Po tu storonu - Chinenkov

– В кругах СС прошёл слушок, что дети у супругов Рашер, с точки зрения расовой теории, отличаются более совершенными качествами, – продолжил Мартин. – Этим научным достижениям среди посвящённых никто не удивился – все знали, что у члена СС и штабного врача германских ВВС была одна идея фикс: выведение опытным путём всё более полноценных поколений «нордической расы»!

– Что-то я не совсем понимаю тебя, – насторожился Азат. – Ты сегодня впервые явился ко мне в чёрной форме войск СС, я с трудом выговариваю твое звание, и ты пытаешься мне что-то рассказать, но заходишь из такого далёка, что я теряюсь и ещё больше не понимаю тебя.

– Я тебе коротко втолковываю одну предысторию, которая собрала в этом замке всех нас, – улыбнулся Боммер и, подойдя к висевшему на стене большому зеркалу, не без интереса осмотрел своё отражение. – Так вот, – продолжил он, обернувшись, – собственно, именно на этой почве и завязалось «трогательное» знакомство доктора Рашера и всемогущего рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, переросшее в серьёзную работу с «живым человеческим материалом».

– С чем? – ужаснулся Азат. – О чём ты только что сказал, Мартин?

– Сам доктор Рашер работает в концлагере Дахау, – усмехнулся Боммер. – У него много проектов в медицинском направлении. Одним из них поручено заниматься мне и подобранной мною команде!

– Мы здесь будем заниматься опытами над людьми?! – прошептал поражённый услышанным Азат.

– Да, конечно, только в хорошем смысле, – уточнил Мартин. – Доктор Рашер очень озабочен тем обстоятельством, что немецкие лётчики, на обучение которых тратятся огромные деньги, летают слишком низко и поэтому их постоянно сбивают!

– И, во время нашего перелёта, твой приказ лётчикам поднять самолёт на предельную высоту…

– Да, это начало опыта. Мне вдруг захотелось проверить, насколько прав доктор Рашер!

Глядя на Боммера, на пугающую форму на нём и на фанатичное выражение его лица, Азат почувствовал холодок внутри и дрожь в коленях.

– И-и-и… каких результатов пытается добиться доктор? – спросил он взволнованно. – Заставить пилотов летать выше?

– По его мнению, опыты по исследованию воздействия воздушных высот на лётчиков давно застряли на мёртвой точке, – охотно пояснил Мартин. – Теперь доктор добился возобновления опытов с участием в них живых людей!

– И этих людей к нам будут поставлять из лагеря? – всё задавал и задавал вопросы едва живой от страха Мавлюдов.

– Доктор Рашер получил «добро» на десятки «морских свинок» в человеческом обличье, – холодно и жёстко отвечал Мартин. – И это не только военнопленные, преступники и евреи, но и цвет нации, чистокровные арийцы!

После этого памятного разговора минуло чуть больше месяца.

Для проведения «высотных» экспериментов из Мюнхена в замок были привезены специальные барокамеры, откуда воздух выкачивался именно так, что моделировались реальные условия отсутствия кислорода и низкого давления, характерные для больших высот. Как только вновь созданные лаборатории были готовы для проведения опытов, в замок доставили крепких здоровых мужчин, специально отобранных для участия в экспериментах.

– Точно такие же лаборатории установили в лагере Дахау, – объяснял сотрудникам Боммер. – Там их работой руководит сам доктор Рашер! А мы тут будем заниматься самостоятельными экспериментами, господа. Конечно, улучшать нордическую расу мы не будем, а вот улучшать здоровье и выносливость наших доблестных лётчиков… Над этим работать мы просто обязаны!

Барокамеры Азат видел впервые. С принципом их работы он тоже был знаком только лишь теоретически. Барокамера выглядела большим стальным цилиндром. В передней крышке – входная дверь, в задней – шлюз для передачи медикаментов. Внутри камеры – койка, столик, прибор с большой красной кнопкой, откидная скамейка и кислородные баллоны.

– Итак, первым опытом руководить берусь лично я, господа! – объявил присутствующим Боммер. – Наблюдайте за происходящим внимательно, запоминайте непонятные вам моменты, и… Вопросы будете задавать после эксперимента, в специально отведённое для дискуссий время.

Взяв себе в подручные пять специалистов, которые прибыли в замок из Дахау и уже принимали участие в похожих экспериментах, Боммер надел на себя белый халат, на лицо белоснежную марлевую маску и взялся за дело.

По его приказу два огромных санитара привели в лабораторию крепкого русоволосого парня и, невзирая на его отчаянное сопротивление, втолкнули в барокамеру.

Бледный, тяжело дыша и обливаясь потом, Азат видел через смотровое окно барокамеры, как несчастный парень переносил вакуум. Тело его ходило ходуном, руки и ноги, казалось, действовали самостоятельно, подчиняясь каким-то неведомым инстинктам. Парня будто ломала какая-то невидимая сила и выворачивала наизнанку.

– Мартин, прекращай! – простонал в отчаянии Азат. – То, что с ним происходит, уму непостижимо!

– Для этого его сюда и привезли, – едва слышно отозвался Боммер. – А тебе только один совет дать могу: привыкай! Уже скоро лично ты будешь руководить всеми экспериментами в этом блоке…

– Кто? Я? – опешил Азат. – Но ведь кроме меня…

– Я назначил тебя, – любуясь страданиями несчастного в барокамере, сквозь зубы процедил Боммер. – Будешь возражать, окажешься здесь, внутри этого склепа. Смотри внимательно и убедись собственными глазами, что после всего с тобой будет!

У парня в барокамере из носа, рта, ушей и глаз хлынула кровь, видимо, произошёл разрыв лёгких. Он принялся с остервенением рвать на себе волосы, расцарапывал голову и лицо ногтями, бился о стены и кричал, стремясь ослабить давление на барабанные перепонки и мозг. Упав на пол, он ещё несколько секунд подёргался и затих.

Как только подвергшийся жесточайшему эксперементу мужчина перестал подавать видимые признаки жизни, в барокамеру тут же вошли два санитара, вынесли тело и уложили его на стол, стоявший тут же в лаборатории. К столу подошли два хирурга и подкатили столик с блестящим хромом инструментом, и тут началось самое ужасное…

На глазах присутствующих у пока ещё не остывшего трупа хирурги удалили головной мозг с полным отделением спинного мозга.

– А теперь мы наблюдаем сорок секунд затишья действия предсердия, господа! – громко объявил Боммер, комментируя действия хирургов. – Затем удары вновь начинаются и окончательно прекращаются, спустя восемь минут! В артериях мозга оказывается достаточно воздуха, господа!

Всё поплыло перед глазами Мавлюдова. Сначала «сплющилась» барокамера, затем исказилось лицо Боммера, сделавшись уродливым, злобным рылом, из которого торчали во все стороны клыки, а уж вслед за этим…

*

Пробуждение было настоящей пыткой. Страшно болела голова, и болезненные импульсы пробегали по мозгу. Тщетно Азат массировал кончиками пальцев виски, боль не проходила. Где-то рядом зазвучали голоса.

Он открыл глаза; привычная средневековая обстановка комнаты, постель… Возле камина стояли Боммер и Дмитрий Шмелёв.

– Я и подумать не мог, что Рахимов так чувствителен, – говорил Боммер. – Это же обыденное дело. Не выдержал эксперимента, в котором погибла «морская свинка» в человеческом обличье? Радуйся, что не ты на его месте, а он на своём… – увидев открывшего глаза Азата, он улыбнулся и приветливо помахал ему рукой.

Азат вяло улыбнулся, когда они оба склонились над кроватью, затем переглянулись и уселись на стулья.

– Ты меня удивил, Азат Гумарович, – мягко произнёс Боммер. – В общем-то рядовой случай во время обыкновенного эксперимента и… Такой пустяк вышиб тебя из седла?

– Этот случай не рядовой, а чудовищный, – прохрипел Азат и с удивлением обнаружил, что голосовые связки не повинуются ему.

– Мне тоже было не по себе, – признался вдруг Дмитрий. – Я наблюдал за экспериментом со стороны, и… Если бы вы не опередили меня, Азат Гумарович, то я бы вместо вас удивил господина Мартина своим непредвиденным падением.

– Ну вот, – похлопал в ладоши Боммер, – вы будто не врачи, а барышни кисейные… Не заставляйте меня объяснять вам, что такое жизнь и что такое смерть! Война даёт нам уникальные возможности для любых открытий, для продвижения медицины, для великих работ! Не считайте военнопленных равными себе! Попадись вы им в более выгодных для них условиях, то…

– Не надо, не продолжай, – поморщился Дмитрий. – Я соглашусь на любую работу, только не участвовать в этих жутких экспериментах!

– Да-а-а, не ожидал я от тебя такой просьбы, юноша, – усмехнулся Боммер. – Хорошо, я подумаю, как использовать тебя по назначению… А сейчас оставь нас с Рахимом наедине.

Шмелёв поспешно вышел из комнаты, а Мартин небрежным движением ткнул Мавлюдова в плечо:

– Если ты не прекратишь падать в обморок, дружище, я посажу тебя на часок в барокамеру! Ты не должен выглядеть слабым ничтожеством перед остальными сотрудниками! И это моё условие, понял?