Без Предела - Елена Лобанова

Сульс срочно грунтовал холст и беседовал сам с собой вслух. С одной стороны — Даэрос его отругал. Но это потому, что он как эльф ничего не понимал в шаманизме. Эльфы — слишком консервативны. Только люди способны понять культуру любого народа. А он — Сульс, и есть — человек. И рисовать он умеет. Доказательство — новый заказ. И не какой-нибудь, а полотно для встречи Нэрниса и Светлого Озерного принца. А Жры должен радоваться. Теперь картина "Командующий на драконе" достанется ему. Бубен можно и новый сделать. И камлать пока никто не видит. Просто придется потише стучать билом. Громкость — не самое главное. Самое главное — верить в результат.

— Рызултаты ны будыт. — Обреченно сообщил Жры и снял со лба утиный манок.

— Ну, не сразу же! Надо подождать. Или ты думал, что она так из окна к тебе в объятия и прыгнет? При свидетелях.

— Ык. Ны будыт.

— Ты мне не веришь? — Сульс встал в гордую позу. — А амулеты? Ты видел, как Темные метко ножи кидают? В тебя ни один не попал! Амулеты действуют, значит и камлание — тоже.

— Грыбы. — Жры поднял на Сульса страдальческий взгляд.

Оружейник всплеснул руками так, что капли с кисти полетели в разные стороны.

— Точно! Грибы забыли! Ну, ничего. В следующий раз будем камлать с грибами. Что там эти орки говорили про грибы? Шаманы их собирают, сушат, трут, а порошок или едят или жгут и вдыхают. Значит, будем и есть и вдыхать. Хотя мне кажется, что суть не в том, видим ли мы Великого Духа. Лишь бы он нас видел. Грибы… какие в степи грибы?

— Пыганкы.

— Поганки… — Сульс задумчиво пожевал губами. Поганки есть как-то не очень хотелось. — Великий Открывающий меня убьёт, если узнает, что мы, то есть — ты, ел поганки. Но я готов тебе помочь, как единственному орку, который так глубоко понимает моё творчество. Ты будешь бить в бубен, а я — видеть Духа. Очень удачно, что я не только шаман, но и — художник. Сначала его увижу — потом нарисую. Решено: собирай поганки. Или воинов своих пошли, пусть собирают.

— Ык! — Жры воодушевился. — Дхы сылышыт тыбя!

Сульс нисколько не сомневался, что Дух его слышит. А судя по готовности Жры собирать поганки, он этого Дхы, то есть — Духа, скоро увидит и не один раз. Главное — сделать новый бубен. Или этот починить — всё равно в него нельзя теперь громко стучать.

На верхние уровни Даэрос вернулся почти к полуночи. Расти честно простоял на ногах пока Полутемный договаривался с гномами о телегах. Телег оказалось не десяток, а — два. Никаких банд клан Боевой Лопаты еще не ловил. Поэтому они собирались присоединиться к Темным, встретить своих героев и торжественно проводить их к предгорным поселениям. Торжественное сопровождение подразумевало расспросы о битве. Добиться от Расти подробностей сражения никто так и не смог. А о том, чтобы поверить в отсутствие боя не было и речи. Коровьи погремушки гномы милостиво подарили, но серебро себе оставили. Даэрос не знал — радоваться или огорчаться. Местное бородатое население медленно, но верно вспоминало привычки своих за-Предельных сородичей. Вроде бы это означало, что жизнь налаживается. Но если она окончательно наладится, то недалек тот день, когда гном будет при встрече с эльфом топорщить бороду.

Синие горы погружались в сон. Еще один день был закончен. И этот день Полутемному совсем не понравился.

На нижних уровнях Расти сдался и позволил считать себя раненным бойцом. Пятнадцатилетний мальчишка мнил себя взрослым и не видел других поводов для переноски своего голенастого тела силами Открывающего. На средних уровнях боец уже спал, сопя Даэросу в воротник. Нести Младшего Разведчика на самый верх Полутёмный не стал. Там их все равно никто не ждал. Ар Ктэль решительно свернул в коридор, ведущий ко второму уровню. В левом проходе мерцал свет — Пелли еще не спала. Комната Вайолы была пуста — звуков оттуда не доносилось, а Воительница была шумной даже когда спала. Даэрос занес Расти в комнату Нэрниса — пусть выспится, пока до него никакой Сульс с расспросами не добрался. Сам Полутемный собирался временно поселиться в своей бывшей комнате.

Дверь, которой давно не пользовались, заскрипела и тут же открылась соседняя — Пелли вышла в коридор, как обычно в последнее время — с книгой.

— Ты ел?

Даэрос, конечно, не ел и не хотел. Но сестра не собиралась с ним спорить. Она просто вцепилась ему в рукав, затащила в свою комнату и усадила за стол. Оказывается, ужин — он же обед и пропущенный завтрак, давно его ждали. Сначала Ар Ктэль просто перемалывал то, что ему давали, потом начал запивать, а потом и говорить. Незаконченный разговор с воображаемым Амалиросом все еще сидел в голове и никуда не делся. Воображаемые собеседники — ужасные зануды. Они либо не отвечают вообще, либо отвечают так, как хочется самому вопрошающему. Это и есть основная вредность бесед с ними. Живой слушатель — гораздо лучше. Пелли выслушала все доводы Даэроса и к его удивлению ответила так, как ответил бы Амалирос. Пусть не по форме, зато — по сути.

— А он бы тебя спросил, кого из подданных ты убил так, чтобы все от ужаса похолодели. Не орков, конечно. Тёмных.

— Но теоретически, я же могу. — Юная сестра человеческой породы, яблочный пирог и разговоры об убийствах, пусть даже теоретических стали логичным завершением ненормального дня.

— Ага. Вроде бы. Но не станешь. — Пелли дождалась кивка Даэроса и продолжила. — Поэтому они тебя и не боятся. Они тебя просто любят. Все. А Амалироса только Элермэ и дети. Ну, еще его мать. А тебя — все.

Пирог остановился где-то на полпути между горлом и желудком. Даэрос помог ему упасть, запив водой, и подсчитал: Мать, Отец, сестренка, Нэрнис, Пелли, Айшак — ему бы вполне хватило. А остальные пусть любят друг-друга, хоть до судорог.

— А не многовато ли мне влюбленных, а?

— В самый раз. — Пелли подсунула задумчивому брату следующий кусок пирога. — Это же взаимно. Ты их тоже любишь.

— Я?! — Даэрос задумался. — Нет, Сульса я не люблю. Жры тоже. Вайолу вообще с трудом терплю. Ларгиса уважаю — но любовь, это — слишком. Аэрлис со своим состраданием мне уже поперек горла. А вернется с побережья — будет крест-накрест. Веилас… когда он заодно с Аэрлисом, я начинаю сомневаться, что он из Озерного Края. Он мне чем-то Амалироса напоминает. А Амалироса я с детства не люблю. Нет, Пелли, ты что-то путаешь.

— Ничего я не путаю. Ни одного их них ты не станешь убивать. Если им будет грозить беда — помчишься на помощь. Значит — любишь. Так что — как ты им, так и они тебе. О местных Темных и говорить нечего. Они тебя просто обожают. И Нэрниса тоже. Подумаешь, называют его не так! Они же — ласково. В общем, твой не любимый Амалирос должен завидовать. Он для них может стать только страшным, а таким как ты — никогда. — Пелли завершила самую пламенную речь в своей жизни.