Загадки истории России - Николай Непомнящий

В городе Аскоте Блюхера и Платова народ нес на руках. Затем их посадили в открытый фаэтон и граф Перси, попросив кучера уступить ему место, лихо сдвинув шелковый блестящий цилиндр на затылок, широко улыбаясь, сообщил, что их еще ждут в Лувре.

Там их встретили толпы англичан. Очаровательные, одетые в кружевные белые платья девушки из лучших английских семей, вручив им букеты благоухающих роз, поцеловали их в загорелые щеки. Затем они стали просить сувениры на память: «Хоть что-нибудь!» — умоляли они. У Блюхера сувениров не оказалось, и, указывая на свой великолепно сшитый сюртук, он шутливо заметил: «Разве что сюртук».

Англичане это поняли как разрешение хозяина пойти на жертву. В мгновение ока фалды, под милое щебетание, были отрезаны и затем их аккуратно стали делить на мелкие кусочки. Скоро Блюхер остался в странном одеянии: как бы в короткой тужурке с длинными рукавами, которое атаман Платов с уморительным выражением на лице стал разглядывать. Англичане буквально взревели от восторга!

А император Александр в этот день (2 июня) был приглашен в Оксфорд. Его облачили в мантию. В актовом зале ректор университета мистер Гренвиль обратился к нему с торжественной речью и под громкие рукоплескания студентов и профессоров вручил ему диплом доктора права. Принимая диплом, Александр сказал:

— Но как мне принять столь высокое звание? Ведь я не держал диспута?

На что мистер Гренвиль учтиво возразил:

— Ваше величество, Вы выдержали тяжелейший диспут с Наполеоном, который не смог бы выдержать ни один из докторов права на всем земном шаре!

А затем, в ратуше Лондона, императору в золотой шкатулке вручили патент на звание «почетного гражданина»…

Российского императора ждали многотрудные дела в созданном им «Священном союзе», который подарил мир Европе на целых тридцать лет…

При прощании старый фельдмаршал сказал императору:

— Я имел честь командовать русскими солдатами в жарких сражениях и могу заверить, Ваше императорское величество, что эти славные ребята — лучшие в Европе воины. При случае, передайте мою благодарность генералу Денису Давыдову, который, как мне известно, слывет у вас в России отменным поэтом. Моя необразованная натура всегда испытывала перед поэтическими талантами невольный трепет!

— Я тоже испытываю перед поэтами трепет, — многозначительно улыбаясь, ответствовал ему русский император…

Только через полтора года, 12 июля 1815 года, неимоверно уставший от изощренной и коварной дипломатии Метерниха и Талейрана, Александр вернулся в Петербург.

Незадолго до приезда в Россию он узнал, что там ему намерены во многих городах поднести хлеб-соль в огромных, стоимостью до 60 тыс. рублей вазах, зажечь фейерверки и соорудить множество триумфальных арок. Немедленно он отправил собственноручное письмо главнокомандующему Вяльмитинову:

— Сергей Козьмич! Дошло до моего сведения, что делают разные приуготовления к моей встрече. Ненавидя оные всегда, почитаю их еще менее приличными ныне. Един всевышний причиною знаменитых происшествий, довершивших кровопролитную брань в Европе. Объявите повсюду мою непременную волю, дабы никаких встреч и приемов для меня не делать. Пошлите повеления губернаторам, дабы ни один не отлучался от своего места для сего предмета.

На вашу ответственность возлагаю точное исполнение сего повеления»…

Фельдмаршал Блюхер, недолго поболев, умер в своем поместье в Силезии 12 сентября 1819 года. Согласно завещанию, его погребли в открытом поле близ Крибловица. Отставные солдаты, навещая могилу, вздыхая, говорили внукам, что здесь покоится прах генерала «Форверц», так как это слово («вперед») было обычным в его приказах.

Его бывший начальник штаба Август-Вильгельм Гнейзенау, о котором он говорил, что тот олицетворяет его «собственную голову» (и при этом всегда может ее поцеловать), долгое время с генералами Клаузевицем и Бюловым трудился над формированием армий по новому принципу и корпел над разработкой новейшей тактики, включая и народную войну, пока внезапно не скончался от холеры в 1831 году.

Что касается Дениса Васильевича Давыдова, когда-то волею судеб оказавшегося «под одной треуголкой Блюхера и Гнейзенау», то он принял участие в персидской и польской кампаниях, ухитряясь, к восторгу Пушкина, писать стихи, статьи и мемуары.

Свою отставку он сопроводил стихами:

Чем чахнуть от любви унылой.Ах, что здоровей может быть,Как подписать отставку милой,Или отставку получить!

Генерал и поэт Денис Васильевич Давыдов, по словам П.А. Вяземского, «до самой кончины сохранял изумительную молодость сердца и нрава».

Классик английской литературы Вальтер Скотт в одном из писем просил Давыдова прислать ему свой портрет, так высоко ставил его как литератора. Портрет он повесил на стену у себя в комнате…

Умер Денис Васильевич Давыдов скоропостижно, в 55 лет, 22 апреля 1839 года около 7 часов утра, в своем имении Верхняя Маза. Когда гроб его везли на кладбище Новодевичьего монастыря, произошла встреча под погребальный звон с траурным кортежем Багратиона, чей прах переносили на поле Бородина, по просьбе Давыдова.

Так после смерти в Москве встретились два героя…

Неизвестный Дзержинский

Осенью 2002 года Юрий Лужков неожиданно выступил с предложением восстановить на Лубянской площади памятник Дзержинскому. Свою идею мэр Москвы обосновал тем, что «Железный Феликс», дескать, был не только председателем ВЧК, но и «крепким хозяйственником». Довод, надо признаться, выглядит странновато, но заявление Лужкова возродило активную дискуссию в обществе, которая не прекращается и поныне. Чтобы разобраться в хитросплетениях правды и лжи вокруг фигуры «рыцаря революции», предлагаем взглянуть на его жизненный путь, основываясь на фактах, содержащихся в неизвестных ранее архивных материалах. В них попытался разобраться историк И. Дмитриев.

В духе ненависти к москалям

Феликс Дзержинский родился 30 августа (11 сентября) 1877 года в небольшом имении Дзержиново Ошмянского уезда Виленской области. Его отец, Эдмунд Иосифович Дзержинский, происходил из обедневшей дворянской семьи и работал учителем, мать — Елена Игнатьевна (в девичестве Янушевская) — была дочерью профессора Петербургского железнодорожного института. Официальные биографы Феликса Дзержинского замалчивают обстоятельства знакомства его родителей. Вероятно потому, что история создания этой семьи не вписывалась в рамки партийно-советской идеологии. Молодой домашний учитель, взявшийся обучать несовершеннолетнюю дочь профессора (ей было тогда 14 лет) точным наукам, соблазнил ее. Вскоре все открылось, и, дабы избежать позора, любовников быстро поженили и отправили под предлогом продолжения учебы Елены Игнатьевны в Таганрог. В 1882 году Эдмунд Иосифович умер от туберкулеза, оставив на руках тридцатидвухлетней вдовы восемь детей.

В детстве Феликс, как и остальные дети в семье, воспитывался матерью в ненависти к «москалям», которые лишили поляков независимости, постоянно преследовали их, душили налогами. Позднее Дзержинский признавался: «Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей». До 1894 года он был истовым католиком и не только исступленно молился сам, но заставлял молиться всех братьев и сестер. А говоря о Боге со старшим братом-атеистом Казимиром, утверждал: «Бог — в сердце! Да, в сердце, а если я когда-нибудь пришел бы к выводу, как ты, что Бога нет, то пустил бы себе пулю в лоб! Без Бога я жить не могу…» В 16 лет Феликс Дзержинский твердо решил стать католическим священником. Однако мать и близкий семье ксендз отговорили его от такой карьеры. И в 1894 году он находит себе… нового бога — автора «Капитала».

Кое-что из личной жизни

Вопреки утверждениям официальных биографов Дзержинский никогда не был отличником в учебе. В первом классе Виленской гимназии он остался на второй год. Его соученик — впоследствии польский диктатор Юзеф Пилсудский — вспоминал: «Гимназист Дзержинский — серость, посредственность, без каких-либо ярких способностей». Приобщившись к революционной деятельности, Феликс вообще потерял интерес к учебе, которая закончилась для него в 1896 году в выпускном классе гимназии, когда он прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка.

Все это свидетельствует о том, что настоящего образования Дзержинский не имел. Что касается русского языка, то он всю жизнь писал по-русски с ошибками, а говорил с сильным польским акцентом.

В молодости Феликс пережил страстный и трагический роман с некой Юлией Гольдман, с которой познакомился в 1897 году. До знакомства с Дзержинским она состояла в «Бунде», затем присоединилась к социал-демократам. Как и ее возлюбленный, Юлия страдала туберкулезом в тяжелой форме. В августе 1902 года молодые люди отправились в Швейцарию для лечения. Их состояние было настолько тяжелым, что они уже думали о близкой смерти. Но Феликс выздоровел, а Юлия умерла у него на руках.