Жизнь №2 - Anne Dar
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все эти годы ты писала мне письма, – всё ещё не найдя в себе сил оправиться от шока, тихо проговорила я, большим пальцем правой руки упираясь в левую ладонь.
– Если честно, я думала, что ты обиделась на мою мать за то, что она увезла меня в другой штат, и поэтому вы с дедом перестали поддерживать с нами общение. У нас никогда не было стационарного телефона, мать поздно купила мне мобильный телефон, я хотела позвонить тебе, но номера не знала. После трех первых неотвеченных писем мать посоветовала мне не навязываться.
– Не навязываться? – я бы вскрикнула от этого ужасного словосочетания, только вместо крика вырвался шепот. – Не похоже на Барбару. Она была самой умной и приятной невесткой из всех, что у меня были.
– Она потеряла любимого мужа. Сильно страдала и по-своему переживала своё горе. Могу порадовать тебя тем, что на других твоих невесток моя мать действительно непохожа. Она не сломалась и смогла пережить страшное. У неё поразительная тяга к тому, чтобы быть счастливой. Благодаря этому у неё сейчас есть Рилан, Шак и Габи.
– Она не должна была говорить тебе не навязываться…
– Она сама считала, будто вы всерьёз предпочли забыть о нас.
– Но как так?! – я так резко повернула голову, что, кажется, одна слеза всё же сорвалась с моих глаз, но вместо того, чтобы скользнуть по щеке, сразу же отлетела в сторону.
– Уже ничего не исправишь, – пожала плечами Рокки. – Лучше подумай о чём-нибудь другом. И пошли, а то уже начинает капать, – посмотрев на небо, Рокки направилась к выходу из кладбища домашних животных, на котором мы по итогу пробыли дольше, чем планировали.
– О чём же думаешь ты? – решила поинтересоваться я, шагая рядом с той, которую давным-давно и по совершеннейшей глупости умудрилась потерять.
– С тех пор как я узнала версию о твоём самоубийстве, у меня из головы никак не выходит, как они могли поверить в то, что ты действительно решилась на суицид?
– О чём ты? – я сдвинула брови, стараясь понять, что не так в столь проработанной и правдоподобной версии, в которую действительно по итогу с лёгкостью поверили совсем все – и чужие, и близкие мне люди.
– Ты ведь всю свою жизнь была верующей. Это от тебя я услышала информацию о том, будто самоубийцам закрыт путь в рай. Зная склад твоего ума и твоей души, я ни за что бы не поверила в самоубийство. В любой другой вариант – да, а в этот – нет.
От услышанного я ухмыльнулась, но внутренне затрепетала – неужели меня кто-то слушал с таким вниманием, что услышал и запомнил мои слова?
– Видимо, мои наставления о духовном донеслись только до тебя, хотя в этом вопросе я также не обделяла никого из твоих кузенов, – мои брови непроизвольно придвинулись к переносице. – Знаешь, а ведь я оставила предсмертную записку. Сравнив этот почерк с тем, что запечатлен в завещании, можно доказать, что все слова написаны одной рукой, а значит, можно доказать твоё право на наследство, которое они нечестно присваивают.
– Я уже сказала: мне не нужны эти деньги. Понятно? Тем более, это наследство позарез нужно другим наследникам, ты ведь сама видела. Пусть же оно останется у того, кто в нём нуждается.
– Уверена? Речь ведь идёт о ста пятидесяти тысячах.
– Да уж, приличная сумма. Надеюсь, что послужит во благо присвоившим её.
– Но…
– Давай кое-что проясним, – резко остановившись, Рокки посмотрела мне прямо в глаза. – Я не повторяю дважды. Для тебя я повторила несколько раз слова о своём отказе от наследства лишь из уважения к твоему статусу – я пытаюсь осознавать тебя своей бабкой, притом что по факту передо мной стоит двадцатилетняя девушка с оранжевыми прядями волос в подростковом стиле.
– Сложно тебе, да? – не выдержав серьёзности момента, действительно ухмыльнулась по-подростковому я.
Рокки на секунду замерла, а потом вдруг выдала:
– Да нет. Просто ощущение, будто Северное полушарие поменялось местом с Южным.
– Да, я больше не север. Я теперь юг.
– И хорошо.
– Почему?
– Потому что север я.
Глава 47
Назад мы доехали быстро, без остановок, так что вошли в квартиру на закате дня: в Коннектикуте, в отличие от Вермонта, сегодня было тепло и солнечно, и ярко-оранжевые закатные лучи пронизывали квартиру Рокки, предавая ей волшебные очертания.
Уединившись в своей комнате, я открыла чемодан, нашла свободные хлопковые штаны и футболку с любимой клетчатой рубашкой, завязала волосы в хвост и, поставив заветную коробку на кровать, открыла её с целью впиться в письма, но стоило мне открыть крышку, как я увидела их пропажу. Испугавшись этой потери, я резко вскочила с кровати: куда они могли пропасть?! Куда?! Куда?!..
Я уже чуть не начала поднимать подушку с пледом – как будто они могли самостоятельно туда залезть! – как вдруг меня озарило: Рокки!
Я буквально вылетела из своей комнаты, и уже спустя секунду резко остановилась посреди гостиной, увидев Рокки присевшей на подоконник и курящей у открытой форточки. В руках она держала мой паспорт – я поняла это по обложке, которую купила для него в Хамптоне. Когда она успела вытащить его из моего кармана?
– Рашель Рокки Армитидж, значит, – выпустив струйку дыма, прочитала она вслух. – Ну что ж, раз уж у тебя теперь такое второе имя, значит рано или поздно у тебя должен будет прорезаться бойцовский характер, – с этими словами она положила паспорт на подоконник рядом со своим правым бедром, и я увидела, что тут же находится искомая мной стопка писем. Явно поймав мой жадный взгляд на письмах, Рокки вдруг произнесла. – Конверты запечатаны. Получается, мои дяди и тёти не такие уж и отпетые подлецы – чужие письма не читали.
– Отдай их мне, – я сделала шаг вперед и сразу же остановилась, увидев, как Рокки резко скрестила руки на груди. Она ничего не ответила. – Прошу. Отдай.
Взяв правой рукой связанную стопку писем, Рокки повертела их, затянулась сигаретой и всё-таки протянула их
