Обрести любимого - Бертрис Смолл

— Если я могу в чем-то помочь вам, Эстер Кира, прошу вас, просите, хотя вы обладаете гораздо большим влиянием на правящую оттоманскую семью, чем я, несмотря на то что я женат на женщине из этой семьи, — визирь усмехнулся.

— Вы мне льстите, господин визирь, — сказала старуха.

— Ха, лукавая старая женщина, я говорю правду! Это вы ищете способ польстить мне, — сказал визирь с улыбкой и поднялся. — Теперь я должен удалиться, довольный, что вы живы и, как всегда, коварны.

— Хе! Хе! Хе! — прокудахтала Эстер Кира и погрозила ему пальцем. — Не забудьте передать от меня привет своей жене. Скажите ей, что, если она окажется в Балате, я буду рада принять ее у себя. Я не могу сама передвигаться, с тех пор как сломала бедро.

Чикала-заде-паша повернулся к леди Бэрроуз.

— Валентина, — задумчиво проговорил он. — В переводе с латинского «valentis» означает «сильный». Да, вы и в самом деле сильная. Мы встретимся с вами снова, леди. Это я обещаю вам. — Его белая накидка взметнулась, когда он уходил из комнаты.

— Этот человек опасен, — сказала Эстер Кира.

— Вы сказали, что он великий визирь султана, Эстер Кира, но кто же он в действительности? У него необыкновенно властный вид.

— Его мать была дочерью Ферхад-бея из Мории42. Ее звали Фатима. Она была взята в плен христианскими рыцарями, еще будучи девочкой. После принятия христианства она вышла замуж за того, кто взял ее в плен — итальянского графа Джованни Антонио де Чикала, родила ему трех детей: двух сыновей и дочь. Старший из ее сыновей в возрасте восемнадцати лет отправился сражаться с неверными и был пленен турками. Следуя наставлениям своей матери в случае чего-то непредвиденного, он объявил о своем благородном происхождении и о матери-турчанке. Его немедленно обратили в ислам. Это спасло его от работы на рудниках. Его ум был замечен, он был послан в Стамбул в школу принца, где получают образование государственные служащие империи.

Он медленно продвигался вверх по лестнице успеха благодаря своему уму и трудолюбию. Его очень ценит султан Мех-мед, потому что спас честь султана в битве много лет назад, превратив поражение оттоманских войск в великую победу. Мехмед не забудет этого. Его жена Латифа Султан является кузиной султана. Она добрая и красивая женщина, подарившая ему трех сыновей и двух дочерей. Они хорошие друзья, и он очень уважает ее, даже изредка спрашивает ее совета. Она, в свою очередь, не жалуется на размеры его гарема, потому что у Чикала-заде-паши гигантский аппетит на женщин. Его гарем славится разнообразием красавиц. Он ценит ум так же, как и красоту.

— Что случилось с его второй женой, той, что умерла? Шотландкой? — спросила Валентина просто из любопытства.

— Ах, Инсили! — Глаза старухи затуманились. — Ах, да! Визирь уехал по делу султана. Инсили нравился небольшой островок на Босфоре, который принадлежал визирю. Она попросила разрешения проводить время на этом острове Тысяча цветов, пока ее повелитель и хозяин отсутствовал. Никто в точности не знает, что случилось с ней, но она умерла, а евнухи, охранявшие ее, попытались замести следы и утверждали, что должна быть казнена ее служанка за небрежность. Главный евнух визиря, Хаммид, казнил евнухов, даже не дождавшись возвращения своего хозяина. Хотя Чикала-заде-паша был безутешен в течение многих месяцев, он простил Хаммида. Этот человек, к сожалению, незаменим, да он, в конце концов, сделал все, что мог. Инсили много раз бывала на острове до своей смерти, и никогда не возникало никаких трудностей. Эта смерть так и осталась загадкой.

— Как вы думаете, что случилось с ней, Эстер Кира? — Валентина была заинтригована. Рассказы старухи напоминали самые чудесные сказки. Обычно говорливая Нельда не произнесла ни слова, с тех пор как они вошли в комнату; ее большие темные глаза просто обшаривали все вокруг, она запоминала все, чтобы потом рассказать своей матери, которая, несомненно, не поверит ни одному ее слову.

— Что произошло? Что произошло? Может быть, Инсили упала с верхушки скал, где стоял маленький дворец визиря, может быть, она утонула в пруду или подавилась костью. Кто знает?

Известно наверняка, что охранявшие ее евнухи впали в панику и вели себя недостойно.

— Бедняжка! — сочувственно сказала Валентина. — Она была очень красивой? Старуха кивнула.

— Да, дитя, очень. Она действительно была очень красива, но, что более важно, она была храброй и доброй.

В дверь гостиной снова постучали, и появились джентльмены.

— Леди Бэрроуз пора уходить, — объявил Симон Кира. — Эстер, они должны вернуться в гавань и отплыть, пока не началась пятница, иначе им придется потерять еще один день.

— Аиии! — воскликнула старая женщина. — Ты прав, Симон. Мы живем в таком месте! В таком месте! Для мусульман священный день — пятница, мы, евреи, отмечаем его по субботам, христиане — по воскресеньям! Всего четыре дня в неделю мы все можем заниматься делами, но, по крайней мере, в Стамбуле мы признаем право на существование всех вероисповеданий.

Валентина встала с замечательно удобных подушек и, наклонившись, поцеловала мягкое сморщенное лицо Эстер Кира. От старой женщины пахнуло весенними цветами, что не сочеталось с ее практичным характером. Это был аромат юной девушки.

— Прощайте, дорогой друг, — ласково сказала Валентина. — Я вернусь через несколько месяцев. Возможно, тогда Сафия будет готова встретиться со мной. Спасибо вам за все, что вы сделали! Не за сегодня, а за многие дни в прошлом.

— Благополучного путешествия, дитя, и да будет Яхве с тобой, — ответила Эстер Кира. — Остерегайся татар — они свирепые, жестокие люди. Не рискуй бездумно.

— Я буду осторожна, Эстер Кира. Я хочу только поговорить с матерью Явид-хана, как женщина с женщиной. Эстер Кира покачала головой.

— Не знаю, что она скажет тебе, дитя, но поезжай. Твоя душа не успокоится, пока ты не сделаешь этого. Я буду ждать твоего возвращения к концу весны.

Они вышли из дома Кира и спустились по узким, кривым улицам Балаты. Жара к концу дня стояла невыносимая. Когда они приближались к берегу, Валентина и Нельда услышали шум, вызванный активной работой моряков, которые торопились покинуть Золотой Рог до захода солнца и наступления мусульманской пятницы.

Их бумаги были в порядке, и начальник порта поставил на них печать. Швартовы были отданы, и «Архангел» вместе с сопровождающими кораблями заскользил по Золотому Рогу в Босфор.

Облокотившись на поручни корабля без яшмака и чадры, Валентина смотрела на город, который они покидали. Было трудно поверить, что только сегодня утром они пришли в Стамбул и сейчас уже закрутились колеса по устройству ее аудиенции с матерью султана. Однако, может быть, ей не понадобится эта женщина. Возможно, она узнает в Каффе, что Явид-хан был ее настоящим отцом. Хотела ли она, чтобы татарский принц был ее отцом? Но хотела ли она, чтобы ее отцом был полусумасшедший турецкий султан? Перед ней возникло лицо Конна, и глаза ее наполнились слезами.