Умираю от желания - Хизер Грэм

– Пока не знаю. Может, никакого. Но она пыталась позвонить мне. Я никак не мог ее застать. Я просто… у меня просто ужасное чувство. И я должен разобраться.

Серена кивнула.

Они сложили вещи и договорились с пилотом о возвращении домой. Но еще задолго до того, как сесть в самолет, Серена поняла, что они покидают настоящий рай.

Так получилось, что она вернулась на работу на день раньше, чем планировала. Лайам сопровождал ее. Он поговорил с Джо, затем уехал. Она узнала, что он пригласил еще одного полицейского, который будет присматривать за ней.

Все на студии говорили о Кайле Эймзбари и о тех видеокассетах, которые обнаружили в его доме.

– Мой Бог, какой скандал! – сокрушалась Келли, обращаясь к Серене. Келли свернулась клубочком на кушетке, счастливая, что подруга вернулась, и ей так хотелось поболтать. – Полиция обнаружила эти кассеты… много кассет! Оказывается, он постоянно занимался этим. Любил созерцать эротические сцены. И обманным путем подталкивал к разврату своих гостей. И они творили такое! Я подумала, не хотел ли он продать какие-то из них в магазины, торгующие порно? Слава Богу, что я такая благовоспитанная девушка. Кассеты, конечно, никуда не пойдут, они необходимы для полицейского расследования, но… сколько поползет слухов! Это хуже, чем любой предыдущий скандал. Кайл Эймзбари казался таким тихим, благовоспитанным, всегда был отлично одет, помнишь… когда мы познакомились с ним? Став большим боссом, он, должно быть, совсем свихнулся.

Серена ни словом не обмолвилась о той кассете, которая была у Лайама.

Аллона вошла в гримерную Серены, она принесла распечатку нового текста и слышала последние слова Келли.

– Я говорила вам, что он ненормальный! – напомнила она.

Серена посмотрела на нее, изогнув бровь.

– У него ничего не было с тобой?

– Со мной, детка? Я невинна как овечка. – Она рассмеялась. – Но готова поспорить, что у многих наших знакомых могут возникнуть неприятности…

– Возможно, – согласилась Серена.

– Надеюсь, не у тех, кто по-настоящему невинен? Он постоянно приглашал Джине. Я думаю, она должна быть в шоке, – проговорила Келли, сочувственно качая рыжей головкой. – Хотя я не могу представить, что у нее был секс с кем-то, кроме Джея. – Она вдруг резко взмахнула ресницами. – Вы знаете, копы снова опрашивают всех. Ее это точно доконает. Я вообще удивилась, что она вышла на работу после всего этого кошмара.

– Она любит свою работу, – сказала Аллона, пожимая плечами. – Я бы тоже хотела ее любить…

– Интересно, кто был на этих кассетах? – задумчиво проговорила Келли, оглядывая подруг.

Аллона рассмеялась.

– Спорю на что угодно, что оба наших продюсера… со спущенными штанами.

– Джо не любил Эймзбари, – возразила Серена.

– Да, не любил. Но обожал его вечеринки. И молоденьких грудастых блондинок, – возразила Аллона.

– Что ж, мужчины показали себя во всей красе, а Джо и Энди, как вам известно, еще те жеребцы, – вздохнула Серена. – Хотя если их имена появятся в прессе, это только упрочит их репутацию.

Келли захихикала.

– А что, если на кассете видно, что у них… того? То есть что они были не в состоянии осуществить то, что хотели?

– Это единственная вещь, которая может отрицательно сказаться на их репутации, – рассмеялась Серена. – Или, например, если у Энди прическа была не в порядке… О, мой Бог, подумайте только, о чем мы болтаем! Человек умер, а мы… – Она вздрогнула. – Я никогда не любила его, но…

– Он едва держался на ногах и упал в свой собственный бассейн. – Аллона вздохнула. – Серена, весь мир не спасешь.

Серена не ответила, потому что кто-то постучал в дверь. Торн пришел напомнить Келли, что ей давно пора быть на площадке. Келли ушла, и Серена взялась повторять текст.

– А у нас, – сказала Аллона, – все продолжается. Я забыла сказать тебе, мы собираемся снимать на природе два следующих дня. Я думаю, наши продюсеры хотят уйти со студии, несмотря на тот факт, что с Эймзбари все закончилось.

– Да?

– Они нашли строительную площадку недалеко от моего дома. Горы песка, котлован, ну, в общем, можно сотворить что-то похожее на Египет.

– Как я поняла, моя Верона возвращается в Египет?

– Да. Валентайны покупают там дом.

– И мы все еще не знаем, что случится дальше?

– Мы написали кучу разных вариантов. Но продюсеры даже сценаристам не говорят до последнего дня, как собираются повернуть сюжет.

– Что ж, кто-то будет занят…

– Все.

– Все?

– От матери и отца Валентайнов и до официанта.

– Официанта?

– Я шучу. Но все главные исполнители непременно.

– Включая меня?

– Эй, я слышала, что твой контракт скоро кончается? И ты пробовалась у Эдди Уока?

– Пусть все идет как идет, но эпизод на День святого Валентина должен быть обязательно.

– Мы с Дагом написали для тебя сцену возвращения. Сначала я написала, что тебя нет, а Вера и Марла говорят о твоем возвращении в Египет; но так как ты вернулась, мы снимем эту сцену. И она будет одной из лучших! Ты входишь и говоришь, что должна уехать после инцидента с саркофагом. Послушай, я видела материал, он великолепен. Лайам просто прирожденный актер.

– Только не говори ему это. Он разозлится.

– Не скажу ни слова. – Аллона улыбнулась и ушла. Серена подумала, не позвонить ли Лайаму, который уехал домой на несколько часов.

Она смотрела на телефон. Нет, она не будет звонить. Надо же и ему побыть одному…

Лайам провел больше часа в госпитале. Он говорил с докторами Шэрон отдельно от ее родителей, с которыми никогда не был знаком. Они сидели рядышком у отделения интенсивной терапии. Он хотел поговорить с ними, сделать что-то, сказать какие-то слова. Сказать им, что их дочь прекрасный человек, умная и необыкновенная. Он уже почти решился, но увидел, что к ним присоединился священник, видимо, их знакомый.

Он просил Олсена установить у палаты дежурство полицейского. И хотя Олсен подумал, что это чересчур, пообещал прислать человека из отделения на следующие сорок восемь часов.

Кома остается тайной даже для специалистов, которые занимаются травмами головы и невропатологией. Врачи утверждали, что следующие несколько дней будут критическими, хотя известны случаи, когда люди выживали и выходили из комы. Организм Шэрон демонстрировал более чем достаточную мозговую активность, но пока врачи не решались отключить ее от аппарата, поддерживающего жизнь.

Лайам с горечью смотрел на Шэрон. Ее лицо было бледным и даже суровым, голову окружало множество трубок и проводов. Все были уверены, что происшедшее – не более чем несчастный случай. Олсен посмеивался над ним вместе со всем отделением.