Серебряный орел - Бен Кейн

— За кого же?

— За парней из нашей центурии, — ответил вместо него Ромул.

На лице оптиона медленно появилась улыбка. Он не сомневался в том, что эти двое были, по крайней мере, храбрыми воинами. А говорят они правду или лгут, покажет время.

— Ладно, — сказал он. — Сходи в валетудинариум, там тебя перевяжут. А твой молодой друг пусть пойдет в оружейную и возьмет для вас обоих оружие и снаряжение.

Ромул и Бренн поспешно исполнили приказание.

Предстояло сражение.

Однако на сей раз столкновения со скифами не произошло. Вероятно, понимая, что ответ на нападение последует незамедлительно и будет сокрушительным, кочевники сразу ушли оттуда, где их заметил парфянский разведчик. Приказ Пакора взять побольше припасов оказался очень кстати, потому что легионеры несколько дней преследовали противника, оторвавшегося от них к тому моменту, когда они двинулись в погоню за ним, не на одну милю. В результате вместо боевой вылазки получился учебный марш в зимних условиях. Естественно, солдаты не радовались происходившему, но деваться было некуда — приказ есть приказ.

Через три дня провизия подошла к концу, и командиру парфян пришлось отдать приказ вернуться в форт. Но сдаваться он не собирался. По возвращении шести когортам дали провианта на целый месяц и сразу же отправили в новый рейд. И так продолжалось почти всю зиму: тщетная погоня по заснеженной пустыне за неуловимым, словно призрак, противником. Впрочем, мелкие стычки со скифами все же случались, но серьезной схватки так и не состоялось.

Как и все остальные, Ромул и Бренн принимали участие в вылазках вместе с Эмилием и его людьми. Им пришлось присоединиться к одному из контуберниумов, где их встретил сдержанный прием со стороны шести легионеров, вместе с которыми они теперь постоянно спали и ели. Однако дружбы с ними не возникло, а прочие воины в центурии игнорировали их. Не лучше обстояло дело и с отношениями с воинами из других когорт. Кай полностью поправился, как и Ромул с Бренном, и непрерывно мутил воду, изо всех сил стараясь разжечь общую ненависть к двум друзьям. Пока что обошлось без открытых нападений, но опасность чувствовалась постоянно. Приходилось все время быть начеку, даже посещая отхожие места или баню.

Такое существование до чрезвычайности изматывало, и у Ромула вновь стало очень тяжело на сердце. Они с Бренном не могли бороться против всего легиона. Оставался один выход — дезертировать, но, увы, им было некуда идти. От оставшейся на западе Селевкии форт Забытого легиона отделяла тысяча с лишним миль бесплодной пустыни. А оттуда еще несколько сот до римских владений. На севере и востоке лежали неведомые земли, населенные согдийцами, скифами и другими дикими племенами. Где-то далеко на востоке находилась страна Серика, откуда привозили шелк, но Ромул не знал, где именно. Он видел лишь одну возможность — отправиться на юг, через Бактрийское царство. Парфяне иногда упоминали о великом городе Барбарикуме, находившемся при впадении в море могучей реки. Ромул видел его однажды на древнем перипле, карте, которую ему показывал Тарквиний. Он знал, что Барбарикум — это многолюдный торговый центр, где покупают и продают бесценные вещи: специи, шелк, драгоценные камни, слоновую кость и много еще всякой всячины. Оттуда, вероятно, корабли плавают в Египет и возят товары, за которые в Италии и Греции платят целые состояния.

Но Ромул понятия не имел, как добраться до места, откуда пролегал единственный возможный путь домой.

К тому же он не мог бежать без Тарквиния. И Бренн тоже не согласился бы. Но от гаруспика все это время не было ни слуху ни духу. По всей вероятности, он был жив, но, как и прежде, пребывал под неусыпной охраной в личных покоях Пакора. Любая попытка освободить его, несомненно, закончилась бы плачевно. Поэтому друзья следили за обстановкой, ждали и терпели на протяжении всей холодной зимы. Им оставалось только молиться богам.

Пришла весна, и шесть когорт, отправленные в рейд, смогли наконец застать скифов врасплох в лагере. Вахрам отказался от обычая всегда воевать при свете дня и, атаковав противника в темноте, привел своих людей к решительной победе, уничтожив почти всех врагов одним мощным жестоким ударом. Практически устранив таким образом угрозу, которая нависала над местностью почти всю зиму, примпил на следующий день вернулся в форт. Он делал все возможное, чтобы вернуть себе расположение Пакора. Вперед он отправил пару верховых гонцов с доброй вестью.

Когда они вернулись, Пакор с кучкой своих воинов уже ждал их у главных ворот. Он подозвал Вахрама к себе, сказал ему несколько слов и лишь после этого позволил легионерам войти в лагерь. Когда с ним поравнялась первая когорта, он склонил голову в приветствии, казалось искренне радуясь ее успеху.

При виде облаченного в роскошный плащ смуглого парфянина, глядевшего на легионеров с выражением высокомерного превосходства, Ромул почувствовал, что его душит гнев. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вонзить копье в грудь Пакора, но, естественно, он сдержался. Можно было утолить на мгновение жажду мщения, но Тарквиний все равно остался бы в плену. Молодой солдат не решался ни на какие действия. Пока что им с Бренном везло хотя бы в том, что удалось выжить и не попасться на глаза командиру легиона. Он надеялся, что Пакор забыл их на время. И если Митра соизволит, пусть все остается как есть. Двум друзьям ничего не оставалось, кроме как держаться тише и незаметнее.

Первая когорта резко остановилась, и Ромул чуть не уткнулся в спину шедшего перед ним солдата. Легионеры растерялись, некоторые вставали на цыпочки, пытаясь рассмотреть, что же случилось впереди. А там происходила какая-то перебранка, сквозь сердитые крики доносился негромкий, но твердый голос, поневоле приковывавший к себе внимание.

В памяти Ромула шевельнулось пока еще смутное воспоминание.

Бренн, возвышавшийся над головами, поднес руку к глазам.

— Что-нибудь видишь? — спросил Ромул.

— Нет, — последовал раздраженный ответ.

— Что случилось?! — нетерпеливо рявкнул Пакор на ближайшего к нему центуриона. — Идите дальше!

Офицер принялся колотить (скорее для виду, чем всерьез) легионеров своим жезлом из виноградной лозы, но никто не сдвинулся с места.

Из ворот появилась какая-то сутулая фигура, закутанная с головой в толстое одеяло, и, волоча ноги, неуверенной походкой направилась к Пакору. Поняв, кто это, солдаты испуганно ахнули.

Ромула случайно вытолкнули из строя, и он видел происходившее лучше, чем галл. На него нахлынула печаль, смешанная с каким-то эйфорическим возбуждением.