Призраки не умеют лгать - Анна Сокол

Свет включать не стала, и гостиная тонула в темноте, лишь из-под двери одной из комнат пробивалась узкая полоска света. Спальня Гоша и Алисы. Бывшая.

Разговор на кухне продолжался, просто перешёл в более спокойную фазу. Поколебавшись, я подошла к двери. Гош ничего не трогал там со смерти жены. Понять его чувства было не трудно, родительская квартира в Палисаде до сих пор стояла нетронутая.

Я оглянулась на дверь, за которой остались мужчины. В конце концов, надо хотя бы выключить свет, Гош наверняка оставил, когда переодевался. Глупая отговорка. На самом деле мной двигало банальное любопытство.

Спальня была не очень большой. Шкаф, комод из темно — вишнёвого дерева, широкая тахта, туалетный столик с зеркалом. Ближе к окну ещё один стол, посолиднее, с плоским экраном монитора. Рабочее место. Гоша? Алисы? Общее? В углу из-под шторы выглядывали ножки гладильной доски, пара полок с книгами, панель телевизора на стене, на подоконнике цветы в пластиковых горшочках. Не та комната, которой хвастаются перед гостями, а та, в которой живут.

На тёмно — бежевом покрывале лежал забытый в спешке зелёный газовый шарфик. На комоде большой пакет, из которого выглядывал коричневый тёплый свитер крупной вязки.

На полу у комода валялась курточка. Сейчас в такой уже не походишь. Лёгкая светлая вещь, которую кто-то скомкал и отбросил прочь. Ещё одно воспоминание, от которого мне не избавиться никогда. Алиса в чёрной юбке и в этой куртке, в руках шприц, голова беспорядочно подёргивается. В ней она умерла.

Повинуясь порыву, я подняла ветровку, положила на кровать, расправила, и укололась.

— Ай, — я сунула палец в рот и наклонилась, осторожно обследуя ткань.

Так и есть — булавка. На спине с изнаночной стороны под воротником. Случайно расстегнулась. Маленькая, подобными прикалывают бирки в магазинах. Тут тоже что-то было. Я открепила маленький квадратик и поднесла к свету. Кусочек ткани. Грязной и повидавшей виды.

Со мной в спортшколе училась девочка, которая разрезала своё счастливое платье на кусочки и подшивала их к другим, перед каждым выступлением. На удачу. У всех свои талисманы.

— Лена?

Я не заметила, как голоса на кухне стихли.

— Гош, извини меня, дверь была открыта, свет горел.

Псионник оглядел комнату.

— Я ничего не трогала, — уверение портил мягкий кусочек ткани зажатый в руке. — Прости.

— Лена, что случилось? — подошёл Адаис Пертович.

— Ничего, — ответил за меня Гош, — давно уже пора перестать цепляться.

— Что это? — спросил Демон, указывая на булавку с куском ткани.

— Ничего. Сейчас верну на место, — я потянулась к курточке.

— Стоп, — Дмитрий отстранил бывшего шефа и перехватил мою руку, — Ничего не чувствуете? Когда это ты стала "нулевой"?

— Н — да, — Илья придвинулся ближе, — интересно.

— А так? — Станин вытащил из моих пальцев кусочек ткани с расстёгнутой булавкой.

— Ты "нулевым" не стал, — хмуро сказал Гош.

— Я же псионник.

— Хвост на месте, — Лисивин обошёл меня по кругу.

Демон вдруг поднёс лоскуток ткани к лицу и принюхался, зрачки расширились, тряпка выпала из пальцев и глухо стукнулась булавкой об пол. Гош нагнулся, чтобы поднять.

— Не трогай, — скомандовал Станин, и все замерли, — Лена, — попросил он.

Я нагнулась и взяла в руку кусок ткани.

— Снова "ноль", — констатировал Илья.

— Вот как Игошина это сделала, — проговорил Дмитри, — вышла на суд мёртвых. Блуждающий не пощадил её. Он не смог пройти через "ноль". И следующий не смог бы. Она могла убивать дальше, — псионник сел на кровать — Так зачем она вызвала меня, просила поднять силу кад-арта? Чего боялась, если не призрака?

— Давай по порядку, — попросил Гош, а я, не удержавшись, кивнула.

— Что это, по-вашему? — он указал на лоскуток.

— Тряпка, к тому же не очень чистая, — ответил бывший шеф.

— Точно. На ней привязка, как на захоронении.

— Что? — удивился Гош. — Да кому надо привязывать призрак к предмету, его же можно перенести.

— Вот именно, — кивнул Станин, — И призрак привязывали не к предмету. Привязка — это и есть ноль, его устанавливают, чтобы блуждающий не мог преодолеть границу. Но если могилу раскопать и взять часть савана, одежды, то…

— До такого мы ещё не опускались, — протянул Адаис Петрович, — осквернить захоронение!

— Это было прикреплено к одежде? — спросил меня Демон.

— Да.

— Теория об оболочках, значит, — усмехнулся Илья, — зря я свою одежду выкинул.

Похоже, что-то понять смог только столичный специалист. Он выбежал из комнаты, на ходу доставая сотовый телефон.

— Объяснись, — потребовал бывший шеф службы контроля.

— Слишком многое не укладывалось ни в одну схему. Мы стали искать. Выдумывать, выводить новые закономерности. И выдумали. Вернее нам помогли, — Дмитрий вздохнул и, взяв меня за руку, притянул к себе, — прости. Я дурак, — и, повернувшись к мужчинам, стал объяснять. — Когда в тебя попадает пуля, кого ты винишь? Ружье? Руку его направившую? Или точку лазерного прицела?

— Ты думаешь, это… — Адаис Петрович отступил от злосчастного лоскутка.

— Прицел, — подтвердил Демон. — Я сразу тогда подумал, что вы не отрезали канал и призрак привязался к вам, а не к захоронению. Но вы всё сделали правильно, блуждающий был заперт в могиле. Я отмахнулся. Я не знал, что часть могилы можно носить с собой. Она выпила вас до дна и перетянула на ту сторону, боль блуждающего стала вашей болью. Никаких мёртвых оболочек. Неразорванный канал, ошибка новичков.

— Сима не помнит, было что-то подобное на моей одежде или нет, — в комнату вернулся Лисивин. — Но на всякий случай мои ребята там всё сейчас перетрясут. Почему мы сами его не почувствовали? Энергия привязки должна вонять, как черт знает что?

— Не знаю, — Станин чуть качнулся к лоскутку в моих руках. — Это всё же не могила. Излучение привязки прямо пропорционально её размеру. Запертого призрака мы чувствуем издалека, тогда как тонкую прозрачную леску не замечаем, пока она не вопьётся в кожу. Зря я велел медсёстрам одежду выкинуть, — Демон посмотрел на помощника.

— Я тоже, — парень провёл рукой по волосам, отчего они встопорщились, — выкинул. И ничего не почувствовал. Я и сейчас не чувствую, — он тоже чуть придвинулся ко мне и втянул носом воздух.

— Блуждающий никогда не преодолевал привязку, он сидел на поводке, но кто-то прикрепил этот поводок к нам. Он "ходил" там же, где и мы, пил нас, — вспомнил все материализации Дмитрий. — Всегда был с нами.

— Профессор врал, — убеждённо сказал Лисивин.