Признания новобрачного - Ванесса Келли

Гриффин взял в руки один из ножей и принялся рассеянно вертеть его.

— Я не ответил, потому что не знаю ответа.

Джастин покачала головой.

— Прости, но я ненавижу жить в неопределенности.

— Ну хорошо. — Он аккуратно положил нож на стол. — Что конкретно ты хочешь знать?

Ей хотелось знать очень многое, но один вопрос находился во главе списка.

— После того как ситуация со Стивеном разрешится…

Джастин замолчала, потрясенная нелепой мыслью.

Она не хочет, чтобы ситуация со Стивеном разрешилась. С каждым днем ей все больше ненавистна была идея о том, что когда-нибудь у нее заберут малыша.

— Так что? — переспросил Гриффин.

У нее в голове зазвучал голос отца: «По одной проблеме зараз, девочка моя. Только так ты продвинешься вперед».

— После того как ситуация со Стивеном разрешится, — твердо проговорила она, — что намерен делать ты? Какие у тебя планы?

— Мои ближайшие планы — завершить дела с Мэдлин и ее партнерами, сдать дом на Джермин-стрит и подготовиться к отъезду из Англии.

У Джастин защемило сердце.

— К твоему отъезду?

Гриффин заколебался, но потом одарил ее улыбкой, скорее предостерегающей, чем приветственной.

— К нашему отъезду, если ты согласишься присоединиться ко мне. Я буду рад, если ты поедешь со мной, Джастин. И дело не только в том, что тебе понравится. Так было бы лучше для тебя.

Она нахмурилась.

— Не уверена, что я уловила твою мысль.

Его губы сжались, ноздри чуть раздулись. Джастин уже начала узнавать такое выражение лица. Оно значило, что Гриффин готовится проявить упрямство.

— Я, конечно, могу устроить тебя с удобствами в городе или деревне, но ты останешься без защиты мужа, — ответил он. — Мое имя тебя, безусловно, защитит, но все-таки не в любой ситуации.

— Почему, по твоему мнению, мне может потребоваться защита? — Она остановила его возражения взмахом руки. — Да, я понимаю, что некоторые мужчины будут смотреть на меня, как на заманчивый объект для соблазнения. Но ты же не можешь думать, что я могу пойти на такое.

Гриффин не ответил, и Джастин похолодела.

— Ты не можешь всерьез верить, что я способна тебя предать! — воскликнула она.

Его задумчивое лицо осветила улыбка.

— Я знаю. Ты, как никто другой, достойна доверия, радость моя.

Джастин сразу почувствовала облегчение.

— Спасибо, — сказала она, очень довольная полученным комплиментом. — Но что тогда тебя тревожит? Ты знаешь, что у меня есть семья и друзья. В твое отсутствие я могу обратиться за помощью к ним.

«Вот только ты не хочешь, чтобы он уехал. Не хочешь, чтобы он тебя покинул».

Джастин сделала над собой усилие, чтобы проигнорировать эту нечаянно всплывшую мысль. Тщетно.

— Гриффин, скажи, в чем дело?

Он взял в руку вилку, осмотрел ее и положил на место.

— У меня много врагов, Джастин. Могущественных врагов. Если меня не будет рядом, один из этих людей может использовать тебя как инструмент мести. Возможно, от кого-то из них Доминик тебя защитит, но не так, как я.

Джастин молча смотрела на мужа. Ей казалось безумием говорить в домашней обстановке за столом о таких страшных вещах. Но зато она начала осознавать, что это значит, быть женой человека вроде Гриффина Стила. От чего ей придется отказаться? Неужели от мирной и упорядоченной жизни, к которой она столько лет стремилась?

Гриффин заглянул в глаза жены, и она заметила в его темных глазах искорки цинизма. Неожиданно ей показалось, что он намного старше своих неполных тридцати лет.

— Джастин, у меня не было причин сожалеть о своих поступках после приезда в Лондон. Но я не могу не сожалеть о влиянии этих поступков на твою жизнь и о трудностях, которые они могут тебе принести. — Он задумчиво почесал подбородок, опустил ладони на стол и устремил на нее взгляд, полный… покорности? Взгляд пронзил ее, словно клинок.

— Ты ни в чем не виноват, по крайней мере, передо мной, — сказала Джастин. — В конце концов, ты женился на мне не по собственному желанию. Насколько мне известно, ты сделал все, чтобы меня защитить. — Она натянуто улыбнулась. — Уверена, все будет нормально. Просто надо все как следует продумать.

Да, если только его враги не попытаются ее убить.

— Может быть, стоит поговорить с дядей Домиником, — сказала она, стараясь не обращать внимания на тянущую боль в животе. — Он же обещал помощь.

— За тебя отвечает не Доминик, — тихо проговорил Гриффин, — а я.

Джастин понимала, что это неправильно. Только она ответственна за свою жизнь. Но спорить с Гриффином смысла не было. Он не мог не защищать людей, которых считал своими.

Очевидно, в их число теперь вошла и она.

— Куда ты намерен ехать? — спросила она.

— В Италию, Грецию, возможно, в Египет. Мне бы также хотелось поехать в Константинополь и, возможно, еще дальше на Восток. Но пока я еще не решил.

Джастин была вынуждена признаться себе, что идея увидеть Грецию и Италию вовсе не кажется ей отталкивающей. Но Египет и Византийская империя — слишком экзотичны для нее. Если быть честной, и сам Гриффин для нее слишком большая экзотика.

— Наверное, некоторые из этих мест могут быть опасными?

Он пожал плечами.

— Не для меня и не для тебя. Ты же знаешь, я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Джастин, безусловно, доверяла мужу, но даже он не в силах обезопасить ее от кораблекрушений и бандитов с большой дороги.

— А как долго ты будешь отсутствовать? Каковы твои планы на возвращение в Англию?

— У меня нет таких планов, во всяком случае, на обозримое будущее.

Она не смогла придумать связного ответа и лишь потрясенно уставилась на красивое бесстрастное лицо мужа. Он предлагал ей бросить единственную жизнь, которую она когда-либо знала. Джастин не могла решить, какой вариант более рискованный, — остаться в Англии и стать мишенью для его врагов, или отбросить все остатки осторожности и благоразумия и последовать за мужем в безумное путешествие в дальние страны.

Гриффин удивил ее. Он обошел стол и опустился рядом с ней на одно колено. Взяв. — ее за руку, он заглянул ей в глаза.

— Неужели ты не хочешь поехать со мной, моя милая Джастин? — проговорил он хриплым и полным сдерживаемых эмоций голосом.

Он погладил жену по щеке, и она с трудом подавила желание поцеловать его руку. Когда Гриффин касался ее с такой искренней нежностью, ее сопротивление таяло, как сугроб в теплый весенний день.

— Нам придется отвечать только перед собой и думать только о себе, — сказал Гриффин, явно считая все это чрезвычайно привлекательным подарком.