дэвид Леппингтон погрузился в глубокий без сновидений сон.

5

Семь девятнадцать утра. В своей квартире на первом этаже спит Электра. В своей постели, одна. Обнаженная, лежит лицом в подушку. Ворочается в тенетах сна, одеяло частично сползло, заманчиво открывая стройную спину. Иссиня-черные волосы темной волной разметались по подушке.

Напольные часы в гостиной, подарок к свадьбе ее родителям, решительно отсчитывают секунды. Если бы Электра знала, что проседание грунта разломало гроб ее матери и что теперь в черепе и в сохранившейся по большей части грудной клетке резвятся крольчата, она, вероятно, хмыкнула бы и ничего больше. Электра знала, что настоящая жизнь пронизана, прошита нитями жутковатого. Посреди жизни мы подвластны смерти, говорила она себе по дюжине раз на дню. Смерть и все ее атрибуты представлялись ей увлекательными. Зал египетских мумий в Британском музее был одним из ее любимых мест во всем мире. Она часами могла стоять и зачарованно смотреть на мертвецов, возрастом более трех тысяч лет: женщины, замотанные в бинты со всеми своими драгоценностями, кости их мертворожденных детей у них между колен.

Сейчас ей снилась темная фигура с огромными кожистыми крыльями, которая вырывалась из могилы на городском кладбище. Во сне она не могла определить, мужчина это или женщина. Только то, что лицо ее было прекрасно. А кожа гладкая, как пластик.

И вот во сне фигура гладко скользнула, как змея, в окно ее спальни и заползла рядом с ней на кровать, чтобы обнять своими бескрайними, похожими на нетопырьи, крыльями ее тело, так крепко, что она не могла двинуться. Глаза горели ярко, как электрические лампочки.

С лица, застывшего на грани между мужским и женским, оно дохнуло шелково ей в ухо:

«Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя...»

6

Семь двадцать утра. Бернис Мочарди лежит в постели. Но не спит.

Она сжимает книгу, которую дал ей Дэвид, так крепко, что время от времени ей приходится делать сознательное усилие, чтобы положить ее и размять ноющие пальцы Она чувствует, что близка к важному открытию.

Неделями она как одержимая смотрела видеопленку, найденную в Гробике. Она думала, ей приснился Майк Страуд, светловолосый рассказчик с видео. Он так неотступно преследовал ее, что она боялась, что сходит с ума. Теперь все эти события: видео, воображаемый некто, бродящий по коридору по ночам, то, что случилось с парой из номера 101, — все это представлялось фрагментами головоломки, которые вихрем кружились перед ее внутренним взором. Она знала, что рано или поздно они сложатся в единую связную картину, надо только найти еще несколько подсказок. Она должна разгадать головоломку. Ради своего душевного равновесия. Теперь она решительно настроилась трудиться над ней, пока не найдет ответа.

И может быть, ответ таится на этих страницах.

Серое небо за окотом начало светлеть, а Бернис устроилась поудобнее и принялась за чтение.

Глава 26

1

К четырем часам дня воскресенья Дэвид уже сидел за столом на кухне «Городского герба». Он проспал добрых семь часов с тех пор, как лег утром, и, судя по всему, испытывал легкую дезориентацию от нарушенного сна. Тем не менее он посетил дядю в больнице (на этот раз, взяв такси, он поехал туда один). В состоянии дяди не было никаких перемен, оно оставалось прежним. Старик, которого перевели в отдельную палату, лежал в глубокой коме, запекшуюся на его лице кровь смыли. Врачи смогли сказать только то, что рентген ничего не выявил, что жизненные показатели старика в пределах допустимого (иными словами, они не думали, что он умрет у них на руках прямо сейчас) и что они продолжат наблюдение (то есть медсестра будет время от времени заглядывать в палату, чтобы удостовериться, что он не очнулся и не требует завтрака).