Бешеный жив ! - Виктор Доценко

 - Не поторопились ли мы? - спросил Васек-Беспалый, окинув взглядом трупы боевиков.

 - Думаю, что нет, - ответил Томаз, - Сема приказал их убрать по-любому, а потому, лучше не мешкать и не нарываться на ответ... А ты молодец, отец! - Он похлопал проводника по плечу.

 - Что, думал, не смогу? - Голос старика чуть дрожал: он до сих пор не мог прийти в себя от того, что убил человека.

 - Не переживай, отец, если бы не ты его, то он бы тебя, и поверь, нисколько бы не переживал из-за твоей смерти... - успокаивающе заметил Васек-Беспалый.

 - Да я не о его смерти переживаю, а из-за того, что рука дрогнула: оба ножа должны были в горло войти... - он недовольно покачал головой, - видно, действительно стар становлюсь.

 - Хотел бы я быть таким старым в твоем возрасте, - весело заметил Томаз.

 - Это точно! - поддержал его Васек-Беспалый, потом взглянул в сторону, куда ушел Савелий. - Может, пойдем к нему?

 - Не стоит, - покачал головой старый проводник. - Ему нужно собраться с мыслями...

 Марсель застыл перед Бешеным, жалобно и обреченно взглянул ему в глаза и тихо прошептал:

 - Сколько мне осталось?

 На последнем слове в уголке его рта появилась алая струйка крови.

 - Немного, - ответил Савелий, злости к противнику он уже не испытывал, - ты проиграл! Помнишь мое условие?

 - Я хочу предстать перед Аллахом чистым и ничего тебе не скажу... - Марсель уже с трудом ворочал языком, силы покидали его.

 - А ты не разговаривай, просто думай о том, что ты должен был сделать, и о тех, кто должен был тебе помогать...

 - Спасибо тебе.

 - За что?

 - За то, что дал мне возможность испытать силу настоящего бойца и позволил умереть с миром...

 Его речь становилась все более бессвязной, но мозг четко работал...

 Савелий глядел на успокоившееся перед смертью лицо Сейф-уль-Ислама и думал о том, что если бы карта легла иначе и их жизненные маршруты пересеклись полтора десятка лет назад, когда Марсель вряд ли еще был таким безумным фанатиком Ислама, то мог бы стать ему соратником, другом, а возможно, и братом.

 Савелий наклонился над ним, закрыл успокоенные глаза и сказал:

 - Уходи с миром...

Эпилог

 Генерал Богомолов, отдавший много лет жизни оперативной работе, очень не любил ходить в отпуск и чаще всего проводил законные дни отдыха на даче близко от Москвы - почти никогда ему не удавалось использовать отведенные Конституцией дни целиком, поскольку обстоятельства чаще всего требовали его присутствия на рабочем месте. Но теперь новая должность в аппарате президента позволяла более рационально планировать работу: Богомолов целиком отошел от оперативных вопросов, занимался аналитикой и стратегическим планированием.

 Поэтому он без долгих раздумий согласился поехать в санаторий "Горячий ключ", расположенный в Пятигорске, чтобы там пройти полное обследование. Годы постепенно брали свое: пошаливало сердце, болела спина. В общем в кои-то веки Константин Иванович не без радости отключился от московской круговерти и суеты.

 В первый раз за долгие годы службы генерал вел откровенно растительное существование и немного этим тяготился. Хождение по бесконечным врачам, посещение процедур, прогулки по окрестностям - все это было для него непривычно.

 Чтобы поддерживать физическую форму, Богомолов каждый день хоть ненадолго заглядывал в тренажерный зал, а после сытного обеда, вместо положенного по санаторному распорядку "тихого часа", обязательно два часа быстрым шагом обходил живописные окрестности.

 Как-то раз, гуляя по тенистой аллее, Богомолов заметил идущую ему навстречу мужскую фигуру, которая показалась ему знакомой.

 "Наверное, кто-то из отдыхающих", - подумал генерал и посмотрел на часы - за два часа он положил себе проходить не меньше восьми километров.

 Когда идущий навстречу человек поравнялся с ним, Константин Иванович окинул его беглым взглядом и поразился сходством с покойным Савелием Говорковым. Ко всему прочему незнакомец улыбнулся той самой, столь памятной генералу, открытой и доброй улыбкой Савелия.

 Богомолов от изумления остановился как вкопанный. Заколотилось сердце, перехватило дыхание, в глазах потемнело.

 - Здравия желаю, товарищ генерал, - голосом Савелия негромко произнес незнакомец.

 - Савка? - только смог вымолвить генерал и почувствовал, что теряет сознание.

 Ловкие, сильные руки подхватили его и не дали упасть. Незнакомец провел несколько раз рукой над головой, затем в районе сердца Богомолова, и тот постепенно пришел в себя.

 - Савка? - все еще не веря своим глазам, хрипло спросил генерал.

 - Он самый, Константин Иванович! Что, здорово изменился? - весело спросил Бешеный.

 - Откуда ты взялся? Мы же тебя... - Богомолов запнулся, не в силах произнести это слово.

 - Похоронили! - тем же веселым тоном подсказал Савелий.

 - Так ты жив? - задал, честно говоря, довольно глупый, но естественный в этой фантастической ситуации вопрос Богомолов.

 - Сами видите, - широко улыбнулся Савелий, - Бешеного так просто со свету не сживешь!

 - Об®ясни мне, старику, как все произошло? - приходя в себя, спросил генерал. - А как ты здесь-то, в Пятигорске, очутился? Неуж-то из-за меня?

 - Прибыл вам доложить, - по-военному четко ответил Савелий и, встав по стойке смирно, отрапортовал:

 - Вашим учеником и названным сыном с помощью нескольких толковых ребят на днях обезврежена группа международных террористов, планировавших взорвать атомную электростанцию и высотный дом на Котельнической набережной в Москве. Особо замечу, с нашей стороны жертв нет.

 Богомолов просто опешил. Савелий явно не шутил, однако произойди нечто подобное, последствия для России были бы трагичны и непредсказуемы.

 - Кто были эти террористы? - наконец спросил генерал.

 - Исламские фанатики и другая международная шушера, - с некоторым пренебрежением ответил Савелий.

 - Трудно было? - участливо поинтересовался Константин Иванович.

 - Не труднее, чем обычно, - не раздумывая, ответил Савелий.

 - Сейчас идем ко мне в санаторий, и там ты мне все в подробностях расскажешь: и как в живых остался, и что с террористами, и самое главное - как ты вышел на этих мерзавцев.... - не предполагающим никаких возражений тоном об®явил генерал.

 - Извините, Константин Иванович, никак не возможно! - виновато возразил Савелий. - Я буквально на минутку выбрался, чтобы вам показаться и доложить. Очень прошу вас об одном - никому не говорите, что я жив, и мы виделись, ни Костику, ни даже Воронову.

 - А Джулии? - перебил генерал.

 - И даже ей! Понимаете? - тихо сказал Савелий.

 - Не понимаю, но подчиняюсь, - с грустной улыбкой согласился Богомолов.

 - Константин Иванович, не могу сейчас ничего об®яснить, кроме того, что так сложились обстоятельства - мне некоторое время придется существовать, нелегально и, скорее всего, за пределами России. - Он глубоко вздохнул. - Но обещаю вам, служить своей Родине я буду до самого последнего вздоха. Вы мне верите, товарищ генерал?

 - Верил всегда и теперь верю! - твердо сказал Богомолов.

 В каком-то безотчетном порыве он обнял Бешеного и крепко прижал к себе.

 - Савка, ты живой, чертяка, вот радость-то какая! - прошептал Богомолов, но взял себя в руки, немного стыдясь проявления чувств, произнес: - Никогда не сомневался, что, где бы ты ни был, главным делом твоей жизни всегда останется благо России. Только будь осторожен! Прошу тебя, зря не рискуй! Вторых твоих похорон я не переживу, - в конце мрачновато пошутил генерал.

 - Спасибо, Константин Иванович, - улыбнулся Савелий, - Мухтар постарается... Разрешите идти?

 - Разрешить - не разрешаю, но запретить не имею прав, - печально сказал Богомолов.

 - Настанет день и час, когда я все-все вам, Константин Иванович, расскажу, а пока не время...

 С этими словами Бешеный молодцевато развернулся кругом и через мгновение буквально растворился в южных сумерках, спустившихся на тенистую аллею.

Через несколько дней после завершения операции, о которой Савелий ничего не рассказал Роману Ставропольскому и взял с Васька-Беспалого честное слово десантника, что тот в свою очередь будет нем как рыба, Бешеный днем заглянул в свой любимый "Погребок" просто пообедать.

 Савелия трудно было чем-либо удивить, но он, прямо скажем, был абсолютно потрясен, увидев в "Погребке" довольную, улыбающуюся физиономию Широши, который с аппетитом заканчивал обильный обед. За столом сидели еще двое довольно молодых людей крепкого телосложения сугубо европейской внешности.

 - О, какая приятная встреча! - воскликнул Широши. - Дражайший Серафим Кузьмич, окажите нам честь и присоединяйтесь к нам!

 С доброжелательно-равнодушным видом Савелий подошел к их столику.