Титан - Джон Варли

— Я здесь, — шептала она. — Я здесь.

— Замолчи, — зашипела Сирокко, толкнув ее локтем. — Мы поговорим об этом позже. Она вытерла со лба пот и снова повернулась к Гее.

— О, Великая… Нет! Апрель сказала, что никаких унижений, что Гея любит героев. Пожалуйста, Апрель, пожалуйста, будь права!

— Мы пришли… я и шестеро других, пришли из… Я не знаю, насколько долго… — Она замолчала и поняла, что ничего не сможет объяснить по-английски. Она набрала в легкие побольше воздуха, расправила плечи и начала петь.

— Мы пришли с миром, я не знаю, как давно это произошло. Мы были маленькой командой по вашим понятиям и не представляли для вас никакой опасности. Мы были безоружные. И все-таки нас атаковали. Наш корабль был разрушен до того, как мы успели объяснить наши намерения. Вопреки нашей воли нас держали взаперти в положении, вредном для нашего рассудка, мы были не в состоянии связаться ни друг с другом, ни с нашими товарищами с Земли. В нас были произведены изменения. В результате один член моей команды сошел с ума, другой тоже был близок к помешательству в то время, как я с ним рассталась, третий больше не хочет общаться со своими человеческими друзьями, четвертый — потерял большую часть своей памяти. И еще по поводу памяти — одна из членов команды не знает больше сестру, которую когда-то любила. Все это чудовищно. Я чувствую, что с нами поступили несправедливо, все это заслуживает объяснения. С нами обошлись жестоко и мы требуем справедливости.

Напряжение у Сирокко слегка спало, она была счастлива, что ей удалось высказаться. Она чувствовала себя ребенком; ей не побороть это существо. Она сделала все, что в ее силах, дальше все зависит не от нее.

Гея нахмурилась еще сильнее.

— Я не подписывала Женевское Соглашение.

Сирокко от неожиданности открыла рот. Она ожидала услышать что угодно, но, конечно, только не это.

— Так кто ты тогда? — вырвалось у Сирокко помимо воли.

— Я — Гея, великая и мудрая. Я — мир, я — истина, я — закон, я…

— Так, следовательно, ты целая планета? Апрель сказала правду?

Наверно было неудобно перебивать богиню, но Сирокко не могла сдержаться и как Оливер Твист напрашивалась на взбучку.

— Я не повсюду, — прогромыхала в ответ Гея, — но да, я планета. Я — Мать Земли, хотя и не вашей. Все берет начало из меня, вся жизнь. Я один из пантеонов, достигающих звезд. Зови меня Титан.

— Так это…

— Достаточно. Я слушаю только героев. Ты рассказала о ваших великих делах, когда пела свою песню. Расскажи мне о них, или уходи навсегда. Пой мне о своих приключениях.

— Но я…

— Пой! — прогремела Гея.

И Сирокко запела. Ее история заняла несколько часов, потому что когда Сирокко хотела сократить ее, Гея потребовала подробности. Сирокко начала увлекаться повествованием. Язык титанид как нельзя лучше подходил для этого; она остановилась на речитативе, так как построение фраз не подходило для песни. Закончив свой рассказ, она ощутила чувство гордости, у нее слегка прибавилось чувство уверенности.

Гея, казалось, переваривала услышанное. Сирокко нервно заерзала. Наконец Гея опять заговорила.

— Это была хорошая история, — сказала она, — лучшая из тех, что я когда-либо слышала. Ты в самом деле героическая личность. Я хочу продолжить разговор с вами обеими в моих апартаментах.

Сказав это, она исчезла. В течение нескольких минут на этом месте еще видно было мерцание, потом и оно исчезло.

Они огляделись вокруг. Они очутились в большой, увенчанной куполом комнате. Позади них находились ступени, которые больше не освещались, они тянулись в темную внутреннюю часть ступицы. На ступеньках выстроились ржавые форсунки, они непрерывно дымили издавая резкий свист охлаждаемого металла. В воздухе стоял запах горелой резины.

Мраморный пол был потресканным и обесцветился, он был покрыт слоем пыли, на которой отпечатались следы их ног. Это место выглядело как изношенный оперный театр, в котором погасли огни и рассеялся мираж представления.

— Здесь происходили странные вещи, — сказала Габи, — но это все объясняет. Куда мы теперь идем?

Сирокко молча показала на небольшую дверь в левой от них стене. Она была приоткрыта и через щель проникал сияющий свет.

Сирокко толкнула дверь, огляделась вокруг, с возрастающим чувством, что она видит что-то знакомое, и вошла во внутрь.

Это была большая комната с четырехметровым потолком. Стены были покрыты панелями под цвет дерева, на них висели картины в позолоченных рамах. Мебель была в стиле Людовика XVI.

— Дежа вю , да? — раздался голос из дальнего края комнаты. Это была коренастая, невысокого роста женщина в свободном платье рубашечного покроя. Она была также похожа на Гею, как кусок мыла на «Богоматерь» Микеланджело.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — весело приглашала она. — Не надо стоять как во время церемонии. То, что вы видели — все это так: пыль в глаза; реальности в этом почти нет. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Глава 24

У Сирокко изменились взгляды.

— Знаешь что? — спросила она, испытывая нечто большее, чем легкое головокружение. — Если бы кто-то прямо сейчас сказал, что «Властелин Колец» никогда не покидал орбиты Земли и что все это штучки Голливуда, то я, думаю, и глазом бы не моргнула.

— Вполне естественная реакция, — сказала Гея успокаивающе.

Она расхаживала по комнате, подавая бокал с вином Габи и двойной виски Сирокко, поправляя картины на стене и смахивая со стола пыль тряпкой из старой юбки.

Гея была низенькая и приземистая, она напоминала бочку. Кожа у нее была обветренная и загорелая, нос картошкой, но в уголках глаз и чувствительного рта притаились смешливые морщинки.

Пытаясь отвлечься от обуревавших ее мыслей, Сирокко старалась определить, на кого похоже ее лицо. В.С. Филдс? Нет… похож только нос. Потом она придумала. Гея похожа на Чарльза Лафтона в «Личной жизни Генриха VIII».

Габи и Сирокко сидели на противоположных краях слегка потертой кушетки. Гея поставила около каждой по бокалу, затем пересекла комнату, чтобы возложить свою массу в кресло с высокой спинкой. Пыхтя, она устроилась поудобнее и переплела пальцы.

— Можете расспрашивать меня, — сказала Гея, выжидающе склонившись вперед.

Сирокко и Габи переглянулись, потом посмотрели на Гею. Последовало непродолжительное молчание.

— Ты говоришь по-английски, — сказала Сирокко.

— Это не вопрос.

— Каким образом ты говоришь по-английски? Где ты его выучила?

— Я смотрю телевизор.

Сирокко знала, какой следующий вопрос она хочет задать, но не была уверена, стоит ли это делать. Предположим, она последняя из строителей Гея. Не было никаких доказательств, что Гея и в самом деле единый организм, как говорила Апрель, но возможно, что эта персона считает себя богиней.