Сын Войны, Дочь Хаоса - Джанетт Рэллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чисиси подвёз нас как можно ближе к гробницам, чтобы никто не увидел нашу машину, а потом мы с папой вышли и направились к квадратному зданию у входа. Мы не успели далеко уйти, так как к нам подошли двое охранников в форме. Они были высокими, широкоплечими и держали полуавтоматические винтовки. Прекрасно.
Мужчины направились к нам с видом квалифицированных авторитетов.
— Экспонаты зак… — прежде чем охранник закончил фразу, папа ошеломил его. Я ошеломила другого. Мужчины тупо уставились на нас, в их глазах не было понимания.
Мы прошли мимо, направляясь к гробницам.
— Поторопись, — сказал папа. — У нас впереди долгая ночь.
У нас впереди было много долгих ночей. Более шестидесяти гробниц были прорыты в известняке в Долине царей. На каждой была надпись ДЦ-Долина Царей, и затем номер. На большинстве гробниц было миллион или более надписей или рельефов. Я задавалась вопросом, сколько раз мы могли бы ошеломить охранников, чтобы они ничего не заподозрили.
Мы столкнулись и позаботились ещё о двух охранниках, прежде чем добрались до самой большой гробницы, ДЦ5. В ней было более ста двадцати комнат и коридоров, простиравшихся под землёй, как в каком-то торговом центре для мёртвых. Рамсес II построил его для своих сыновей, и Рамсес II был очень плодовит. Историки предполагают, что он был отцом более ста детей.
Сначала археологи думали, что ДЦ5 — это всего лишь небольшая гробница. Столетия наводнений заполнили её камнями и щебнем, скрыв её размер. Археологи начали раскопки только в 1996 году. Мой отец не видел некоторых новых раскопок.
Вход в гробницу преграждала современная металлическая дверь. Папа достал из кармана связку ключей, вставил один, и дверь распахнулась. Это заставило меня задуматься, был ли у Сетитов доступ вообще ко всему в Египте. Когда мы вошли внутрь, папа протянул мне карту. На ней были показаны комнаты и коридоры, которые уже обнаружили археологи, и ещё дюжина других, о которых знали только Сетиты. План состоял в том, чтобы сфотографировать как можно больше фресок и иероглифов. Я плохо разбиралась в картах и жалела, что GPS не работает под землёй. С моим везением я могла бы заблудиться в какой-нибудь тёмной, жуткой подземной гробнице.
Мы осторожно спустились по лестнице, держа в руках фонарики. Наши рюкзаки были набиты фотоаппаратами, ноутбуками, перчатками, запасными батарейками: всем, что, по мнению отца, могло нам понадобиться. В том числе, вероятно, незаконный пистолет в одном из карманов.
— Не для использования, — сказал он мне, когда упаковывал его. — Просто на случай, если мне понадобится пригрозить кому-нибудь.
Я сомневалась, что охранники с их полуавтоматикой будут настолько напуганы его пистолетом.
Внутри коридора ДЦ5 перила вели вниз. Мы пересекли мост над ямой, которую древние каменотёсы вырубили, чтобы грабителям было труднее добраться до сокровищниц. Ямы не сработали. Почти все гробницы были ограблены.
Воздух стал холоднее, более влажным. Пахло землёй и каким-то химическим веществом, вероятно, чем-то, что использовали экскаваторы. Наши шаги эхом отдавались в коридорах. От этого звука мои нервы были на пределе. Большая часть гробницы не была секретной. Охранники могли войти, чтобы осмотреть помещение в любое время.
Чтобы отвлечься от подобных мыслей, я подняла глаза к потолку. Ряды золотых богов и богинь пересекали тёмно-синее небо.
Как яркий цвет сохранялся все эти годы?
Мы добрались до пустой комнаты. Папа отошел в угол, достал монтировку и вставил её в выемку в полу. Я видела, как он делал это в пирамидах. Пол выглядел так, словно состоял из сплошных каменных блоков, но некоторые из них были всего лишь плоскими люками, скрывавшими входы в туннели. Плита сдвинулась, открыв узкую лестницу на подземный уровень.
Мы спустились по ней, сжимая фонарики, и встали на неровные камни. Лестница вела в другой коридор, стены которого были украшены застывшими процессиями древних египтян и рядами иероглифов. Мой отец проигнорировал их и зашагал по коридору, пока не оказался в большой комнате. Она была почти пуста, за исключением низкого каменного стола, который мог быть алтарем или местом для саркофага. Папа сбросил рюкзак и поставил его на землю.
— Я собираюсь сфотографировать эту комнату, а затем перейду к следующим двум соседним.
Он достал ручку и нарисовал стрелку на моей карте.
— Мне нужно, чтобы ты сфотографировала этот коридор, весь путь до конца, — он обошёл две комнаты в конце коридора. — Тогда мы пройдём через эти комнаты. Если я не встречу тебя там, я буду где-нибудь в… — он нарисовал ещё одну стрелку, — в этом коридоре. Если ты всё ещё не сможешь меня найти, просто продолжай фотографировать, возвращаясь к лестнице. Встретимся там в четыре.
Я кивнула, проверяя время на часах. Гробницы снова откроются в шесть.
— Ровно в четыре, — подчеркнул он. — Мы не можем заставлять Чисиси ждать слишком долго, иначе власти зададутся вопросом, почему он сидит в своей машине перед закрытым заведением.
— Я буду там, — сказала я, а затем пробормотала: — Если только я безнадёжно не заблужусь.
Папа никак это не прокомментировал. Он уже доставал фотоаппарат из рюкзака.
Я побрела по коридору, останавливаясь на каждом шагу или около того, чтобы сделать снимки. Поначалу всё было неплохо. Я слышала, как папа ходит по своей комнате, и видела, как свет его фонарика проникает в коридор. Но вскоре я оказалась слишком далеко, чтобы видеть или слышать его. Стены казались темнее, и всё казалось неестественно тихим. Иногда я слышала отдалённые скрипящие звуки. Первые несколько раз, когда это случалось, я водила лучом фонарика по коридору, пытаясь найти источник шума. Фрески входили и выходили из тени, создавая впечатление, что люди просто перестали двигаться, как будто они играли в какую-то двухмерную версию салочек.
Я старалась не вспоминать фильмы ужасов, где мумии и различная нежить выскакивали из темноты, чтобы убивать людей. Папе не следовало позволять мне смотреть такие вещи по телевизору, когда он знал, что в реальной жизни я буду бродить по гробницам.
Я решила, что звуки должны быть такими же, какие издают дома, когда дерево и металл остывают или нагреваются: простое расширение и сжатие. Пройдя дальше по коридору, я сделала ещё несколько снимков. Проклятие Осириса было написано на каждом дверном проёме: Смерть приходит на крыльях к тому, кто входит в гробницу фараона.
Наверное, крылья скарабея.
Я подошла к новой фреске и провела по ней фонариком. Люди в белых одеждах неторопливо
