Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир - Ольга Скороходова

Но однажды к слову пришлось, и я у кого-то из зрячих спросила о наружности этой женщины. Мне сказали, что у нее не очень белое лицо, что она носит тёмные очки и поэтому трудно разобрать, какие у нее глаза — черные или темно-карие. Ее волосы я осмотрела сама: они не были вьющимися, не пышные, наоборот, прямые и не очень густые. Мне стало жаль, что внешность этой хорошей женщины не такая, какой я ее представляла. Тогда я стала думать, что у нее должен быть чудесный сильный голос, я не представляла себе красоты без подобных атрибутов. Мне сказали, что у нее приятный голос, хорошая дикция, но все же особенной красотой голос ее не отличается.

Я понимала, что зрячие верно нарисовали портрет моей знакомой, сказали правду о ее голосе, но, несмотря на это, каждый раз после встречи с ней в моем воображении всплывал вымышленный образ звонкого голоса — так велико было нравственное обаяние этой симпатичной женщины… И от этого она представлялась мне красивее, грациознее, изящнее, хотя я уже знала, что в жизни она совсем другая.

О том, как я узнаю людей

Зрячие и слышащие люди видят лица и слышат голоса других людей, запоминают черты лица и тембр голоса, а потом, расставшись с тем или иным человеком, стараются представить (увидеть внутренним взором) его лицо, фигуру, походку, одежду, голос и т.д. Без участия памяти и представления зрячие и слышащие ведь не могли бы долго помнить наружность и голоса друг друга. Но если зрячий безучастно смотрит на тысячи проходящих по улицам людей, не обращает внимания на отдельные личности, видит лишь толпу, он не будет никого помнить, не будет воспроизводить, восстанавливать в своей памяти и представлении виденные образы.

У меня с узнаванием людей дело обстоит сложнее: ведь я не осматриваю с головы до ног подходящего ко мне человека, тем более в первый момент знакомства с ним. В первый момент, когда знакомятся со мной, мне подают только руку, как это принято везде. Пожав протянутую мне руку, я должна обратить на нее внимание и запомнить не только особенности кожи (ее гладкость, грубость, теплоту, влажность, сухость и т.д.), но и форму руки и характерные особенности рукопожатия. А что у каждого человека свое особенное, характерное рукопожатие, с этим, наверное, все согласятся. У одних людей крепкое и энергичное, у других — вялое, безразличное (или, как я выражаюсь, безличное), у третьих — нежное, мягкое, располагающее и вызывающее чувство симпатии к данному человеку.

Расставшись с новым знакомым, особенно если он произвел на меня впечатление — все равно, хорошее или плохое, — я стараюсь припомнить и представить форму его рук, а также представить руки с их малейшими подробностями, которые я успела уловить. Например, как человек берет меня за руку (резко, мягко, быстро, медленно), чтобы писать на моей ладони своим пальцем; как он двигает пальцем, как пишет буквы, как у него вздрагивает рука в зависимости от содержания нашей беседы, как он отмахивается рукой, как отдергивает руку и пр. Без такого детального изучения и представления моих знакомых я не могла бы их сразу узнавать только по одной форме руки и особенностям кожи. Всем известно, что у каждого из нас в разное время руки могут быть холодными, когда мы озябнем, и теплыми, когда нам жарко у некоторых людей от сильного волнения руки могут быть холодами, у других от такого же волнения руки становятся горячими). Руки могут быть гладкими, временно погрубеть от какой-нибудь работы, проделанной в течение одного дня. Например, если моя сотрудница сегодня занята стиркой белья, уборкой комнаты, она на следующий день может прийти с такими загрубевшими руками, что я могла бы принять ее за постороннее лицо, если бы не знала характерных особенностей ее рукопожатия.

Если я знакомлюсь с человеком, который не произвел на меня абсолютно никакого впечатления и я даже не обратила на него никакого внимания — говорила с ним без всякого интереса и участия наблюдательности и памяти, — то в большинстве случаев я об этом человеке быстро забываю, не представляю его рук и при следующей встрече могу совсем не узнать, хотя имя его помню.

Как я узнаю некоторых людей на расстоянии

Я знаю, что зрячие люди узнают своих знакомых не только по внешнему виду, но и по голосу и по шагам. Сейчас я хочу сказать, что иногда тоже могу узнавать на расстоянии тех людей, которых я хорошо знаю благодаря тому, что особенно тщательно изучила их движения. Узнаю я их даже в тех случаях, когда они находятся за дверью моей комнаты. Вот как это происходит.

Оставаясь в комнате одна, я запираюсь. А для того чтобы знать, когда ко мне кто-нибудь хочет войти, я придумываю всевозможные сигналы. Мне приходилось жить в таких комнатах, где стук ногой по полу из коридора передавался в мою комнату. Но бывают и такие комнаты, в которые вибрация не передается, тогда мне приходится изменять сигнализацию.

Никто не мог посоветовать мне, каким образом производить сигнализацию, когда меня вселили в «бесчувственную» комнату. Несколько часов подряд я ломала голову над этой задачей. Я тщательно исследовала стены, окна, двери и всевозможные щели, ища выход из создавшегося затруднения. Осматривая дверь, я обнаружила, что она закрывается на английский замок, внутренний же замок из нее вынут. Я сообразила, что можно воспользоваться бывшей замочной скважиной, представила себе все это нехитрое приспособление и в ту же минуту приступила к его реализации. А дело вот в чем: я представила, что в замочную скважину можно продеть веревочку, сделав большой узел на том конце ее, который будет находиться со стороны коридора, а всю остальную часть веревки оставить в моей комнате.

Итак, представьте себе следующее: я сижу за столом и печатаю на машинке, веревочка от двери протянута ко мне, я придерживаю ее ногой; кто-то потянул за веревочку за дверью. Не надо думать, что все тянут одинаково. Нет, у каждого или почти у каждого из окружающих меня людей своя манера тянуть. Я жду, что скоро придет Мария Николаевна и спокойно, ,уверенно, но не резко, потянет веревочку… Прежде чем идти открывать, я уже представляю, что за дверью стоит Мария Николаевна. Она спокойно ждет, ибо уверена, что я сигнал восприняла и сейчас ей открою. Кроме этого сигнала мне знаком и другой сигнал — его я воспринимаю как «официальный», деловой, немножко нетерпеливый. Я уже представляю, что за дверью стоит Иван Афанасьевич. В течение дня ко мне может «постучаться» и Р. И.: она тянет так медленно и осторожно, что я никогда не ошибаюсь и, как только воспринимаю этот сигнал, всегда уверена, что за дверью стоит эта невысокая полная женщина. Узнаю я ее даже в тех случаях, когда она приходит совершенно неожиданно.