Степной рассвет - Георгий Юленков

— Товарищ капитан, ваше задание не выполнено. Вернее, выполнено частично.

— Вот как? Так вас, значит, частично можно поздравить с успехом?

— Никак нет. Вверенная мне группа смогла доставить только истребитель и оружие. «Кантонец» не выполнил ваш приказ, и ускользнул.

— И какой же способ «ускользания» он выбрал?

— Воспользовавшись помощью якобы еще одной нашей группы, он улетел с плацдарма на трофейном японском истребителе. Как командир группы я готов понести наказание. Остальные члены группы не виноваты.

— Гм. Смело. В одиночку отвечать за все решили? М-да. Вы пока вот что, лейтенант… Расскажите-ка мне, что «Кантонец» вообще делал на плацдарме? Какие отзывы о нем от наземного начальства?

— Майор Кольчугин и другие командиры рассказывали о якобы умелых и героических действиях лейтенанта Колуна при обороне плацдарма, и в наступлении навстречу группе прорыва. Бойцы моей группы и я сам видели, только его стрельбу из ракетных блоков по танкам и коннице противника, других достоверных сведений не имеется.

— Нет достоверных, поделитесь недостоверными.

— Гхм. Боец Румилов доложил, что «Кантонец», оставив его охранять ракетный блок, участвовал в атаке. При этом он якобы стрелял из огнемета по японскому танку, в результате чего танк был захвачен, и использован «Кантонцем» в атаке против конницы и японских позиций…

— А что вас смущает в этих сведениях?

— Я не верю в то, что «Кантонец» подвергал свою жизнь опасности для успеха этой атаки.

— А для чего же тогда он это сделал?

— Вероятно, он уже тогда знал о наличии на позициях японского истребителя, и выбрал наиболее удобный для себя способ побега к противнику.

— М-да. Что вот так прямо и улетел на японский аэродром на японском же самолете?

— Так точно, улетел. Я готов нести наказание.

— С вашим наказанием разберемся потом. А пока ответьте. Не проще ли было «Кантонцу» прямо с плацдарма просто взять да убежать к японцам? Ну, или хотя бы изобразить неисправность ракетных блоков, и не стрелять по японцам. Ведь насколько я понимаю, если бы не его действия, то японцы уже заняли бы плацдарм и захватили бы на нем всё. И ракетные блоки, и авиапушки, и самого «Кантонца», и заминированный им истребитель. Разве не так?

— Товарищ капитан. Я не могу оценивать тактическую ситуацию на плацдарме и боевой вклад «Кантонца» в успех обороны. Я просто не верю ему, и не вижу других выгод для него в его действиях. Да и к тому же поиски его мотивов, на мой взгляд, бессмысленны. Ведь «Кантонец» бежал с плацдарма к противнику.

— Вам что, сам противник сообщил об успехе этого побега?

— Никак нет. Но куда же еще ему бежать? Если только в Китай, где у него могли остаться связи.

— Э-эх. Вот что, лейтенант, идите-ка вы в санвзвод. Пусть доктор осмотрит ваше ранение. Да и заодно поинтересуйтесь, не пришел ли в сознание «Кантонец».

— Он здесь?! Попался нашим истребителям? Сбили!?

— Нет, лейтенант, не сбили… Такого еще, попробуй, сбей. Всего раз японским зенитчикам повезло, да и то, я думаю, в последний. К нам он сюда на трофее прилетел. Вам ясно?

— Так точно, товарищ капитан.

— И час назад мне звонил Бочков, тотальный контроль с «Кантонца» можно снимать. Им пройдены все возможные проверки. Теперь мы его будем просто охранять. Так что идите, лейтенант, тут и без вас дел невпроворот. Да, и там, на больничной койке допрашивать его не пытайтесь, я утром с ним сам побеседую, если очнется.

Видимо последние новости окончательно подточили волю и силы героически раненого в этом нелегком рейде лейтенанта, и он покачнулся. Подскочивший боец охраны подхватил его под руку и по кивку капитана Полынкина повел сдавать сгорбившегося лейтенанта в руки волшебников медицины. На лице провожающего из взглядом капитана, застыло выражение вселенской скорби…

В кабинете генерала Мориги было тихо. Подполковник знал о вечернем поражении японской авиации и прорыве большевистского отряда на северный плацдарм. Еще он знал, что вины его самого и его подчиненных в этом не было, они сделали все что могли. Но он также понимал, что кто-то должен ответить за эту досадную неудачу, и был готов ко всему. Сегодня на его офицерском поясе висел короткий меч для харакири. И офицер был готов к смерти, как и положено самураю.

— Вам есть, что сказать мне?

— Ваше превосходительство, похоже, большевики перехитрили нас. Из семи шутаев. принимавших участие в налете два практически уничтожены, остальные сильно обескровлены.

— Сколько самолетов исправно и может быть использовано?

— Подсчет еще ведется. Но к немедленному вылету готовы не более трети машин.

— Вы уверены в этих данных?

— Боюсь, они даже немного оптимистичны, генерал-доно.

— Хм. И как же вы, начальник разведки, можете объяснить вашему командиру такие результаты?

— Ваше превосходительство, у меня почти готов письменный доклад…

— Не до докладов сейчас! В чем причины этой трагедии? Я вас слушаю, подполковник…

— Коммунисты быстро учатся. По докладам летчиков, в вечерних боях над мобильной группой противника и над плацдармом русские истребители широко пользовались радиосвязью. Уже это резко уменьшило наше обычное преимущество в боевом взаимодействии. Кроме того, начальник радиослужбы майор Камиро доложил о новой военной хитрости противника. Внезапно пилоты услышали по радио громкие команды на японском языке…

— Что за команды там звучали?

— В основном наши боевые сигналы, вроде таких как: «уходи из-под огня», «они на хвосте» и некоторые другие. Причем все фразы произносились без малейшего акцента. Некоторым пилотам даже голос показался знакомым, поэтому они, не раздумывая, выполнили маневр уклонения. Из-за этого несколько атак не увенчались успехом, а противник этим воспользовался и смог перехватить инициативу в бою.

— Хм. Они свою слабость сделали своей силой… Опасный и умный противник. Что еще вы узнали?

— Еще по докладам технических служб… Ваше превосходительство, возможно, мы неверно оценили калибр их орудий…

— Что вы хотите этим сказать?

— В маневренных боях против истребителей Поликарпов-16 значительная часть пробоин была получена не крупнокалиберными пулеметами, как нам сначала казалось… А скорострельными орудиями калибра примерно 0,8 дюйма. По всей видимости, это нечто вроде наших новых орудий тип 99, или швейцарского «Эрликона».

— А как же наши сбитые крупными снарядами бомбардировщики? Я сам слышал по радио, что их атаковали «Нагинаты». Один из самолетов загорелся от прямого попадания с большой дистанции. Как быть с этим?

— Ваше превосходительство, «Нагинаты» действительно были замечены над полем боя. Но, возможно, опыты с мощными орудиями не вполне удовлетворили руководство большевистских ВВС, и они решили попробовать и другие системы.

— Не будем гадать, Сабуро. Наличие «Эрликонов» у противника пока ничего доказывает, и не отменяет поставленных нами ранее вопросов. Доложите, что там по самой операции «Нагината»?

— Самые последние сведения мы получили сегодня днем от подчиненного генерала Гендзо, майора Шошуги. Их разведчикам удалось установить контакт с одним нашим пленным пилотом. А через него и с остальными пилотами-тошибу.

— Я хочу знать про этого человека все. Вы узнали, кто это?

— Это сбитый семь месяцев назад над Нанчаном младший лейтенант флота Тахиро Конда. Запрос его командованию вместе со сделанной с большого расстояния фотографией был отправлен разведкой пять дней назад.

— Его личность уже подтверждена?

— Да, это точно он. Правда, его долгое время считали погибшим. Он даже получил посмертное представление на награду за три сбитых китайских самолета. Прошедшей зимой он потерял брата, который служил в пехоте здесь на Квантуне. Из всей семьи сейчас у Конда осталась только сводная младшая сестренка в возрасте семи лет и тридцатидвухлетняя мачеха. Его отец умер этой весной, узнав о смерти своего последнего, как он думал, старшего сына.

— А что по другим пилотам? Удалось ли узнать кто они?

— К сожалению, эти сведения Конда нам не передал, опасаясь провокации. Сам он предложил нашему агенту, поддержать восстание, которое поднимут пилоты.

— Что ж, вот это уже действительно хорошая новость. Хотите что-то добавить?

— При этом пленные пилоты-тошибу готовы взорвать находящуюся на аэродроме технику. Это, если не удастся ее угнать, как это сделал подпоручик Мицудо.

— Уже поручик. Командование решило повысить его в звании и наградить. Армии императора нужны герои. Продолжайте свой рассказ, подполковник.

— «Нагинат» на аэродроме, к нашему сожалению, нет. Но зато там есть учебные одноместные и двухместные истребители и учебные самолеты. Сам Конда понимает, что большинство пилотов, во время восстания погибнет, и утверждает, что все они готовы к смерти. А мы надеемся, что они, хоть и с риском для жизни, смогут изнутри оказать нам помощь в проведении операции «Нагината». В идеале кому-то из этих пилотов мы хотим доверить перегонку самолета в Маньчжоу-Го.