Обратная сторона медали - Ольга Борискова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Облей меня водой, – попросила она.
Стефан приблизился и, потрогав воду, сказал:
– Она же очень холодная.
– Именно, давай! – скомандовала она, повернулась к нему спиной и, сжавшись, зажмурилась.
В следующее мгновение её разгорячённое тело обдало ледяным потоком. Громко взвизгнув, Алиса распахнула глаза и тут же почувствовала, как кожу её покалывают тысячи маленьких иголочек, а на смену скопившейся усталости приходит лёгкость и расслабленность. Выдохнув, она потянулась и с улыбкой обратилась к Стефану:
– Ну что, попарить тебя? – С волос её капала вода, и она пригладила их, убирая прилипшую к щеке темную прядку.
– Пожалуй, пока что я откажусь, – выдохнул он, в бессилии опуская взгляд к её торчащим соскам.
– Слабак.
Она шагнула к нему, и тела их соприкоснулись. Она прохладная, он – жаркий. Заглядывая ему в глаза, Алиса облизнула губы и тут же ощутила прикосновение его ладоней к своей груди. Не сдерживая рвущееся наружу дикое, почти бесконтрольное желание, она прижалась к нему, раскрывая себя перед ним, позволяя ему касаться не только её нагого тела, но и самых потаённых уголков души. Он целовал её почти так же жадно, как и там, в родительском доме, но как-то по-другому. Чуть более порывисто и нетерпеливо, но в то же время настолько глубоко, что она буквально растворялась в собственных ощущениях, таяла в его руках. Пальцы, ладони… Он, придерживая её голову, гладил грудь и живот, и всё целовал, целовал, целовал…
Кожа Алисы снова горела, но виной тому уже была отнюдь не наполненная ароматным паром парная и размоченные в горячей воде берёзовые веточки. Жар зарождался в ней самой и стремительно, сметая все преграды и предрассудки, охватывал её. Кожа Стефана была горячей и влажной, чуть солоноватой на вкус, и этот привкус соли, это тепло просто дурманило её. Ею овладела какая-то ненормальная, абсолютно инстинктивная потребность быть с ним, быть его, быть для него. Ей хотелось быть абсолютно понятной, женщиной, лишённой истории, свободной от реалий современной жизни. Женщиной из далёкого прошлого, того прошлого, где он, точно такой же свободный мужчина, мог бы взять её за руку и, усадив возле огня в каменной пещере, смотреть ей в глаза. Просто он и она. Просто сильный мужчина и женщина, всецело принадлежащая ему…
Алиса погладила Стефана по животу и почувствовала, как окаменели под пальцами его мышцы. Она явственно ощущала силу его желания, видела его глаза – потемневшие, глубокого серого цвета с непроглядной теменью зрачков. Рядом с ним она самой себе казалось хрупкой, слабой и сильной одновременно. Она дотрагивалась до него, и он откликался на её прикосновения, она прикасалась губами к его груди, к его маленьким плоским соскам и слышала, как учащается его пульс. Стоило ей провести ладонью по его животу, по дорожке темных волос и коснуться того большого, твёрдого, что так откровенно упиралось в неё, как с губ его слетел судорожный выдох.
– Элис…
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Темнота его зрачков, казалось, сгустилась ещё сильнее, а скулы стали выделяться резче, делая лицо особенно мужественным. Он тронул её руку возле локтя, то ли желая убрать от себя, то ли просто так, не зная, куда приведёт их этот момент. Пламя, танцующее в глубине глаз, вырвалось наружу, образуя вокруг них круг, завесу из высоких, золотисто-оранжевых язычков, не стремящихся поглотить их, но явственно дающих понять – пути назад уже нет. Пальцы Алисы, задевая набухшую венку, прошлись от основания до самого кончика, стёрли выступившую капельку, и следующий выдох, нарушивший тишину пахнущей деревом и банным мылом моечной, был уже их общим – одним на двоих. Не отводя взгляда, она медленно, подогнув вначале одну ногу, а потом и вторую, опустилась на колени. В тёмно-карих глазах её на этот раз не было вызова, лишь манящая своей неизведанностью глубина и желание. Она не покорялась ему и в то же время была для него вся – открытая и совершенно искренняя. Кончик её языка коснулся его, влажно, нежно, губы раскрылись. Стефан судорожно втянул носом воздух и хрипло попросил:
– Элис, не надо.
Но она не слушала его. Пальцы её, тонкие, изящные, обхватили его у основания, язык снова коснулся кончика.
– Элис… – Стефан сжал её плечи – не сильно, но так, что она почувствовала это.
Он хотел поднять её, поставить на ноги, хотел прекратить это, но руки её дарили ему такое невероятное удовольствие, а губы и язык… Он закрыл глаза. Погладил её по мягким мокрым волосам, тихо застонал от невероятного, даримого ему ею наслаждения. Она не пыталась казаться неопытной и невинной, не пыталась быть лучше, чем она есть, и он знал это. Там, в прошлом, до него, у неё была целая жизнь и сейчас, когда она, нагая, стояла перед ним на коленях, он снова и снова понимал это. Она ласкала его неспешно, стремясь подарить ему как можно больше сладких секунд. Брала глубже, трогала языком и помогала себе пальцами. Пульс его грохотал в ушах. Боже… Ему хотелось обхватить её голову, сорваться, но он лишь перебирал её волосы и думал о том, что… что бы там ни было у неё раньше, сейчас она здесь, с ним. Здесь, в настоящем, эта невероятная женщина была именно с ним, и Стефан отчётливо понимал – лишь от него одного зависит, захочет ли она, чтобы так было и впредь.
Укутанная в плюшевый голубой халат с желтыми утятами Алиса, прижавшись к Стефану, коснулась губами его шеи. От него пахло банным мылом, и аромат этот был столь же естественным, как и сидящий рядом с ней в футболке её отца мужчина. Он погладил её по все еще влажным волосам, и она, взглянув на него, улыбнулась. Стрелка кухонных часов уже преодолела отметку в одиннадцать вечера, окрестности погрузились в непроглядный мрак, наполненный ночными звуками воздух стал прохладным и свежим. Тут же, в родительском доме, не было слышно ни стрекота сверчков, ни каких-либо посторонних шорохов, – лишь их дыхание и раздающиеся время от времени голоса. Губ Стефана коснулась ответная улыбка. Он продолжал перебирать пальцами прядки её волос, касался затылка, шеи, и в этих прикосновениях было что-то такое, чего не
