Решающий бой - Алекс Шу

— Понятно, — улыбнулся я и повернулся к отцу.

— Ну здравствуй, знаменитость, — ухмыльнулся батя, облапив меня своими ручищами.

— Привет, па! — я обнял отца, и сразу же поинтересовался. — А чего знаменитость?

— А ты в гостиную зайди, и на журнальный столик посмотри, — предок расплылся в довольной улыбке.

«Неужели мою физиономию напечатали? Чёрт, мы же с Зориным просили этого не делать»! — я мысленно покрылся холодным потом. Быстро скинул ботинки, куртку и на всех парах рванул в комнату.

— Ты смотри, Настя, какой шустрый, — слова отца догнали меня уже в гостиной. На столике лежали «Комсомольская Правда» и «Человек и Закон» за ноябрь. Секунду поколебавшись, я схватил «Комсомолку». У газеты тираж более 9 миллионов экземпляров, продается в каждом киоске, поэтому она заинтересовала в первую очередь. Развернул, всмотрелся в заголовки, ага, вот оно. «„Красное Знамя“ — Нам важно чтобы ребята росли настоящими людьми».

Пробежался глазами по тексту. «Максим Горький писал: в жизни всегда есть место подвигу. И классик, основатель литературного направления социалистического реализма был абсолютно прав. Но великий писатель не добавил, что именно в такие мгновения, каждому приходится сделать выбор. Выбор, который определит, что ты представляешь собой как Человек и Личность.

Можно стыдливо отвернуться и притвориться глухим, делая вид, что не замечаешь истошных детских криков из горящего дома. Или трусливо отвести глаза, увидев убегающего преступника. Здоровье и собственная безопасность важнее, думают такие граждане. Но могут ли они называться людьми? Вопрос риторический.

Игорь Семенович Зорин и его воспитанники свой выбор сделали. И когда окна детского дома полыхнули пламенем, кинулись в здание, чтобы спасти малышей и подростков».

Так, понятно. Теперь посмотрим фото. Вот оно. Всё-таки напечатали групповой снимок, несмотря на мою просьбу. Правда, на газетной бумаге наши лица хрен нормально разглядишь. И из нескольких групповых снимков, сделанных фотографом, подобрали самый удачный для меня, Зорина и Мальцева. Серега вообще не похожий на себя получился. Меня закрыли Миркин и Волобуев, полголовы торчит, хрен что разберешь, сэнсей тоже куда-то в сторону смотрит, почти в профиль стоит, в общем, не страшно. Тем более что мы ночью с ворами разбирались. И даже когда этих уродов парни в дом перетаскивали и допрашивали свет не включали. Ладно, пойдет.

Откладываю «Комсомольскую Правду» и поднимаю глаза. Батя стал у входа в комнату, матушка рядом. Улыбаются, наблюдая за мной.

Беру «Человек и закон». Ещё одно пафосное название. «Ребята из „Красного Знамени“ — герои нашего времени».

И здесь всё в таком же духе. Нас хвалят, нами гордятся. Все провокационные вопросы из интервью убраны. Получилась красивая статья о неравнодушных парнях, спасающих малышей из огня, задерживающих бандитов с ножами, помогающих ветеранам и вместе с милицией, поддерживающих порядок в городе. Так, а что с фотографиями? Листаю статью. Всё отлично. Миркин, Волобуев и Потапенко. Смущенная Вероника с Машей на руках. Тренировки наших бойцов в зале. Меня, Зорина и Мальцева нет. Это замечательно, потому что фотки получились качественные. И хорошая приписка в конце статьи: «Успехами и достижениями ребят из „Красного Знамени“ заинтересовались в министерстве Обороны. По нашим сведениям, рассматривается вопрос организации военно-патриотических клубов такого плана при поддержке руководителей министерства и ВЛКСМ по всему Советскому Союзу». Быстро они подсуетились.

— Понравилось? — интересуется папа.

— Нормально, — кивнул я. — Главное, клуб разрекламировали. Это для меня самое важное.

— Плохо, что тебя отдельно не сфотографировали — вздохнула матушка. — Написали о Зорине и тебе достаточно, а вот снимков нормальных не сделали. Я бы в институт отнесла «Комсомолку» и журнал, подругам похвасталась.

— Не нужно этого мам, — открестился я. — Только беспокойство одно от такой популярности. У нас с Игорем Семеновичем была цель: рассказать о клубе, показать, что удалось сделать. И это у нас получилось. Остальное неважно.

— Пошли на кухню, покормлю тебя, скромник, — улыбнулась родительница, нежно потрепав меня за волосы.

— Пошли, — согласился я.

В клубе моё возвращение было похоже на триумф. Журнал «Человек и Закон» с тиражом более 3 миллионов экземпляров распространялся по подписке и ещё даже не вышел. Как потом оказалось, нам его прислали предварительно, для ознакомления. Поэтому его ещё никто толком не видел.

С «Комсомолкой» дело обстояло, наоборот. Она свободно продавалась в каждом газетном киоске. Народ уже ознакомился с материалом, и пребывал в приподнятом настроении. Меня сразу же окружила толпа улыбающихся ребят и девчат. Вероника, Володя Потапенко, Смирнов, Настя Цуркану, Паша Амосов, Ваня Волков, Тимур Мансуров и многие другие парни и девчонки, ставшие такими родными за время работы в клубе, теребили за плечи, дергали за руки, обнимали, что-то возбужденно рассказывали. Я даже немного растерялся от такой реакции. И сразу же понял, насколько я соскучился. Вроде бы уезжал ненадолго, а ощущение, как будто после длительной разлуки снова попал в родной дом.

— Ребята, дайте Алексею прийти в себя и переодеться, — командный голос сэнсея заставил людей расступиться. И тут я увидел Аню. Зеленоглазка появилась в дверном проеме, о чем-то беседуя с Дашей. Увидела меня и остановилась. Подружка деликатно замерла сзади. Лицо Ани вспыхнуло радостью, она невольно подалась ко мне, сразу же густо покраснела и смущенно отвела глаза. Я направился к ней, под добродушные смешки окружающих.

— Привет, — улыбнулся, подойдя к девушке.

— Привет, — Аня несмело сверкнула ответной улыбкой.

Безумно хотелось поцеловать зеленоглазку, взять её на руки и закружить в широком коридоре клуба, но я сдержал первый порыв. Чуть наклонился, мои ладони осторожно легли на талию девушки, а губы нежно коснулись бархатной щечки. Аня ещё больше покраснела, и тихонько отпихнула меня, легонько стукнув кулачком по плечу.

— Не при всех же, люди смотрят, — смущенно прошептала она.

— Ну и пусть смотрят. Мы ничего плохого не совершаем. Подумаешь, поцеловал свою девушку в щеку, — тихо возразил я.

— Шелестов, давай в раздевалку, успеешь ещё с невестой пообщаться, — по голосу чувствовалось, что наставник улыбается.

Зеленоглазка отпрянула, опустив глаза. Шепнула мне — «позже поговорим», и прошла мимо, направляясь в женскую раздевалку.

— Игорь Семенович, зачем вы Аню смущаете? Какая невеста? — я укоризненно посмотрел на развеселившегося сэнсея. — Мы ещё школьники. Рано об этом думать.

— Не скромничай, Алексей. Такую красавицу упускать нельзя, — продолжил подкалывать Зорин, —