Путь к Вавилону - Пол Керни

– Это все ложь, — выкрикнул Айса. — Грязная ложь Брагада!

Но мирканы уже набросились на них. Ривен не успел ничего даже сообразить, как вдруг посох миркана просвистел у него над головой, и свет померк в глазах.

Ну, вот опять. Сколько же можно?

Он упал, смутно осознавая, что Айса стоит над ним, раскачиваясь, словно деревцо под шквалом ветра, под градом ударов своих сородичей. А потом кто-то склонился над ним. Кто-то другой, не Айса. Ее волосы разметались, когда она наклонилась, чтобы поднять его меч. Он попытался остановить ее, но не смог. Словно в черном тумане, он увидел, как меч взметнулся, поднявшись на его защиту, и застонал.

Тут раздался какой-то шум и кто-то закричал:

– Льюб! Это Льюб!

Ривен мог бы поклясться, что слышал рев Ратагана, перекрывающий грохот битвы. Голова кружилась. Он чувствовал запах гари. Видел звезды, подернутые поволокой дыма. Крики не умолкали. Ривен поморщился.

Умереть в своей собственной книге. Как актер на сцене. Вот уж действительно повезло.

Перед затуманенным взором Ривена проносились картины битвы. Лионана загнали в угол, из которого он яростно отмахивался, словно дикий кот с горящими глазами. Маллах упал с искаженным от ненависти лицом — она так и застыла посмертной маской. Вот над Ривеном склонилась сестра Коухен. Ее голова дернулась под ударом. Брызнула кровь. Но это не сестра Коухен. Это — Мадра.

Он опять застонал. Больше нет сил это видеть. Темнота окружила его, обрушившись черным облаком. Шум прекратился. Видения исчезли. Боль стихла.

12

Он сумел различить лишь расплывающееся бледное пятно лица, обрамленного темными волосами.

– Дженни?

Он произнес ее имя вслух, хотя то был чей-то чужой, едва различимый голос, который ломался, вырываясь из его горла. Пронзительный белый свет боли у него в голове стал угасать — что-то холодное приложили ему ко лбу. Чьи-то пальцы коснулись его лица. А потом не осталось уже ничего, только тьма, что ждала его у подножия горы.

Безмолвие жаркого дня разгладило воду. С тихим шорохом легкие волны в заливе накатывались на берег одна за другой. Солнце зажгло морскую гладь у горизонта ослепительным светом. Там, где в залив впадал ручей, вилась мошкара. Вдоль скал поднималась туманная дымка.

Они сидели на гранитной плите, которая упала в воду тысячи лет тому назад. Волны с тихим плеском разбивались о камень. Остатки их трапезы разбросаны на берегу — к ним подбираются чайки, а несколько листков бумаги легкий бриз утащил в море. Он положил голову ей на колени и, закрыв глаза, прислушался к шороху моря и вскрикам чаек. Она толкнула его, когда лоснящаяся голова тюленя появилась на поверхности моря поблизости. Два блестящих коричневых глаза с любопытством смотрели на них, голова поднималась и опускалась вместе с волнами. Они застыли, улыбаясь морскому зверю, и оставались так, не шелохнувшись, покуда тюлень не исчез внезапно, оставив после себя круги ряби на гладкой поверхности воды, которые тут же слизала набежавшая волна.

Он посмотрел вверх, в лицо, обрамленное темными волосами, склонившееся над ним.

– Где это я? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Что случилось?

Она улыбнулась в ответ.

– Недалеко от Гленбриттла. Упал с горы. — И поцеловала его в лоб. — Майкл, — тихо произнесла она и вся вдруг напряглась.

– М-м?

Она указала рукой на листы бумаги, прижатые к скале тяжелым камнем.

– Не надо меня туда.

Он моргнул.

– Почему нет?

– Не знаю. Там так хорошо. Все — сияющее, чистое и не тронутое гарью.

– Там и у них, между прочим, идет война, — сухо заметил он.

– Может быть… но они там оправданы, войны, и необходимы, и в них меньше мерзкого, чем в этом мире.

Он зашевелился.

– Но ты уже там. Я не могу теперь просто взять и убрать тебя оттуда.

Она сделала вид, что замахнулась на него.

– Опять? Я так и знала. И ты-меня даже не спросил.

– Право художника. И потом, должна же в романе быть героиня.

Она отрицательно покачала головой, чуть улыбнувшись. Потом вперила свой взор вдаль, на море. Он чувствовал тепло ее бедер под своей головой, ее пальцы — у себя в волосах.

– Смотри у меня, чтобы третья книга была самой лучшей, — сказала она, помолчав.

– Она станет шедевром. И мы будем жить в роскоши и славе до конца дней своих.

– Вот она — роскошь. Здесь. Сейчас. Мы на Скае. Лето. Чего же тебе еще надо? А слава только мешает.

– Знаешь, Маккиннон, ты действительно странная.

Она сморщила нос.

– Как ты смотришь на то, чтобы сегодня куда-нибудь слазить?

– Куда?

Она обернулась и посмотрела назад, — туда, где Черные Квиллины гряда за грядой поднимались зубчатой дугой камня к безупречно синему небу.

– На Сгарр Диг. Давай поднимемся на Алую гору и глянем на мир с вершины.

Он помолчал немного, ощущая всем телом тепло летнего дня.

– Ну что ж, давай, — сказал он, наконец.

Рука поддерживала его за плечи. Кто-то наклонился над ним. Он хотел повернуться, но ноги запутались в одеялах. В раздражении он заставил себя открыть глаза…

Он увидел незнакомую комнату, белые холмы за окном и меч в ножнах, прислоненный к стене.

Он лежал неподвижно, — не шевелясь вообще, — вспоминая, прислушиваясь к тихому дыханию Мадры. Потом протянул руку и нежно коснулся ее лица, провел кончиком пальца по изгибу шеи, потрогал мягкие волосы. У него непроизвольно потекли слезы, скатились по вискам и намочили подушку.

Прости меня.

Девушка рядом с ним шевельнулась и пробудилась. Ее рука осторожно прикоснулась к компрессу у него на голове. Увидев, что Ривен очнулся, она не сдержала рыдания и уткнулась лицом ему в плечо. Он погладил ее по волосам.

– Не надо плакать. Я еще как будто не умер.

Она засмеялась.

– Долго же ты не мог определиться.

Он протянул руку к ее лицу — к ссадине рядом с глазом. Вокруг расплылся черный с желтым синяк.

– Как все закончилось?

– Пришел Льюб. Вожди наши с боем пробились из Зала приемов, где их держали пленниками, и присоединились к нам. Мы победили.

Это все, что Ривен хотел слышать сейчас. Больше пока ничего не нужно. Он приложил палец к ее губам. И, взглянув за окно, снова увидел холмы.

– Мадра…

– Ты три дня пролежал в беспамятстве. Почти все это время шел снег. Речка Рорима совсем замерзла.

Он заметил ледяной узор в уголке оконного стекла. Суровое бледно-голубое небо, зимнее небо. Осень миновала.

– Байклин с Ратаганом хотели видеть тебя сразу, как только ты придешь в себя. Лиса за дверью.

– Как они, живы и здоровы? — Она кивнула. — Что вообще произошло?

«Недалеко от Гленбриттла. Упал с горы».