Великий поход - Александр Константинович Белов

Индра сам ещё ничего не понял. Он смотрел на этого громадного косматого зверя, трудно соглашаясь с тем, что перед ним человек.

Колесницу снесло куда-то в сторону. Её дальнейшая судьба сейчас Индру не очень занимала. Воин разглядывал лежавшее на земле существо, известное в Амаравати под именем Вирочана.

— Ты — Вирочана? — спросил воин, когда существо зашевелилось.

— Обознался, парень.

Существо мотало головой, приходя в себя после впечатляющего падения.

— Какая славная вещь! Какая надёжная вещь! — огрызнулся неудачливый возница. Индре показалось, что он уже где-то слышал эти слова.

— Меня зовут Вьянса, — сказал поднимаясь похититель колесницы.

— Ею можно спрятать себя от дороги? — предположил Индра окончание прозвучавшей мысли.

Вьянса сосредоточил взгляд на причине своей неудачи.

— Ты?! — спросил он прозрев. — И как я тебя не сшиб!

— Трудно попасть в широком поле в одинокую фигуру.

— Ну я бы этого не сказал, — хмыкнул демон. — А что это было со мной сейчас?

— Ты не знаешь её слабых мест, — спокойно ответил Индра, — потому что не перебирал её своими руками. Украсть — ещё не значит владеть!

— Хватит поучений! — Вьянса расправил плечи, и воину показалось, что он загородил собой небо. От прежнего маленького человека не осталось и следа. Должно быть, его кости подобрал в ночи какой-нибудь матёрый хищина. Впрочем, Индра ничего не знал о судьбе своего давешнего собеседника.

— Теперь я буду тебя учить! — рявкнул здоровяк и с неожиданной лёгкостью метнулся к Индре. Сильный удар сбил воина с ног.

— Ну что? Как насчёт того, чтобы немножко попрятаться от меня? — оскалился демон. — А-а, я забыл, что ты не выносишь трусости.

Индра встал, утирая кровь с разбитой губы, и новый удар вернул его на землю.

— Ну, давай-давай, — наступал демон. — Что же ты, смельчак?

Индра поднял голову. Перед его носом застыли тяжёлые ноги противника. Сзади к ним подбирался весёлый огонёк, охвативший сухую траву от упавшего на неё факела.

— Знаешь, за что я вас, демонов, люблю? — спросил Индра, не торопясь подниматься. — За волосатость. Полезное свойство, особенно когда под ногами земля горит.

— Давай вставай! — огрызнулся Вьянса, ничего не поняв. Однако не успел Индра вернуть себя в прежнее положение, как его противник уже заплясал на вспыхнувших лапах. Ещё мгновение —и огонь добрался до его бороды.

— Пламя нужно сбивать, — сказал Индра, вооружившись обломком копья. Воин широко, с маху, обласкал противника поперёк лица. Вьянсу отнесло в сторону. Он тихо застонал. Прогорая. Трудно было понять, чему адресовался этот стон: полученному удару или ожогу. Вьянса застонал громче. Индра сумел разобрать его причитание.

— Ты мне нос сломал.

— Да, — сказал кшатрий, — это непорядок. Теперь я сломаю тебе рот. Для симметрии.

Новый удар обломком древа поверг оборотня на землю. В самый разгул пламени. Вьянса дрогнул телом и замер в огне.

— Какая ужасная смерть! — вздохнул победитель. Только теперь Индра заметил, что за всем происходящим совершенно ошалев наблюдают многочисленные жители Амаравати. Воин поплёлся навстречу славе.

— Колесо всё-таки сломалось, — сказал себе Индра, увидев разбитый обод.

Толпа, как по сговору, разом, вдруг шумно отринула, не сводя с победителя оторопевших взглядов. Индра поднял глаза на зрителей.

— Тушить надо! — крикнул он раздражённо.

— Что? — переспросил кто-то.

— Тушить, говорю, надо — сгорит всё!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

О Индра-брат! В обоих местах есть у тебя цель.

«Удивительно, — думал Индра, распрягая коней, — колесница сыграла свою роль в его завоевании Амаравати. Но какую! Кто бы мог представить подобное.»

Индра вёл коней под уздцы, и жители города боязливо расступались, прижимаясь спинами к глиняным стенам и разглядывая удивительное явление.

«Не хватало ещё, чтобы они мою колесницу определили Вьянсе,» — подумал воин.

— Это — Хари, божественная колесница. Вьянса, то есть Вирочана, её украл у меня. Поняли, олухи? — крикнул Индра оторопевшим наблюдателям. «Вот ведь уставились!» — подумал он, скользнув взглядом по физиономиям.

— Индра! — услышал воин за спиной. — Послушай, как ты его, а!

Это был Кутса.

— Объясни им, что это мои кони. Просто Вьянса украл их у меня.

— Индра — великий воин! — заорал Кутса, повинуясь просьбе товарища.

— Про коней скажи, — повторил Индра. — Это мои кони.

— Это его кони! — громогласно заявил Кутса. — Он отнял их у демона.

Люди закивали головами.

— Тьфу! — досадливо отреагировал победитель на помощь.

— Как ты его! — не унимался Кутса. — Который это уже по счёту?

— Ну если с тобой вместе, то четвёртый.

— Ты что, на меня зло держишь? За то, что я тебя тогда почти победил? Брось, я же понимаю, что ты сильнее.

Кутса норовил идти поближе к Индре, но побаивался коней.

— «Почти»? — переспросил сокрушитель Дасу и только покачал головой.

— Индра! — догнал идущих ещё один знакомый голос.

— Узнаёшь? Кумара-рита.

Индра кивнул:

— Уже виделись сегодня.

Мальчиший полководец догнал товарищей.

— Видал, какие звери! — восхитился Кутса.

— Видал. Здорово ты его! — попробовал заговорить с Индрой его старый командир.

— Каких коней мы отняли у демона! — продолжал радоваться Кутса.

— Это мои кони! — рявкнул Индра. — Запомни раз и навсегда.

— Ну хорошо, ладно. Никто и не спорит, что это ты у него отнял.

Идущих, по мере их шествия к дому Ашоки, становилось всё больше и больше. Они молчали, подавленные строгим безмолвием Индры, и только одержимая целеустремлённость убедительно свидетельствовала о всеобщем единстве. Их шаг был решителен, настолько решителен, что их поступь со стороны могла показаться походом за властью. Никак не меньше.

Среди идущих оказались васу, несколько ангирасов и даже адитьи. Не говоря уже о марутах, которые чувствовали себя сейчас хозяевами Амаравати.

Индра первым ощутил напряжённую одухотворённость шествия и осторожно посмотрел на попутчиков. Его взгляд был тут же понят как призыв к послаблению эпической значимости происходящего. Кутса облегчённо улыбнулся и снова заговорил про коней.

Когда на двор Ашоки втолпилось множество необъяснимо разного, но уверенного в себе народа, старый воин, поднимаясь с лежанки, подумал, что Индра верен себе.

Все ожидали какого-то логического продолжения спектакля. Индра это понимал. Отпустить сейчас людей значило потерять их. Всё нужно было делать на одном дыхании, и потому рассказ Индры приковал внимание собравшихся не меньшим интересом, чем бой в поле. Впрочем, бой продолжался. Он перетёк в другое русло.

— Мы не станем пятиться! — яростно начал Индра, ещё не зная, о чём говорить. — Мы не станем пятиться потому, что, отступая хоть на шаг, отдаём противнику пространство своей воли, духа, достоинства, жизненной меры. Это и есть нравственное превосходство. Плотность нашего духа не позволяет сжимать это жизненное пространство. Примиряться с ролью чьей-то дичи. Понимаете?

Люди пока не понимали смысла этих слов, но дружно приветствовали высказывания Индры. Он продолжал, заряжаясь от собственных мыслей:

— Как бы ни было высоко искусство защиты, оно всегда ущемлено беспечностью или ротозейством. Ибо иметь противника, видеть противника и допустить нападение — непростительно для арийца. Знаете, в чём беда ваших вождей?

Люди напряглись в тревожном ожидании ответа.

— Они не могут дать вам достойного врага. Потому что за существом этой проблемы стоит только их собственный разлад с действительностью. Несовершенство, которое они пытаются скрыть от вас. Но чем больше они его скрывают, чем больше они вошкаются в своих надуманных бедах, тем оно более очевидно. Их несовершенство. Их несовершенство.

Что они вкладывают в понятие «враг»? Жадность вайшей? Властные амбиции своих противников из других кланов? Может быть, ваше собственное взаимное нетерпение друг к другу? Ну не стыдно ли! У арийцев нет в этом врага. Вайши должны быть жадными, вожди должны грезить властью, а людям просто свойственно самолюбие. Вокруг этой шелухи постоянно разыгрываются страсти. Потому что реальных, подлинных врагов вожди боятся.

— А кто наши враги? — вдруг спросила молодая женщина, похожая на весеннее солнце в горах. В её вопросе, пожалуй, звучало не столько любопытство, сколько вызов Индре.

— Наш враг — Демон. Оборотень-ракшас.

Наступила мёртвая тишина. Все смотрели на Индру, затаив дыхание.

— Он живёт за счёт нас, потому что питается нашим трудом, нашими достижениями и открытиями, — продолжал воин. — Его вооружает наше равнодушие, слабость, нерешительность и глупость. Да, глупость. Может быть, кого-то покоробит такое высказывание, но я ещё раз повторю: глупость. Ибо равнодушие ко всему в момент передела мира и есть глупость!