Вспомните, ребята! - Игорь Борисович Ткачук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мере продолжения учебы на последующих курсах доля стипендии в структуре доходов однокурсников росла. На втором курсе стипендия составляла 28 рублей, на третьем и четвертом – 35, на пятом – 40 (а моя повышенная – 50 рублей). Несмотря на это, дополнительные заработки были не лишними.
Последняя шабашка состоялась в начале лета 1965 года. Подробнее о ней расскажу далее.
Новые предметы, новые наставники
Наиболее яркой фигурой из числа преподавателей, с которыми нам довелось общаться на первом курсе, представлялся Сергей Федорович Ширяев. Однако в дальнейшем, по мере профессионального развития (и просто взросления) мы научились ценить наставников иного типа, незаурядные качества которых не сразу замечались за внешне неброским поведением. Это были те, кто учил студентов не только науке права, но и готовности отстаивать одинаковость требований закона для всех и в любых ситуациях. Их служение делу нашей профессиональной подготовки и воспитания, непоказные проявления гражданской позиции остались в памяти навсегда.
Примером бескорыстного выполнения профессионального и гражданского долга стала преподаватель трудового права Е. М. Акопова. О ней чуть позже. Для начала упомяну об общих настроениях и особенностях мировоззрения, преобладавших в коллективе юридического факультета 1961–1966 годов.
Речь идет о годах начала обещанного властью прорыва страны к всеобщему благоденствию, времени надежд и готовности большинства граждан участвовать в создании справедливого и процветающего общества. На фоне тогдашних ожиданий населения с 1961 года пошли вниз показатели преступности. В 1965 году цифры достигли исторического минимума 496,9 тыс. преступлений на 15 республик СССР (в 2014 году число зарегистрированных только в России преступлений составило 2 млн. 190,6 тыс.).
В октябре 1961 года состоялся 22 съезд КПСС, Принявший программу построения коммунизма к 1980 году. Прозвучал призыв Н. С. Хрущева: «Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!». Этот призыв, ставший из-за многократного повторения расхожей фразой, употреблялся в самых неожиданных ситуациях. Я им пользуюсь на протяжении жизни на работе и в быту. Эффект сравним с «настроями» Сытина.
Ерники из числа аполитичных студентов сочли возможным начертать его в виде чернильной надписи на внутренней стороне двери одной из кабинок мужского туалета на 4-м этаже главного корпуса. Надпись располагалась на уровне глаз вошедшего посетителя (Никакого диссиденства в этом не было. Такова судьба многих навязчивых словосочетаний). При переходе в положение «присед» зона действия призыва заканчивалась. На этом горизонте визитер встречался взглядом с идеологически нейтральной рекомендацией спортивно-ортопедического характера: «Не горбись!»
Главной задачей факультета признавалась подготовка правоведов, способных по профессиональным и нравственным качествам обеспечить соблюдение норм права всеми, без исключения, гражданами и организациями.
Съездовский доклад Н. С. Хрущева вновь всколыхнул тему беззакония сталинской эпохи. Время «оттепели» расковало языки жертв репрессий и бывших партийных функционеров. Заведующий кафедрой международного права профессор Н. М. Минасян рассказывал на факультетских собраниях и лекциях о том, как в 30-е годы его несправедливо сместили с должности министра иностранных дел Армении и направили учителем в сельскую школу.
Преподававший политэкономию проректор В. А. Тищенко, в былые времена 2-й секретарь Ростовского горкома ВКП (б), в порыве откровенности делился на лекции воспоминаниями о том, как поручал проверенным активистам выкрикивать «одобрительные возгласы из зала» по ходу докладов на партийных форумах. Для этого горланы снабжались текстом, отпечатанным на полосках бумаги, и рассаживались на заранее отведенные места.
В актовом зале главного корпуса университета выступал хор ростовского общества старых большевиков, подвергшихся незаконным репрессиям.
Старые большевики вошли в руководство народной дружиной Кировского района, на территории которого располагался университет.
Принципы демократии привольно утверждались в организации общественной жизни студентов. Иногда при принятии коллективных решений случались анекдотические ситуации. Осенью 1961 года комсомольское собрание выбирало секретаря факультетской организации. Мероприятие предваряли отчеты и выступления. Затянувшийся форум вогнал участников в состояние легкого обалдения. Народ равнодушно согласился с выдвижением кандидатуры третьекурсника Авербуха, выслушал положительные характеристики доверенных лиц и готовился поднять руки «за». Но участников собрания вывел из сонной одури неожиданный возглас Анатолия Малыгина, (нашего «Лаврентия Павловича»): «Я против!».
После чего произошло мгновенное пробуждение народа от вязкой скуки. Присутствующие повернулись в сторону «Лаврентия Павловича» в ожидании продолжения.
«Его нельзя выбирать, потому, что он – хам!» – не заставил себя ждать Анатолий.
Далее возмутитель спокойствия рассказал, что на днях проходил по коридору общежития мимо комнаты Авербуха. Будущий кандидат в секретари лениво развалился на кровати и оценивающе рассматривал жильцов общаги, появлявшихся в проеме распахнутой двери. Цель наблюдений обнаружилась, когда третьекурсник увидел первокурсника Малыгина.
«Эй, салага! – властно крикнул Авербух. – Закрой дверь!».
«Ну, разве не хам?» – спросил Малыгин.
«Хам!» – отозвался народ.
На этом секретарская карьера Авербуха завяла, не начавшись.
Ученые о некоторых причинах репрессий 30-х
Учебный процесс не оставался в стороне от исследования негативного наследия прошлого. Преподаватели уголовного права, процесса и криминалистики высказывали собственные соображения о причинах и механизме репрессий 30-х.
Одним из условий, способствовавших совершению беззаконий, кроме разоблаченных Н. С. Хрущевым идеологических заблуждений и злой воли И. В. Сталина, признавались правовая безграмотность сотрудников органов госбезопасности, помноженная на постулат «Признание царица доказательств». Авторство этого положения, побуждавшего следователей к выбиванию признательных показаний, по словам Н. С. Хрущева, принадлежало бывшему Генеральному прокурору СССР А. Я. Вышинскому. Возникала, однако, заковыка. Как быть с тезисом о правовой безграмотности? Академик, ведь, бывший Генпрокурор, доктор юридических наук и даже ректор МГУ.
Развею недоумение любопытных. Неблаговидную роль в репрессиях А. Я. Вышинский в самом деле сыграл. Однако авторства известного со времен древнего Рима принципа «regina probationum» себе не присваивал и, более того, клеймил в научных трудах «царицу доказательств», как порочный принцип буржуазного права. Настаивал на недопустимости его применения в советском уголовном процессе по причине возможных злоупотреблений со стороны следствия. Однако в годы моей учебы труды и речи Януарьевича в библиотеке отсутствовали.
Приходилось верить на слово Первому секретарю КПСС, который, как выяснилось позже, в одних случаях отличался нечистым языком (сознательно врал), в других – страдал недержанием речи и публично выбалтывал империалистам
