Другой мир. Хроники исхода - Алекс Тимофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майор НКВД Анатолий Степанович Маркеев очень любил выпить, что и осуществлял регулярно в свободное от службы время. Еще он любил крупных женщин с большими формами, особенно под выпивку. Наверное, поэтому был не женат, и начальство не раз пеняло ему на это. Вот и сегодня, возвращаясь домой со службы, он заглянул в гастроном и прикупил бутылку водки, сладкого вина и разных закусок. Далее намеревался позвонить своей знакомой и приятно провести сегодняшний вечер, а также ночь. Тем более что завтра у него выходной…
Жил Маркеев в центре, на улице Дзержинского, и на службу ходил пешком до Управления НКВД на улице Воробьева. Всего десять минут ходьбы. Служил майор в кадрах и отвечал за прием, увольнение и различный учет сотрудников, выдачу служебных удостоверений и прочее, и не был связан ни с оперативной работой, ни со следственными действиями. Он не ловил шпионов и всевозможных врагов, не участвовал в ночных допросах, не пытал никого в подвалах. Он тихо перебирал бумаги в кабинете, но должностные обязанности свои знал и исполнял неплохо. И если бы не «вино и бабы», то давно бы получил очередное звание. А так это был его предел.
Впрочем, майор был доволен своей жизнью. Спокойная работа. Двухкомнатная квартира в центре. Вселился он поначалу в комнату, и у него был сосед – скромный инженер, который всегда здоровался с ним, опустив глаза. Через некоторое время он ему надоел, и Маркеев попросил знакомого следователя «присмотреться» к соседу. Шел тысяча девятьсот тридцать седьмой год, план по «посадкам» надо было выполнять, и сосед переехал сначала в камеру, а потом на лесоповал, сроком на десять лет. После этого майор навестил жилконтору и договорился с ее начальником, что соседская комната переходит к нему. Освобожденную жилплощадь он обмывал потом неделю, за что получил выговор с занесением в личное дело. Затем жизнь снова наладилась и пошла своим чередом. А этот теплый августовский вечер обещал быть приятным во всех отношениях…
На эту троицу майор обратил внимание сразу. Слишком разными они были и по возрасту, и по внешнему виду. Молодой парень с вещмешком за плечами, одетый просто, но прилично, с любопытством оглядывающийся по сторонам, очевидно приезжий. Мужчина лет тридцати – тридцати пяти, в костюме и шляпе, – этот вел себя спокойно и выглядел как местный житель. Третий – старик, костюм и шляпа которого выглядели несколько старомодно, а цепочка карманных часов на его жилетке – даже старорежимно. А еще старик был еврей – это буквально читалось у него на лице. А евреев Маркеев не любил. И главное – эти люди были вместе, а мужчина даже проводил небольшую экскурсию своим спутникам. Неожиданно для себя у майора появилось просто непреодолимое желание помочь этим гражданам, ведь они только что приехали в Горький и им негде остановиться. Он двигался к себе домой, держа в руках бумажный пакет с продуктами, а следом за ним шли эти трое, и он точно знал, что теперь они будут жить в его квартире…
Окно портала было около двух метров в диаметре, так что нагибаться не пришлось. Первым решительно шагнул Миркус, за ним последовали мы с Максимом. Это был внутренний двор. Слева от нас высилась куча мусора, справа – покосившийся сарай, за спиной серел глухой забор, в котором сейчас зияло портальное окно. Я поднял камушек и бросил в открытый портал, камень отскочил, как от глухой стены. Понятно, это выход, а вход в другом месте. Тем временем окно начало мутнеть, и вскоре портал закрылся. Вокруг было безлюдно, тихо и пахло экскрементами.
На выходе из двора виднелось знакомое здание Госбанка. Я послал Макса аккуратно осмотреться. Вернулся он быстро и доложил, что мы находимся на пересечении двух улиц, по которым ходят люди, ездят лошади и машины. Обстановка спокойная, внешний вид горожан напоминает его время. Пошли наружу. Как я и предполагал, мы оказались на пересечении улицы Грузинской и Большой Покровской, которая сейчас переименована в улицу Свердлова. Народу толпилось достаточно, и мы влились в городской ритм. Одежда наша удивления не вызывала и отличалась, пожалуй, лучшим качеством. Горьковчане в целом были одеты похуже. Встречалось много людей в форме.
Я заметил уличный стенд с вывешенной на нем газетой. У него стояло несколько человек. Они читали «Правду». Меня же больше интересовала дата на газете – девятнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать девятого года. Есть! Со временем определились. Теперь мы не торопясь шли по Покровке (это название было мне привычнее), осматривая достопримечательности и негромко разговаривая. Двигались мы в сторону площади Горького, которая сейчас называлась площадью имени Первого мая. Макс активно вертел головой по сторонам, и я даже слегка шикнул на него, чтобы не привлекал к себе внимание. Впрочем, это уже случилось. Васильковую фуражку с малиновым околышем я заметил издалека. Это были цвета формы НКВД.
Человек в форме шел нам навстречу, держа в руках бумажный пакет. Ромб на петлицах – ого, целый майор! Наша троица явно вызывала у него удивление, и он разглядывал нас цепким взглядом.
«Ну вот, не успели приехать, а уже спалились», – подумал я и залез офицеру в голову. Ситуация стала понятной через пару минут. И я выдал майору доминанту «дорогие гости». Теперь мы шли к нему домой. Маркеев шагал впереди, а мы – следом, метрах в пяти. Контроль я не ослаблял ни на секунду.
В квартире у майора было грязновато и стояло много пустых бутылок, в основном из-под беленькой. Главным же желанием майора на сей момент было опрокинуть полный до краев граненый стакан водки. Не стал мучить нашего гостеприимного хозяина и позволил ему выпить – за встречу. После чего отправил его отдыхать до утра. Осмотрелись. В одной из комнат стояла большая двуспальная кровать с металлической спинкой. Прочей мебели было немного, и она была явно казенной. Майор храпел на тахте в соседней комнате. Санузел раздельный, в наличии имелась ванна. Для получения горячей воды нужно было топить дровяную колонку. Еще в квартире был телефон – весьма ценно для сего времени. Мы расположились на кухне. Макс поколдовал с примусом и поставил кипятить чайник. Перекусили продуктами, которые обнаружились у майора в пакете. Открыли бутылку вина. «Южная ночь» была сладкой.
За столом я рассказал товарищам, где работает наш «радушный» хозяин и что он представляет собой по жизни. Миркус ответил, что его папа
