Тайга: андроиды - Алекс Миро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Титов прервался. Лебедев посмотрел на него и кивнул. Макаров тоже сделал легкий кивок, ободряя своего Главнокомандующего.
— Так вот, к чему я веду. К вашему и своему сожалению, и поверьте, мне это решение далось нелегко, с сегодняшнего дня я закрываю границы нашей страны для беженцев.
Парламент зашевелился. Андроиды у дверей на всякий случай сделали шаг вперед и взяли в руки автоматы.
— Вы не можете! Десятки миллионов человек останутся умирать! Англия, Германия, Голландия, Бельгия. Почти вся Европа! Вы не можете оставить их там просто потому, что…
— Почему же? — Титов опять повысил голос. — Я вынужден оставить их там, потому что, если мы впустим их в нашу страну, наши собственные граждане погибнут от голода, жажды и болезней. Вы, я смотрю, служите двум господам одновременно.
Андроиды встали по бокам от говорившего и тот сразу замолчал. Возня прекратилась.
— Я закрываю границы и объявляю военное положение. Никто не имеет права въезда на территорию России без специального разрешения. Ни один человек без российского гражданства. Мы будем пропускать только грузы из дружественных стран, с которыми совершаем обмен товарами. Но беженцев мы не пустим. Ни одной живой души. Генерал Лебедев, — он посмотрел на Антона, — твои люди будут патрулировать границу с воздуха. Генерал-майор Макаров, — он перевел взгляд на Егора, — твои подразделения усилят границу по периметру. И ваши, Тимофей Иванович, пограничные войска должны быть активизированы.
— Вы думаете, кто-то насильно захочет прорваться на нашу территорию? — спросил парламентарий, до этого сидевший молча. В его глазах читались интерес и лояльность к Главнокомандующему.
— Я думаю, что наша территория скоро станет самой желанной землей для тех, кто сейчас потерял свою собственную. Не пройдет и пары лет, как нам придется защищать ее до последней капли крови.
Все снова замолчали. Андроиды отошли от непокорного парламентария и заняли место у двери.
— Это все. Все свободны.
С Титовым остались только Антон Лебедев и Егор Макаров.
— Я понимаю, что тебе непросто далось это решение, — вздохнул Антон.
— Но это решение единственно верное, — сказал Егор.
Виктор кивнул.
— Сегодня я стал невольным виновником миллионов смертей, на моей совести оказались старики, женщины и дети. Я всегда буду об этом помнить, но другого выхода просто нет.
— Подойдите сюда, — попросил Егор.
Антон и Виктор встали рядом с ним у окна. На Красной площади собирались люди. Они с любопытством обходили выставленные танки, истребители и бронетранспортёры, оставшиеся тут как доказательство смены власти в стране.
— Смотрю на них и понимаю, что им не придется голодать, умирать от жажды и страдать от болезней, которые мы не сможем вылечить, если народа в стране станет слишком много, — сказал Макаров.
Виктор глядел на стайку подростков, наконец оторвавшихся от своих планшетов и очков виртуальной реальности. Они осматривали военную технику и оживленно о чем-то переговаривались. Их глаза светились восторгом.
«В мире нет абсолютного добра и абсолютного зла. Истина всегда посередине, и, если взглянуть на свои поступки с разных сторон, можно увидеть, что поступки эти кому-то принесут счастье, а кому-то горе. Это как посмотреть», — подумал Титов.
***
После совещания в Москве Лебедев и Макаров тут же вылетели в Якутск. Когда Антон оказался за штурвалом, он почувствовал, как сильно соскучился по небу. В надежде, что полет успокоит его, он быстро набирал скорость. У Макарова заложило уши.
— Ну ты полегче, — проворчал Егор в коммуникатор. — И без фокусов. Не картошку везешь.
Антон улыбнулся впервые с тех пор, как самолет Туяры потерпел крушение. И правда, небо его утешило.
Василий Павлович лично докладывал ему о состоянии Сибиряка. Антон не мог понять, как в такой короткий срок судьба чуть не отняла у него двух самых дорогих ему людей. Он посмотрел на редкие облака внизу. Земля была расчерчена неровными четырехугольниками, но скоро поля закончились, и почва, не тронутая сельскохозяйственной техникой, задышала и ожила. Все оттенки зеленого ковром расстилались под ними. Внизу мелькали деревни. Облака были низкими, и Антон летел на небольшой высоте. Отсюда он мог видеть блестевшие на солнце купола церквей.
— Сколько простора, — вздохнул Егор. Он с удовольствием разглядывал землю.
— С воздуха все как на ладони. Привыкнуть к такой красоте невозможно, у меня каждый раз сердце замирает.
— Понимаю, — ответил Егор. — Я всегда ценил летчиков. Вы освоили небо, для которого предназначены только птицы. Нам на земле все дается намного проще.
— Ты про Носова? Ему точно в воздухе делать было нечего, — хмуро заметил Антон.
Он услышал, как Макаров тяжело вздохнул.
— Ты знаешь, что теперь будет, — сказал он.
— Не знаю, если честно, — заметил Антон. — Его судьбу решит Титов. Мы проведем расследование, допросим капитана, и отчет предоставим Главнокомандующему. А он пусть решит сам.
Дальше они летели молча. Когда до Мирного оставалась пара километров, тишина в кабине стала гнетущей. Антон и Егор боялись того, что ждет их в городе. Судя по донесениям, там их не ждало ничего хорошего.
Стать такой же
Машины подвозили все новых раненых. У Леды дрожали руки, сознание путалось. Она встречала каждую машину, всматривалась в лица, и каждый раз то-ли радовалась, то-ли пугалась от того, что нигде не находила мать. Некоторые были обожжены, кто-то весь почернел от сажи, на многих — кислородные маски. Леда и подумать не могла, сколько людей работают в подземном городе. С одной стороны Леда надеялась, что с Ингрид все хорошо, а с другой она боялась подойти к крайнему сектору полевого госпиталя, куда складывали тела погибших.
— Быстрее, девушка, помогите нам! — окликнула ее одна из медсестер.
Машину с медперсоналом пригнали с ближайшей базы. Выскочив из кузова, медсестры и врачи разбежались по госпиталю.
Леда вздрогнула.
— Я ничего не умею, — пролепетала она.
— Я покажу, что надо делать, — медсестра уже тянула ее за руку к одной из коек. — Держи ему голову.
Леда как можно аккуратнее обхватила руками голову человека в белом халате. Она подумала, что это может быть сотрудник лаборатории Ингрид, но успокоила себя тем, что в подземном городе многие носили белые халаты.
Человек застонал.
— Держи крепче! — проворчала медсестра, склонившись над раненым с бутылкой нанозаживителя.
Покраснев до корней волос, Леда крепко сжала голову пациента, стараясь не касаться руками обожженных мест. Он все время пытался мотать головой и похоже
