Лиса. Личные хроники русской смуты - Наталья Уланова

Телефон почему-то подпрыгнул и упал на пол…

Голова кружилась совершенно бессовестным образом, и очень сложно было удержать взгляд на чем-нибудь одном. Спустя какое-то время Лиса поняла, что кто-то давно и настойчиво стучится. Но дверей было так много, что поначалу трудно было понять: в которую из них стучат. Лиса открыла одну из них, затем другую, но за ними никого не было.

Стук между тем не прекращался.

«Откуда так много дверей?» — подумала Лиса и внезапно поняла, что уже дважды заглядывала в пустовавшую после отъезда мужа комнату. Она пожала плечами, покрутила пальцем у своего виска и, наконец-то, открыла запор входной двери.

За дверью стояла соседка из ближнего подъезда — бывшая учительница биологии — Анна Павловна. Добрая пожилая женщина, близкая подруга более полутора лет назад уехавшей вместе с отцом мамы.

Некоторое время Анна Павловна рассматривала пребывавшую в прострации Лису, но затем вздохнула и без приглашения прошла в прихожую мимо с заметным опозданием посторонившейся хозяйки. Оказавшись в квартире, Анна Павловна сама закрыла входную дверь на щеколду и лишь затем обняла Лису:

— Ну, здравствуй, моя хорошая. Как ты?

— Здравствуйте, тёть Ань. Всё хорошо… — вяло ответила Лиса.

— Ой ли? — усомнилась Анна Павловна и коснулась тыльной стороной ладони лба своей молодой соседки. — Да ты вся горишь, деточка моя! Не то слово горишь… Сгораешь! Ну-ка, идём, я тебя уложу, да дам что-нибудь такое, чтобы пропотела. То-то твоя мать звонит и плачет — говорит, что ты ей что-то странное по телефону ответила. Вот я и прибежала, — Анна Павловна подняла всё ещё лежавший на полу телефон, поставила его на место, подняла трубку и, услыхав гудок, покачала головой: — Я тебе потом несколько раз звонила, но было постоянно занято. Так сразу и поняла: что-то с телефоном…

— Тёть Анечка, так это мама звонила?.. — у Лисы защемило сердце. Переминаясь с ноги на ногу, она в нетерпении смотрела на соседку, не понимая — как можно о столь важном рассказывать так обыденно. — Что она сказала, тёть Ань?

— Да всё хорошо у них. Дом собираются перестраивать. Пенсию отцу оформляют. Сейчас она сама тебе перезвонит и всё расскажет, — Анна Павловна еще раз сняла трубку и, снова послушав гудок станции, повесила её обратно. — Работает. А почту почему не забираешь?

— А что, есть почта?!! — изумилась Лиса.

— Да у тебя там — полный ящик. Я специально посмотрела в щелочки. Вроде бы письма…

Тетя Аня хотела еще что-то сказать, да так и осталась стоять с полураскрытым ртом. Она даже не поняла, что это вдруг пронеслось мимо неё и умчалось туда, вниз, к пока ещё никем не «приватизированным» почтовым ящикам.

Пока Лиса бегала за почтой, Анна Павловна прошла в комнату, остановилась возле разложенного дивана и недоуменно уставилась на уютно прикорнувшего возле спящего Сашки щенка. Вернувшаяся с ворохом писем в руках Лиса, застала Анну Павловну разглядывающей её найденыша и сразу же всполошилась: она вспомнила недавнюю реакцию на него со стороны ворчливой тёти Марии. Лисе почему-то показалось, что в этот раз её всё же отговорят от столь хлопотного дела, как забота о маленьком собачёныше.

— Не ругайтесь, тёть Анечка! Только не ругайтесь! Это он мне счастье принёс! Посмотрите сколько писем! — и счастливая Лиса развернула веером целую стопку оклеенных пёстрыми марками конвертов. — Вот! От мамы с папой! И от брата! И от Саши есть… наверное. Столько писем — не может быть, чтобы не было!

Глаза пожилой женщины наполнились слезами, она крепко прижала к себе Лису, и они вдруг разревелись. Женщины, бывает, не поддаются слезам в самом жутком горе, но, когда оно отступает — плачут с каким-то особенным, непонятным мужскому полу упоением.

Уже почти два года Лиса жила без родительской помощи. После отъезда отца и матери и пропажи мужа, она научилась выживать заботиться о маленьком Сашке, довольствуясь совсем скудными средствами. Она завязала новые знакомства и сблизилась со многими простыми, но на удивление отзывчивыми людьми. С Анной Павловной их взаимная симпатия очень скоро переросла в искреннюю крепкую дружбу. Вечерами они вместе рукодельничали: вязали теплые носки, шили мягкие игрушки, а потом тётя Аня, по мере возможности, сбывала всё это по соседям или на местном базарчике. Работы в городе не было совсем, а так им хоть изредка удавалось зарабатывать какие-то скромные деньги. Маленького Сашку, буквально с головы и до ног они обшили сами. Последним их творением была курточка с капюшоном и аппликацией на боку, перешитая из старого маминого плаща. Курточка получилась довольно стильной, и Лиса ею гордилась особенно.

Впечатлительная, но и более отходчивая Лиса опомнилась первой:

— Тётя Анечка? А вы-то что плачете? Я-то ладно. А вы?.. А знаете, я, как поплачу, так потом на душе так легко становится…

Анна Павловна промокнула рукавом глаза, погладила её по голове и улыбнулась:

— Глупышка ты… совсем ещё молоденькая глупышка…

Но непоседливая Лиса уже уселась на краешек постели и, торопясь и путаясь, принялась рассматривать штампы на письмах и пытаясь рассортировать их по датам и определить, какое из посланий ей вскрыть первым.

— Что, и температура сразу прошла? — иронично поинтересовалась у неё Анна Павловна.

Лиса лишь на секунду оторвалась от приятного занятия и весёло сощурила глаза:

— Тёть Ань не смейтесь. Знаете, я ещё никогда не была такой счастливой и, наверное, уже не буду.

— Ой, не говори так, моя девочка, не говори. Так недолго и куда большую беду накликать… — тихо прошептала женщина. Анна Павловна подошла к дивану, ещё раз прижала молодую соседку к себе и поцеловала в макушку. — Ладно, пойду Сашке кашку сварю, — она прошла на кухню, открыла холодильник, постояла возле него немного и, хмыкнув, захлопнула дверцу. — Я сейчас приду, дверь не закрывай.

Анна Павловна, как и многие другие соседи, частенько помогала своей молодой подружке продуктами, каждый раз стараясь делать это так, чтобы не задеть её самолюбия. Уж очень болезненно реагировала та на любое свидетельство собственной несостоятельности.

Но сейчас Лисе было явно не до того, что там задумала её собеседница. Позабыв обо всем на свете, она лихорадочно читала исписанные разными почерками листочки, то поминутно возвращаясь к уже прочитанному, то забегая вперед, и ничего вокруг себя не видела, не слышала, не замечала…

Лиса жила сейчас в другом, куда более светлом мире — в мире свалившегося на неё запечатанного в простые почтовые конверты счастья.

Счастье было неполным. Наверное, потому, что писем от её Саши в полученном ворохе не было.

Ни одного.

Глава 27

Молоко

Щенок выбрался из-под одеяла и, неосторожно свесившись с кровати, тщетно пытаясь заползти назад, испуганно таращился на такой далекий для него пол.

Голодненький…

… — Сегодня машина с молоком в детский садик приезжала. Наши договорились с шофёром продавать им понемногу. Вот, я тоже бидончик взяла…

Лиса отвлеклась от письма и, явно не понимая, о чем идёт речь, уставилась на вернувшуюся с крупой и молоком Анну Павловну.

— И не смотри на меня так. Он его всё равно налево продаст и водой дольет… Сколько уже можно ночами по очередям стоять? Всем стыдно детишек обирать, не тебе одной! Но что тут поделаешь? Да и молоко это что ли? Так, голубенькая водичка… Ну, что там твой пишет? — тётя Аня, как бывалый стратег, перевела разговор на интересующую её тему и еле успела подхватить вдруг вскочившую и не удержавшуюся на ногах Лису. — Ничего-ничего, ты просто набегалась сегодня, перенервничала, — явно перепугавшаяся соседка усадила девушку обратно на диван. — Ничего, ничего, — продолжала шептать Анна Павловна и было совершенно непонятно, кого же из них двоих она сейчас успокаивает больше.

Лиса же, придерживая грудь и закусив губу, лишь жалобно постанывала. Утренняя боль вернулась с удесятерённой силой.

Анна Павловна сразу всё поняла, но, расстегнув верхние пуговички её халата, всё же невольно всплеснула руками. Кожа на груди у Лисы напряглась и натянулась так сильно, что отсвечивала пунцово-фиолетовым глянцем. Анна Павловна осторожно её сжала, но Лиса, не сдержавшись, громко вскрикнула и отпрянула от неё.

— Девочка моя, ты пойми, тебе обязательно надо сцедиться… Ну, давай, попробуем? — и Анна Павловна, изо всех сил стараясь не сделать больно, предприняла ещё несколько безрезультатных попыток.

Лиса уже не вздрагивала от сопровождавших усилия соседки болевых приступов. Она лишь горько плакала, отчаянно надеясь, что всё как-то само по себе разрешится благополучно и её мучения вот-вот закончатся…

Через полчаса Анна Павловна утерла потный лоб, шагнула назад и устало прислонилась к стене:

— Нет, не могу больше. Без врача не обойтись… Хотя, может ещё попробовать камфарный компресс? Посиди так, я сейчас…