Двадцатые (СИ) - Нестеров Вадим

Именно Михаил Варенцов, а не родной отец, как признавался позже сам Юрий, заразил его страстью к геологии, показал ему подлинную красоту этой науки. Такое бывает с мальчишками, когда взрослый парень, которому завидуешь, становится большим авторитетом, чем родной отец.

Член-корреспондент АН СССР М.И. Варенцов (справа) в президиуме V Губкинских чтений, посвященных 100-летию ученого.

В итоге сразу же после окончания школы Юра Косыгин поступил на геологический факультет МГА, чтобы с блеском в 1931 году закончить уже один из осколков Академии - Московский нефтяной институт.

Чтобы было понятно, какой тогда была ситуация с подготовленными геологами, буквально в двух словах – как складывалась карьера Косыгина-младшего после выпуска.

По распределению Юрия Косыгина отправили в трест «Туркменнефть», где он перед этим был на практике. По приезду выяснилось, что 20-летний молодой специалист – единственный геолог в тресте.

Проконсультироваться не у кого. Спросить не у кого. Литература – только те книги, что привез с собой. А задач перед тобой поставлено – море. И их требуется решать. Причем срочно. Причем решать сразу правильно, иначе может прозвучать очень неприятное, но популярное тогда слово «вредительство» И никого не интересует твоя неопытность. Тебя государство учило? Деньги на тебя тратило? Работай!

Представьте, если бы вам пришлось сразу после выпуска работать по специальности абсолютно самостоятельно? Да еще при тогдашней ответственности? Вот-вот, и меня в холодный пот бросает.

Ю.А. Косыгин (в центре) во время разведки на Сихотэ-Алине.

Но Юрий Косыгин не только выжил, но даже втянулся в работу. Бурил скважины на Челекене и в Небитдаге. Через год после приезда, в 1932 году из скважины №2 в Небитдаге ударил фонтан нефти, за что к тому времени уже старший геолог Косыгин получил благодарность от руководства треста.

Потом старший геолог стал главным геологом, а в январе 1935 года 24-летнего нефтяника Юрия Александровича (уже строго с отчеством) Косыгина назначают директором нефтепромысла «Небитдаг».

Карьера складывалась замечательно, вот только Юрий Косыгин очень не хотел становиться производственником - он видел свое будущее только в науке. Даже в эти первые пять лет самостоятельной работы каким-то непостижимым образом он умудрялся участвовать в научных конференциях, публиковать статьи в профильных журналах и даже выпустить монографию «Нефтяные месторождения Туркмении».

Именно научные заслуги и помогли ему перевестись из Туркмении в Москву, в Институт горючих ископаемых АН СССР, где он до войны работал под руководством академика Ивана Губкина и профессора Сергея Федорова, уже знакомого нам «бывшего прапорщика», одновременно читая лекции в родном Московском нефтяном институте.

В 1938 году взяли отца.

Как говорилось в справке, подготовленной в Управлении НКВД по Московской области: «Арестованный органами НКВД Туркмении крупный германский шпион Мейшен Август Федорович на допросе от 11–15 октября 1937 г. показал, что им в 1925 г. на 1-м съезде по охране недр для вредительской и шпионской деятельности в пользу Германии был завербован геолог Косыгин Александр Иванович, который вплоть до 1934 г. занимался активной контрреволюционной, шпионской и вредительской деятельностью».

От обвинений в шпионаже Александру Ивановичу удалось отбиться, поэтому его не расстреляли. За вредительство получил 8 лет, срок отбывал в магаданском Севвостлаге, где выдержал только два года - 1 сентября 1940 года 57-летний з/к Александр Косыгин умер в лагере.

Юрия не тронули, несмотря на долгую работу в том же самом тресте «Туркменнефть», где «вредительствовал» отец.

На фронт Юрий Александрович ушел на второй день войны, 23 июня 1941 года, в армии в основном руководил лабораториями по анализу горючего для танков и автомашин. Прошел всю войну, демобилизован в 1945 году в звании инженер-майора.

Начальник службы снабжения ГСМ Западного фронта Ю.А. Косыгин. 1943 г.

После войны была работа в науке - активная, серьезная и очень результативная.

Куда делся тот юный студент Московской горной академии, «прорабатываемый» вместе с приятелями за отрыв от народных масс в конце 20-х годов? Жизнь, работа и время – трудная, но очень достойная жизнь; тяжелая, но любимая работа и суровое до безжалостности время – выковали из этой руды булатный клинок.

Ему была суждена долгая жизнь: легендарный геолог-тектонист, «полный академик» Академии наук СССР, Герой Социалистического Труда, заместитель председателя Дальневосточного отделения АН СССР Юрий Александрович Косыгин скончался в Хабаровске в 1994 году.

Младший. Металловед

Ну и в завершение разговора о «младших» расскажу еще об одном «сынке», самом высокопоставленном в Московской горной академии.

Сергей Иванович Губкин родился в Петербурге 27 августа 1898 г. в семье учителя Ивана Михайловича Губкина, который очень хотел перестать быть учителем и стать, наконец, геологом. Родился в те самые годы, когда папа с мамой снимали гнилые углы и готовили папу к поступлению, зарабатывая на жизнь репетиторством.

Иван Михайлович Губкин с женой, Ниной Павловной Губкиной, в девичестве Калиновской, потомственной ставропольской казачкой.

Все первые годы его жизни отцу, который, наконец, дорвался до дела, о котором мечтал годами, было не до сына – и вину за это академик Губкин ощущал, похоже, всю жизнь.

А биографию сына судьба как будто специально закручивала так, чтобы мучить отца угрызениями совести.

Сергей окончил гимназию и поступил на кораблестроительное отделение Петроградского политехнического института в том самом 1917 году, когда привычная жизнь сначала рухнула, потом как-то удержалась в немыслимом кульбите, чтобы за этим еще раз рухнуть и уже просто сорваться в пике.

В том, что случилось, родители винили только себя.

Как вы помните, в 1917-м Ивана Михайловича Временное правительство отправило в годичную командировку – учиться нефтяному делу в Северо-Американские Соединенные Штаты. В конце года Нина Павловна с дочерью уехала на родину, в Ставрополь, в надежде переждать у родни тяжелые времена. Сергей, только-только ставший студентом, ехать отказался и остался в Питере.

Тогда мать решила действовать через отца, и написала мужу в Штаты. Получил недвусмысленную телеграмму от Ивана Михайловича, Сергей не посмел противиться отцовской воле и уехал к матери. Там его и мобилизовали в Белую армию, во врангелевские Вооруженные Силы Юга России.

После этого сын как в воду канул – ни слова, ни полслова, ни передачки, ни весточки.

Семья рассыпалась.

Даже после возвращения Ивана Губкина в Советскую Россию он несколько лет не мог увидеться с женой и дочерью.

И.М. Губкин (третий справа) выступает на заседании Главного нефтяного комитета. 1919 год.

Сначала, когда они были «под белыми» - просто ничего не знал об их судьбе и очень боялся, что все погибли. Потом, когда Красная армия взяла Ставрополь, они списались, но вернуться все никак не получалось – сначала была разрушена железная дорога от Ставрополя на Москву, потом ее починили, но пускали только воинские эшелоны.

Иван Михайлович очень торопил жену с возращением, он как будто чувствовал, что эта разлука убивает семью, как будто каждый день вдали друг от друга высасывает жизненные силы из их союза.