Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Г.А. Потемкин – Екатерине II (лагерь у Карасу-Базара. 29 июля 1783):
«Матушка Государыня. Я пишу оправдание мое в особливом письме, а здесь доложу о Крыме. Я все старанья употребляю делать подробное описание, но язва, разплодившаяся во всех почти деревнях, препятствует зделать верный щет жителям. Несказанно изобильное и способнейшее место, как для флота, так ради торговли и многих заведений, приличных теплому климату. Сей полуостров еще будет лутче во всем, ежели мы избавимся татар на выход их вон. Много можно обрести способов. Ей Богу, они не стоят земли, а Кубань для них жилище пристойное.
Положение соседей здешних по сие время смирно. Сбирают они главные силы у Измаила и пост у Кочибея. Тут уже сыщется способ их разбивать в поле от корпусов, в Польше расположенных, которые с прибавкою от части полков, назначаемых прежде к Салтыкову, составят хорошую армию. Тем паче сильную, что не будет нужды делиться, ибо я щитаю не ходить дале, а держать у себя в руках места, теперь занятые. Нам нужно выигрывать время, чтоб флот усилить. Потом будем господа.
Меня и Кавказский корпус – помилуйте – оставьте прямо под Вашим предводительством, иначе, право, все пойдет вверх ногами.
По отправлении курьера поеду в Ахтияр для положения, как укреплять; и как о сем месте, равно и о всей пограничной системе, представлю мое мнение.
Корсаков, матушка, такой инженер, что у нас не бывало. Как он Кинбурн отделал, истинно дорого смотреть. Сего человека нужно беречь.
Чтобы понудить полки Малороссийские скорей привести в годность на службу, назначьте из них 4 к Графу Салтыкову, 3 к Князю Репнину и 3 ко мне. Я ручаюсь, что те, кои ко мне написаны будут, верно на будущую кампанию выдут во всякой исправности… Язва сильно в Крыму продолжается, но в войске в мое время в третьем полку Греческом умер один, а больных сею болезнию только трое. В Херсоне все взяты предосторожности. Я, матушка, стою, право, как на часах, имея себе большим помощником Сергея Николаевича Салтыкова, который у меня дежурным генералом. Я об нем Вам примечаю, как о годном весьма для употребления в дела государственные. Он не белоручка. Естли б милость была в уравнении с товарищами его пожаловать Анненский орден, так как и Вице-Адмиралу Клокачеву.
Желание, матушка, чтоб я доложил, кого я знаю, в Измайловский полк: не угодно ли будет Псковского полку полковника Князя Лобанова или Буксгевдена, а из Генералов, право, не знаю, и никто не пожелает. В корпус кадетский годится Генерал-Маиор Князь Меншиков».
Г.А. Потемкин – Екатерине II (лагерь при Карасу-Базаре. Июля 29 дня 1783):
«Матушка Государыня! Я виноват правда, что не уведомлял долго Вас, кормилица, и сокрушался, что держал долго в неизвестности. Но причина сему была та, что Граф Бальмен от 14 числа июня обнадеживал меня чрез всякого курьера о публикации манифестов и, протянув до последнего числа того месяца, дал знать, наконец, что татарские чиновники не все собрались еще. Я, видя, что съезд их зависел от их воли, и тут не доставало того, что я ему еще с дороги предписывал сими словами: «возьмите тон военного начальника», решился поскакать сам и чрез три дни объявил манифесты, не смотря, что не все съехались. Говорено было мне всюду, что духовенство противиться будет, а за ними и чернь, но вышло, что духовные приступили из первых, а за ними и все.
Что Вы, матушка, изволили упоминать в письме Вашем, что Вы ожидали покорения Крыма в половине майя, но в предписаниях мне данных сказано сие учинить по моему точно разсмотрению, когда я найду удобным. А писал ко мне Безбородко, что он считает к времяни объявить министрам чужих дворов, естли учинится сие в половине мая. Матушка Государыня, я тогда только что приехал еще в Херсон, и полки в Крым вступить не могли прежде половины июня, а которые дальние, из тех последний сегодня только пришел. Большей части полков марш был по семисот верст. Притом две, иным – три переправы чрез Днепр и Ингулец, из которых меньшая задерживала по четыре дни каждый полк. Естли б Вы знали, сколько мне труда стоило набирать паромов, которых не было вовсе.
Государыня, я Ваши дела произвожу с охотой душевной и с попечением неограниченным. Мне предстояло тысячу забот, и я все исправил, борясь с климатом, с водой и разными недостатками природными и, снабжаясь всем со всевозможной дешевизною, с малым числом помощников и посреди большой язвы, везде один за всех, не щадя себя. Помощию Божиею язва не распространяется ни в войсках, ни в губернии Вашей, и что Вы пишете о слухах заразы, размножают оные трусы, которые и без того сюда не поедут: сборное их место Спа и Париж.
Замашки неудовольственные Фельдмаршала, как Вы называть изволите, не новое, а старое. Дай Бог, чтоб по принятии команды пошло хорошо. Только то известно мне, что на меня за полки Малороссийские кроется досада, что и выплатит, как попадусь в руки, чего Вы меня можете избавить, естли усердие мое и служба Вам надобны. Я прилагаю на будущую операцию мои мысли, как и составление армии, что и подаст способ оставить край, где я командую, под особливым Вашим руководством.
Я еще раз скажу, что я невольным образом виноват, не уведомляя, матушка, Вас долго. Но что касается до занятия Крыма, то сие чем ближе к осени, тем лутче, потому что поздней турки решатся на войну и не так скоро изготовятся.
Мне что пришло на ум, то я писал к Безбородке. Не везде может быть умно, но везде преисполнено усердием. Простите, матушка Государыня, и будьте уверены, что по моей службе никто со мной не сравнится рвением, и по разположению моего сердца я могу сказать, что нет вернее Вашего нелицемерного раба».
Г.А. Потемкин – Екатерине II (августа 5 1783. Лагерь у Карасу-Базара):
«Матушка Государыня. Вот, моя кормилица, и грузинские дела приведены к концу. Какой Государь составил столь блестящую эпоху, как Вы. Не один тут блеск. Польза еще большая. Земли, на которые Александр и Помпеи, так сказать, лишь поглядели, те Вы привязали к скипетру российскому,
