Артур-полководец - Роберт Асприн

Питер протолкался между ворчащими саксами, и тут рядом с ним оказался Кей. Чуть позже к ним присоединился Бедивир.

– Ну, Ланс, ты понимаешь, что это означает? – требовательно вопросил Кей, явно сильно взволнованный. – Нас не будет в Камланне дней двадцать, если не больше! А это значит, что почитающий Христа Меровий целых три недели пробудет наедине с Артусом!

– Сомневаюсь, – скептически проговорил Питер. «Вряд ли. Какие бы чувства я ни испытывал к этому человеку, Меровий все равно остается подозреваемым. Он будет держаться осторожно, или я выясню, в чем дело и раскушу его, как нечего делать».

– Кей, – распорядился Питер. – Собери моих ребят во внутреннем дворе.

– Легионеров, рыцарей?

– Манипулу.

– Кавалерию?

– А? Да, конечно. Пусть ждут меня к следующей цимбале. В полном вооружении. Мы немного прогуляемся.

И тут вдруг его озарило. В памяти всплыла страница из учебника истории. На схеме была представлена когорта численностью в триста шестьдесят человек, построенная квадратиками в два ряда. Квадратиков было шесть. Что же получалось? Его, командующего двумя легионами, а это значит – десятью тысячами воинов, Артус отправлял в поход с шестьюдесятью воинами. И все?

Питер покачал головой и зашагал к замку. Да ведь это же явная насмешка, уловка, и она должна быть видна любому рыцарю, любому сенатору, служащему Артусу.

Быть может, Артус просто хочет избавиться от Ланселота? Питер остановился, оглянулся на стадион, обвел глазами виллу. Сквозь колоннаду проглядывал внутренний двор, был виден фонтан. Холодный ветер тоскливо завывал между колоннами и в арках. Питер поежился и сложил руки на груди.

«А разве так уж невероятно, – подумал Питер, – что Селли – это сам Артус? Если так, то как бы она поступила? Совершила бы самоубийство, чтобы лишить Англию величайшего из легендарных королей?»

Кто же он, это странный «Артус», и что случится в отсутствие Ланселота из Лангедока?

Глава 41

Корс Кант тайком шел за Анлоддой к Каэр Камланну. Она прошла вдоль колоннады, срезала путь, пройдя через изгородь из кустов к главному зданию. Немного не дойдя до входа во дворец. Корс Кант заметил центуриона Какамври. Тот что-то очень серьезно обсуждал со своим братцем, воином из третьего легиона. Корс Кант помнил, что Какамври пообещал ему взбучку, поэтому поспешно присоединился к кучке принцев-заложников, сынков окрестных вождей.

Те шли по двору, смеясь и передразнивая побежденного Кугу, и направляясь к триклинию. Корс Кант отстал от Анлодды. Вышивальщица прошествовала мимо Какамври, даже не глянув в его сторону.

Корс Кант отстал от принцев прежде, чем те вошли в виллу. Но тут какой-то эйр ухватил его за рукав и спросил по-эйрски, не прибыл ли еще Лири.

– Нет, – изумленно отозвался Корс Кант. – Я его не видел.

Затем он вырвался и бросился к боковой двери, ведущей к жилым покоям.

Лири? Король Эйра Лири должен прибыть в Камланн? Корс Кант, совершенно обескураженный, поплелся вверх по лестнице. Что же они такого могли замышлять – Артус, Меровий и Лири, самый жесточайший ненавистник всего римского в Британии?

Корс Кант оторвался от перил и на цыпочках пошел к покоям принцессы Гвинифры, где надеялся найти свою воительницу-принцессу-вышивальщицу-волшебницу.

И тут он понял, что в коридоре есть еще кто-то, кроме него. Корс Кант нырнул в нишу, вовсе не желая, чтобы кто-то застал его здесь. Этим кто-то оказался грубиян Бедивир, подручный Кея. Бедивир воровато оглянулся на лестницу и нырнул в комнату Ланселота. Героя Камланна либо не было дома, либо он был против обыкновения молчалив.

Корс Кант ждал. Он успел медленно досчитать до ста, Бедивир вышел из комнаты Ланселота и нарочито спокойно и даже небрежно зашагал к лестнице. Спускался он, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

Бард на миг оторопел. В конце концов верность Артусу требовала, чтобы он немедленно разобрался, в чем дело, учитывая странное поведение Ланселота в последние дни. С какой бы стати Бедивиру заглядывать в покои Ланселота, когда того там явно не было?

С другой стороны, Ланселот бы не задумываясь прикончил Корса Канта на месте, застань его у себя. Несколько минут постояв в нерешительности, бард рванул к занавесу, загораживавшему вход в комнату Ланселота, пугливо оглянулся, вдохнул поглубже и заглянул за занавес.

Он чуть не ослеп от яркого солнца, заливавшего комнату. Бард долго моргал, но наконец его глаза привыкли к ослепительному свету. Поначалу тесная комнатушка показалась юноше точно такой же, как вчера, когда он торчал тут у Ланселота, который заставлял его в муках переводить исковерканные латинские фразы. Корс Кант стоял посреди комнаты, тупо озираясь по сторонам и в страхе прислушиваясь – не поднимается ли кто по лестнице.

Как консул Ланселот имел возможность избрать себе покои попросторнее. Но он отвергал роскошь как таковую, презирал ковры и удобную мебель. Воины боготворили его за этот аскетизм, а он управлял ими, как хорошо смазанной колесницей.

Он немилосердно терзал воинов во время учений, но что удивительно – они обожали его. У Артуса было еще пятеро полководцев, двое из них – легаты, и их почитали все жители Британии. Но никто из них не мог добиться такой преданности от своих воинов, как Ланселот.

Мирддин рассказывал Корсу Канту, что как-то раз Ланселоту выпало столкнуться в бою с эйрским войском, намного превосходящим числом его силы. Герой выехал вперед один и дал знак, что желает говорить с королем.

Войска встретились на берегу озера. Ланселот не произнес ни единого слова. Он просто знаком подозвал к себе командира небольшого отряда легионеров и указал на озеро.

Легионеры без слов вошли в озеро – со щитами, копьями, в доспехах – и, ничуть не колеблясь, утонули.

Эйрское войско безмолвно отступило и не приняло боя.

Бард отбросил задумчивость и поспешно осмотрел комнату – не изменилось ли что. И вот тут-то он заприметил непочатую бутылку вина, на дне которой белел толстый слой сахаристого осадка. Вчера ее на столе не было.

Осадок. Толстый слой осадка – чуть ли не до половины бутылки… Даже самое паршивое вино из Трансальпийской Галлии или Сикамбрии не могло иметь такого жуткого осадка.

С сердцем, бьющимся так, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди, Корс Кант вытащил пробку и принюхался. От вина исходил еле ощутимый маслянистый запах – так не пахло ни одно из тех вин, которые доводилось пробовать Корсу Канту. Отравленное? Корс Кант снова принюхался и вспомнил: он уже ощущал как-то раз такой же запах, когда готовил зелье для Мирддина.