Другая Я - Марика Крамор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я больше не готова делиться Шаховым. Ни с кем.
Глава 52
Сегодня Костя «отдал» мне машину с водителем. У меня были очень нервные, но важные переговоры, так что я вымоталась под ноль. И я, в кои-то веки, разрешила себе приехать домой пораньше и выспаться.
Только около девяти вечера меня разбудила невинная смс от Кости:
Шахов: «Не занята?»
Я: «Для тебя всегда свободна»
Добиваю откровенное смс смайлом сердечка и уверенно отправляю короткое сообщение.
Телефон тут же пищит новым вопросом:
Шахов: «Приеду?»
Мы с Костей не так давно перестали скрывать наши возобновившиеся отношения, но, как мне кажется, это ни для кого не было секретом с самого начала.
Странно, что он выбрал сейчас переписку, а не звонок, да и вообще, его короткие смс за версту отдают напряжением. Я чувствую.
Я: «Что за вопрос? Приезжай»
Проходит минут сорок, и вот Костя уже стоит у меня на пороге с непроницаемым лицом, разувается и настойчиво притягивает меня к себе.
Его движения насквозь пропитаны непонятной мне резкостью.
Я не до конца понимаю, что с ним, поэтому пока ещё произношу банальное:
– Кофе?
– Можно.
Он накрывает мой рот своим, впиваясь в губы, и крепко прижимается. Его руки уже медленно скользят по моей талии, а Костя не спеша наслаждается моей близостью и утыкается подбородком мне в макушку.
Он огорчён. И очень напряжён.
– Что стряслось?
– Всё нормально, – произносит тихо, задумчиво. – Просто соскучился.
– Костя, я же вижу… Что случилось? Почему ты не хочешь рассказать?
– Нечего рассказывать. Небольшие неприятности на работе. Как обычно. Ничего интересного.
– Ты уверен? Может, я смогу помочь?
– Да вряд ли. Малыш, я устал просто. Можно остаться сегодня до утра?
Сердце моё разрывается. Он выглядит таким разбитым, измождённым, опустошённым, надломленным. Как истерзанный хищник после схватки, который пришёл залечить раны.
– Конечно, – обхватываю руками его талию и потираюсь носом о чуть отросшую щетину. – Уложить тебя прямо сейчас?
– Успеешь ещё. Давай откроем бутылку любого спиртного и просто посидим на балконе? – из лёгких словно вышибли весь воздух одним ударом. Он пьёт крайне редко. И то, чаще по необходимости для поддержания разговора.
– Костя, что с тобой?
Он мягко касается ладонью моей щеки и нежно скользит подушечной большого пальца по виску.
– Я люблю тебя, – на секунду дотрагивается до моего лба своим и ласково касается кончиком носа моей переносицы. – И никому не позволю тебя обидеть. Запомни. Я буду носом землю рыть, но всем глотки перегрызу за тебя.
Это признание затрагивает что-то очень трепетное и такое же надломленное в моей душе. На глаза выступают слёзы, слишком уж много эмоций он всколыхнул своими словами. И мне впервые нечего ему сказать, потому что любой ответ покажется недостаточным, просто песчинкой в безбрежном море того, что я чувствую к Шахову.
– Не плачь, – он ласково стирает губами одинокую слезинку, медленно сползающую по щеке и оставляющую за собой мокрую дорожку. – Всё позади уже.
Затуманенным взором я ловлю каждую чёрточку до безумия любимого лица.
– Пойдём, – настойчиво тянет меня вперёд.
В итоге я уговорила Костю взять завтра выходной, и по такому случаю вместе мы решаем устроить небольшой импровизированный закусочный столик на балконе, поэтому Костя занят тем, что откупоривает бутылку красного вина, а я тонко нарезаю сыр, сворачиваю его аккуратными рулетиками, кладу сверху оливку и прижимаю зубочисткой. Очень даже получается симпатично.
Для фона привычно включаю вечерний повтор новостей и счастливо оборачиваюсь на Шахова, который как раз одной рукой цепляет бутылку вина, другой – аккуратно берёт два фужера и идёт на балкон.
На секунду прикрываю глаза, пытаясь запомнить и сохранить в памяти трепетное тепло сегодняшнего вечера, радуясь тому, что больше никаких преград между нами с Костей не осталось. Краем глаза замечаю, что мужчина уже возвращается на кухню, жду, пока он приблизится, и протягиваю тарелку с сыром. И тут совершенно случайно выхватываю обрывки речи телевизионного ведущего:
«…Александр Бергман… добровольно сложил с себя полномочия главы… – резко оборачиваюсь на экран и так и замираю с вытянутой рукой, – объясняя это…»
С приоткрытым ртом я слушаю новостную ленту, а глаза мои расширяются от неверия и шока. Не меняя позы, я стою, как парализованная, а время чётким ритмом незримо отсчитывает уходящие в никуда секунды. Картинка уже давно переключилась, а я всё также зачарованным взглядом смотрю на экран.
Неожиданно чувствую родное тепло. Костя прижимается к моей спине, аккуратно принимая в свою руку тарелку с сыром.
У меня просто нет слов выразить всё то, что творится в душе.
«Я буду носом землю рыть, но всем глотки перегрызу за тебя».
И глотка Бергмана, очевидно, пострадала одна из первых. В неверии я оборачиваюсь к Шахову, опаляя его застывшим в глазах, невысказанным вопросом.
– Костя… – едва различимо шепчу ему.
– Не нужно мне говорить, что я поступил неправильно. Он заплатил за то, что прикасался к тебе, за то, что заставил тебя плакать. За всё заплатил. И так будет с каждым.
Мягко скольжу взглядом по любимому лицу, благодаря судьбу за то, что вернула мне этого человека.
Он всё делает молча. Не кричит о своих поступках и не ждёт благодарности. Он не оборачивается на других и всегда поступает так, как сам считает правильным. Он всегда готов подставить своё крепкое плечо, умеет ценить и дорожить. Он достаточно силен, чтобы признавать собственные ошибки и слабости. Он никогда не даёт обещаний, которых не сможет выполнить и не бросает слов на ветер.
Ведь слова в нашей жизни значат очень многое, но поступки несоизмеримо больше.
